Мальчишки допоздна задержались в компании девочек, а после предложения Софи «веселиться всю ночь», вовсе не видели смысла покидать пустой от родителей дом.

В тот день Эдвард впервые обратил внимание на «недостатки», которые были перекрыты побелкой, явно контрастирующей с цветом кожи подруги. Какого же было его удивление, когда Алиса отправилась спать с дрянью неизвестного происхождения на лице. Тогда он запихнул её в ванную комнату и попросил не уподобляться пристрастиям Софи, которая умудрялась наносить побелку на губы.

Алиса заплакала, отказываясь смывать «макияж», а Эдвард… Крепко-крепко обнимал подругу и думал лишь о том, как идеально она смотрелась в его объятьях.

— Я заставлял тебя смыть макияж, а ты плакала, — усмехнулся парень, вынырнув из воспоминаний многолетней давности.

— Мне казалось, если я смою макияж, то ты увидишь мои недостатки и разочаруешься. Но ты этого не сделал.

Эдвард поправил золотые волосы на хрупком плечике и, позволив себе секундную неуверенность, потянулся к девушке с нескрываемым намерением поцеловать. Однако был встречен повторным отказом.

Ещё дюйм и Алиса свалиться с кровати, настолько далеко отодвинулась, лишь бы сохранить границы личного пространства.

Эдвард забеспокоился.

— Как я уже сказала, правда ничего не меняет, — отбросила водопад золота за спину и громко вздохнула. — Я не хочу становиться частью ваших с Рози интриг.

— Нет никаких интриг, — поспешил заверить парень, и встретил упорное сопротивление:

— Всё равно не хочу!

Предательская дрожь прошла по телу, а внутренний холод, что мучал на протяжении прошлого дня, вдруг усилился при мысли…

— Не хочешь быть со мной?

— Быть с тобой, значит, сделать огромный шаг назад! Значит, вновь быть на вулкане и молиться, чтобы в твоей голове не созрел очередной план мщения.

— Этого больше не повторится, Алиса, — старался не думать, насколько жалко звучал голос, потому что единственное, о чём способен был размышлять — это о способах убедить девушку.

Она же позволила увидеть на своих золотых ресницах слёзы.

— Я хочу счастливо провести Рождество в родном доме, вернуться в Кембридж и уйти с головой в стажировку, закрепиться на ней и, получив диплом, забыть обо…всём.

— …обо мне, — глухо поправил Эдвард и невесело усмехнулся. — Ты хочешь забыть обо мне.

— Я хочу начать всё сначала.

«Но без меня», — мысленно дополнил парень и вновь не сдержал ухмылки. Наверное, это правильно. Правильно для Голден.

Эдвард потёр ладонями лицо и неверующе уставился на кожу рук, покрывшуюся мурашками. Так необычно и дико испытывать подобную реакцию от слов девушки, которую три года назад пообещал возненавидеть.

Перевёл взгляд на тихо пускающую слёзы Голден и отчего-то улыбнулся. Он мог бы постараться переубедить её. Да, ему нужно немного времени, и она будет снова с ним.

Возможна, прогулка по чёртову Оленьему парку умилит, а после он прочитает свои стихи, купит несколько коробок винограда и скажет, что любит. Точно! Если он сейчас скажет, как сильно её любит, она позволит поцелую случиться.

Алиса вновь будет в его объятьях.

Эдвард почувствует себя лучше.

Протянул руку и большим пальцем вытер мокрый след на щеке девушки:

— Если так тебе будет лучше, то я не стану донимать своей компанией.

Смотрел в голубые глаза и видел собственное отражение. До чего же омерзительное зрелище он представлял миру!

Девушка кивнула, отчего капли слёз сорвались с ресниц, и поспешила подняться на ноги. Вытерла лицо рукавом свитера, а влажные ладони о плотную ткань джинсов.

Эдвард неосознанно повторил за Голден кивок головой и ощутил, как в эту самую секунду внутри что-то оборвалось.

Вдруг стало невыносимо, нестерпимо больно смотреть на девушку, которая больше никогда не позволит к себе прикоснуться. Как бы ему не хотелось, как бы он не мучался, как бы не страдал, он не сможет поцеловать её.

Быть рядом.

Она не захочет.

Чёрт подери, ведь так будет лучше для неё!

— Ты начнёшь всё сначала с Роберто?

Алиса, если и удивилась, то голос её не выдал, а Эдвард не смотрел, потому не увидел увеличенные глаза.

— Нет. Он просто… хороший знакомый.

— И Кларк?

— Дилан — хороший друг.

Эдвард улыбнулся. Секундное облегчение, а после реальность нахлынула, точно разрушительный шторм, и любой намёк на радость померк.

Пусть не Роберто, и не Кларк, но обязательно появится кто-то другой. Эдвард об этом уже не узнает. Наверное, это хорошо и намного легче, нежели он будет видеть влюблённую Голден и знать, что влюблена не в него.

Помог девушке достать из-под кровати чемодан и вызвался проводить до вокзала, но получил категорический отказ. Если раньше подобная категоричность вызвала бы раздражение, то сейчас… Он же не мог злиться на Голден, которая оборвала все связывающие их нити? Не мог.

