- Ну че там, померла уже? Если что, прощальную речь говорить не буду. Могу только на крышку гробика плюнуть и благословить тем самым в дальнюю дорогу до врат Ада, откуда ты родом, - отзывается громко главный обманщик нашей школы. Стоит ему показаться мне на глаза, замечает упаковку «Лейз» в моей руке и мой хитрый взгляд, невольно сглатывая. Встаю, подхватив валяющийся рядом фонарик, тихонько шурша, ухмыляясь от уха до уха.

- Ну что, гражданин Еремин, - направляю свет фонарика прямо ему в лицо. – Сознаваться будем?

И надо же такому случиться. Именно этот момент выбрала наша вахтерша тетя Нюра, грузно врываясь в помещение столовой, удерживая за уши Васю с Олегом Рожковым, несмотря на то, что ростом их ниже сантиметров на двадцать. Мы разворачиваемся к мрачно настроенной женщине, пока парни тихо охают, и вздрагиваем от ее громогласного голоса:

- Еремин с Грозновой, вы опять?!

Ой, кажется мы попали.

 Глава 5

Клавдия Анатольевна смотрит на нас строгим взглядом. Намеренно упираю взгляд в стену позади, чуть выше ее прически из залакированных намертво и поднятых наверх кудряшек. Пока рядом пыхтит отец с компании парочки расстроенных до слез маменек, в том числе моего другана Рожкова, рассматриваю очередную грамоту директрисе за заслуги перед отечеством. Кажется, там что-то красивое и пафосное, подписанное рукой губернатора с личной гербовой печатью.

- Как вы могли такое натворить?! Едва поверили в вашу непричастность и вот, - вздыхает директриса, складывая пухлые ручки на пышной груди. – Мне очень за вас стыдно. Особенно за тебя Василий. Не для того мы лучшего ученика в гимназию рекомендовали, чтобы он в нашей столовой за делами черными попался.

- Да я… - возмущается жертва переизбытка мозговых извилин, но замолкает, стоит его матери возмущенно возопить:

- Василий! А я говорила, что твои игры ни к чему хорошему не приведут! Ты мне что сказал? Что останешься ночевать у Димочки и соврал. Я тебя такому не учила!

Никто не учит, но при этом родители главные лгуны. Взгляд перемещается на флаг на столе, затем по безделушкам вроде зверушек, олицетворяющих каждый прошедший год. Если честно, подобная ерунда покупается тогда, когда вроде надо кого-то уважить вниманием, но не настолько, чтобы подарить нечто ценное. Органайзер для канцелярии, снова грамоты, фотографии семьи директрисы: муж, два сына – они вроде в нашей школе учились. Портрет президента на стене – без него же в кабинете никуда. Стол, два шкафа, стулья, принтер, компьютер…

- Макс! – голос отца выводит из задумчивости, меня пихает локтем Олег и я поднимаю взгляд на такие же серые глаза, как у него. Правда сейчас они больше грозовое небо напоминают. Мама всегда говорит, что мы с ним в этом похожи. Все остальное, благо, от нее.

- Какого черта ты полез в школу вечером?! Мало меня позоришь?! – у него реакция такая. Чуть что сразу в вопль, настоящая истеричка. Особенно, если что-то идет не по плану, а я у него вечно в этот самый план не вписываюсь.

- Михаил Алексеевич, - перебивает с третьего раза вопль моего папаши Клавдия Анатольевна, строго смотря этого рослого широкоплечего русоволосого мужика с коротким ежиком и в костюме, больше напоминающего богатыря, а не бизнесмена средней руки. – Ведите себя тише, крики не лучший способ воспитания.

Молодец тетка. Уважаю ее, хоть явно мы ей тут все поперек горла и репутации школы стоим. Отец умолкает, а в полемику мать Олега вступает, хмурящая свои нарисованные криво брови.

- Простите, но я бы все же хотела уточнить насчет этих самых кексов о которых зашла речь. Насколько понимаю, у вас уже есть преступник, - и взгляд в сторону Грозновой бросает, которая свой маникюр уже полчаса изучает. Брезгливый такой, недовольный. Еще бы, у одной Надежды никто не пришел. Бабушку ее решили не тревожить, а родители насколько помню у нее опять в командировке. – Почему бы не оставить ребят в покое и не разобраться с виновником!

- Мам, ты че несешь, - возмущается было Олег, но замолкает, когда она руку ему на плечо кладет.

- Олеженька, помолчи, - строго произносит.

- Что вы за глупости говорите, Надя не стала бы такой ерундой заниматься, - тут же выступает мать ботаника, поджимая пухлые губы. Она мне все же больше импонирует, чем госпожа Рожкова. Но что поделать, дружу я не с ее сыном.

- Насчет всей этой ситуации пока ничего не понятно, - пространственно отвечает Клавдия Анатольевна. – Нельзя обвинять ученика на основе домыслов.

- Естественно, можно только пальцем ткнуть в того, у кого защиты в виде маменьки за спинкой нет, - огрызается Грознова, бросая ядовитый взгляд в сторону Рожкова.

- Чего начала то, не я же сказал, - вопит мой дружок.

- Мы придем сегодня к соглашению или пойдем? – раздраженно выдает отец, прерывая начавшийся скандал. Положил руку мне на плечо, пришлось дернуть, чтобы сбросил. Снова взгляды на меня, как будто я тут зачинщик всех проблем. В ответ перевожу взгляд на Надю, вскидывая брови.

- Чего? – отвечает та, ехидно ухмыляясь.

- Расскажешь или нет? – раздраженно спрашиваю. Хочу уйти, но еще больше совсем другого. Она упрямо морщит лоб, будто судорожно память напрягает. Задушу ее, честно слово, и суд меня оправдать должен. Совсем не важно, какие красивые у нее в этот момент сверкающие хитринкой карие глаза из-под длинных густых ресниц. Или темные волосы, или улыбка. Убить мало точно, особенно за следующее:

- Так, Еремин, ничего не было. Твоя сумка упала, зацепила мою, а ты давай, как девчонка на всю школу вопить: «Привидение! Наденька спаси меня!». Думала задушишь в приступе ужаса, штанишки не промочил?

Нет, я эту девчонку точно убью раньше, чем поцелую.

- Вы только послушайте ее, настоящая хамка! – вопит Елена Александровна, трясся морщащегося Олега. – Клавдия Анатольевна, это немыслимо!

- Наденька. Помолчи, - шипит мама ботаника.

- Наденька, - вздыхает Кладвия Анатольевна, только мой папа молчит, слава Богу. Лишь мой язык длинный не может оставить такое замечание без внимания, оттого отвечаю совершенно спокойно, будто меня вовсе слова ее не задели:

- Правда, что ли? То есть это я себя за кофту схватил, в попытке поиска сильного мужского плеча, - цокаю языком, видя, как раздуваются ноздри у моей динозаврихи. Тираннозавр Рекс в боевой готовности. – Ладно тебе, Грознова. Чего стесняешься, феминистку тут из себя строишь. Признайся уж, сама мне свиданку в столовый назначила, а щас отмазу ищешь. Ай, как не стыдно то!

«Наденька» ртом воздух хватает в попытке научиться дышать, пока остальные на нас во все глаза пялятся. По-моему, я сломал своим заявлением не только родителей, но и директрису. Пока они глазами хлопают, а у Грозновой происходит перезагрузка системы, пододвигаюсь вместе со стулом к ней, наклоняясь ближе к уху, шепча быстро и тихо так, чтобы слышала лишь она.

- Давай, Гроза, подыграй мне. Уйдешь в отрицалку, мы тут все влипнем. Поддержи мой план гениальный, - сам хватаю ее правую руку, которая на коленке лежит, сжимая пальцы. К груди прижимаю, тяжело вздыхаю, пока Надя меня взглядом яростным сверлит. Знаю, мне потом не жить, но надо же что-то делать - эти пятилетние игры в догонялки изрядно надоели.

- Дело такое, понимаете. Надя без Васьки побоялась приходить, мало ли что. Другана своего взяла, как подружку лучшую, - вот сейчас на меня столп ненависти со стороны компьютерного задрота летит, ничего, переживет. – А я без Олега. Вдруг в Василии бы ревность взыграла, а я ни разу не Пушкин, чтоб с этим Дантесом в решении сложных уравнений на дуэли соревноваться, - Надя пинает меня, матери шокированы, Вася зол, Олег ржет. Один мой папа все еще молчит, подозрительно. Минут десять прошло, еще ни разу не заорал.

- Эээ, мы же не знали… что у вас все так сложно, - тянет Клавдия Анатольевна, недоверчиво поглядывая в нашу сторону. Еще бы, столько раз нас разнимала по углам, теперь мы тут ее в вечной любви убедить пытаемся. Точнее я пытаюсь, а Грознова пальцы к моей шее тянет, дабы кадык мне вырвать.

- Ой, Клавдия Анатольевна, - подает наконец голос моя ненаглядная, хватая меня за ворот, сжимая так, что ткань впивается в кожу, душа собой. Хрипло сиплю, пытаясь отодрать руку самой смерти, но куда там. Надя настроена задушить меня любовным объятием без всяких шансов на оправдания.

- Вы ж понимаете: от ненависти до любви, все такое. А Макс у нас, - пинок в ногу, в глазах помутнело от боли, затем хруст нитей, когда она меня ближе к себе за толстовку притянула. – Красавчик. Да, Еремин? Кто у нас тут солнышко, любовь моя? – шипит, с ненавистью глядя в глаза. Ой, Надя, от твоих рук, умереть готов хоть сейчас, но лучше позже. У меня еще куча планов.

- Да-а, моя самка богомола. Жить без тебя не могу. – выдавливаю с трудом, восстанавливая дыхание, стоит Наде отпустить мой ворот.

- Ну, раз дело в подростковой любви, так может мы уже пойдем? – отвисает наконец мой родитель, а мамки ему вторят:

- Да-да. Поздно уже.

- Ребятам еще уроки делать!

Нас отпустили спустя пятнадцать минут после заверений ничего больше не творить и подозрительных свиданий по вечерам не устраивать. Олег пожал руку на прощание. Прежде чем усесться в машину матери, ехидно проговорил, бросая взор на Грознову, стоящую рядом с ботаником и его матерью.

- Не мытьем, так катаньем, да бро?

Закатываю глаза, качая головой, буркнув в ответ:

- Заткнись уже. Вали домой, Рожок, - Елена Александровна настойчиво жмет на клаксон своей красной Киа, возмущенно что-то крича сыну из салона, пока тот продолжает стоять, разглядывая меня внимательно.

- Братан, пять лет беготни. Несерьезно прям. Хоть скажи, что она тебе даже коровой нравилась, - хмыкает, а я едва ему за такие слова не врезал.

- Вали уже, пока колобком не покатился, - огрызаюсь, на что Рожков поднимает примирительно руки вверх, шагая к автомобилю, хлопая дверью. Бросаю взгляд на Грознову. Посылающую мне лучи ненависти и ощущаю руки отца на своих плечах, мигом растеряв все хорошее настроение.

- Поехали, Макс, зазнобу свою завтра в школе увидишь. Подброшу до дома, маме привет передавай, - произносит как-то неловко. Он вообще в моей компании либо себя как истеричка ведет, либо, как провинившийся мальчишка. Не удивительно, знает свою вину, да только толку.

Сбрасываю руки, резко оборачиваясь, холодно отвечая:

- К Наташе своей вали, а я как-нибудь сам до дому доберусь. Не собираюсь садиться в машину, на которой ты своей подстилкой офисной рассекаешь! – иду вперед, заметив идущих впереди Грознову с компанией, слыша в ответ окрик:

- Макс, немедленно вернись!

Да пошел ты, отец. Сбегаю по ступенькам школьного крыльца, нагоняя Грозу и подстраиваясь под ее шаг, приметив заинтересованный взгляд.

- Чего не в карете, барин? – спрашивает. Прекрасно слышала крики моего родителя, но ни одного вопроса не задала. Тощий ботаник в странных широких джинсах оглядывается на нас, хмуря брови и качая головой, возвращаясь к разговору со своей мамой, пока мы немного отстав идем вперед. Закидываю руку на плечи Нади, ехидно улыбаясь:

- А как же судьбу свою до дома проводить? Вдруг украсть кто решится такое сокровище?

- Ты что ли воров остановишь? – ехидно спрашивает, кидая на меня взгляд из-под полуопущенных ресниц.

 - Не-е, предложу денег больше, чем те, что они предложат при твоем возврате!

Сам ржу, чувствуя удар под дых локтем, но даже это не заставляет остановиться. Пусть так, лишь бы рядом.

Глава 6

- Почему о ваших отношениях с Максом я узнаю едва ли не последней?!

Морщусь от вопля Арины. Мерзкое ранее утро, ознаменованное плохим сном в гостях у Василия, без того совсем не радует, а тут подруга раскричалась. Не она единственная. Каждый второй ко мне успел подойти с вопросом: «А вы правда с Ереминым встречаетесь?». Так и захотелось заорать, что это шутка. Но ведь чей-то длинный язык до Киева эту информацию доведет.

- Потому что нет отношений, - буркнула, устраиваясь поудобнее на парте, улегшись на скрещенные руки и закрывая глаза. До начала первого урока еще двадцать минут, успею подремать.

- Как это? – озадачивается Арина, садясь рядом и я понимаю – никакого сна.

Пришлось вкратце рассказать о нашем приключении, о моей встрече с идиотом с капустой в голове. Не упомянула только о найденных в его рюкзаке чипсах, почему-то вчера этот момент тоже упустила. Наверное, на стрессе совсем забыла, тем более при матери Рожкова, которая меня ненавидит еще с шестого класса, когда я ее сынку волосы синькой окрасила в пришкольном лагере. Мимо шагает Платонова, бросая на меня такой взгляд, что не сразу понятно: убить хочет или спросить что-то. Садится за первую парту третьего ряда, где они с Ереминым сидят. Последнего, кстати, пока нет. Уже хорошо, я пока не готова к встрече с ним, вчера хватило за глаза.