Потому Эдвард никак не отреагировал на отказ, лишь с непроницаемым лицом наблюдал, как Алиса вызвала кэб.

Он хотел её обнять. Хотя бы на прощание. Однако не видел в голубых глазах подобного желания, напротив, насторожённость залегла на глубине глаз. Будто девушка боялась, что в любой момент он кинется на неё, привяжет к батарее и не выпустит из комнаты.

Лучше для неё будет другой вариант: Эдвард желает счастливого Рождества и уходит без более лишних слов.

Да, так будет лучше для Голден. Потому он так и поступил.

* * *

Эдвард вихрем нёсся вниз по лестнице, позабыв о морозе на улице, но даже холодный поток ветра, что окутал всё тело через тонкую кофту, не вынудил вернуться за верхней одеждой.

Не сейчас, когда Рози дала о себе знать аудиосообщением. Нервный, надрывный от рыданий голос молил, как можно скорее выйти на улицу.

И вот Эдвард со всех ног бежал по внутреннему двору здания общежития прямиком к белому автомобилю, что преградил дорогу желающим заехать на парковку.

Резко дёрнул ручку дверцы и забрался в салон, едва ли не задохнувшись от специфического запаха. Чёртовы эфирные масла.

Однако дышать было тяжело и по причине холодного воздуха, и марафона с пятого этажа.

— Роуз, — тяжело дыша, прохрипел парень и приобнял парфюманку за плечи. — Роуз, тише…

Она плакала, уткнувшись лбом в центр руля, и слёзы катились по щекам с новой силой, стоило Эдварду открыть рот.

— Всё ужасно, — прошептала девушка и, не зная себя от отчаяния, надавила на педаль газа.

Автомобиль резко дёрнулся с места, и парень перехватил руль прежде, чем махину занесло бы в столб.

— Остановись!

— Ты не понимаешь, — качала головой Роуз и отмахнулась от его помощи, выруливая в сторону проезжей части. — Отец в ярости! Как он кричал… Ты не слышал!

— Я говорил, чтобы ты во всём винила меня.

Рози всхлипнула:

— Сказала, что очень сильно люблю тебя и поэтому решила помочь, — позабыла о необходимости управлять автомобилем и закрыла лицо руками, вынуждая парня вновь схватиться за руль. — Отец назвал меня идиоткой!

— Что ещё сказал?

Девушка вернула ладони на руль и попыталась сконцентрироваться на дороге, однако мыслями была далека от правил дорожного движения. Слёзы перекрывали обзор на проезжую часть, потому Эдвард внимательно следил за каждым её движением.

— Он говорил много нехороших вещей о тебе.

— Поподробнее, Роуз!

— Что ты хочешь услышать? — вскричала девушка и шибанула ладонью о центр руля, отчего автомобиль дёрнулся в сторону встречной полосы. Эдвард в нескрываемом раздражении исправил ситуацию и процедил:

— Останови машину! Тебе надо успокоиться!

— А тебе надо услышать меня! — не унималась девушка. — Отец впервые в жизни повысил голос, впервые оскорбил! Мне страшно за его моральное состояние!

Принсу же было страшно за состояние Роуз, которая явно не контролировала ни свою речь, ни свои действия.

— Мне страшно за тебя, потому что отец хочет растерзать тебя в клочья!

Эдвард не сомневался в этом желании, но с трудом представлял его осуществление. Со стажировкой он уже распрощался, с будущей работой тоже, про свадьбу успел забыть, а про мать… старался не думать.

Она сделала выбор, как когда-то сделал его Эдвард. Теперь же приходилось пожинать плоды.

— Что нам делать, Эдвард? — истерила девушка, безумными глазами разглядывая друга. — Твой план провалился!

— Для начала мы припаркуемся и успокоимся.

Роуз не слушала:

— Я так боялась, что правда всплывёт на поверхность. Так боялась!

Принс резко дёрнул руль в свою сторону, когда автомобиль занесло на встречную полосу. В очередной раз!

— Чёрт подери, не выезжай на встречку!

— Прости, — заскулила девушка и, наконец, сбавила скорость, — Я напугана и растеряна.

— Тебе не о чем волноваться. Мистер Свон остынет и более не будет повышать на тебя голоса, — как бы не старался, скрыть усмешки не удалось.

Однако Роуз была максимально подавлена, потому не обратила внимания на промелькнувшую язвительность. Не отрывала глаза от дороги и каждую секунду всхлипывала, старательно подавляя истеричные стоны.

— Как же ты, Эдвард?

— Со мной всё будет хорошо.

В чём он очень и очень сомневался. Но знать об этом подавленной Рози не стоило, наверное, именно поэтому растянул губы в подобие улыбки и погладил хрупкое плечо.

— Всё хорошо, — повторил и заслужил ответную улыбку. Такую скованную, доверчиваю и такую…последнюю.

Сам не понял, что произошло: только разглядывал лицо девушки, как уже перед глазами мелькали крыша, приборная панель, лобовое стекло. Успел прикрыть голову рукой, прежде чем сильный удар извне впечатал спину в дверцу автомобиля, а голова, прикрытая ладонями, проломила окно.

Эдвард не почувствовал боли. Только непонимание и шок. Хотел открыть глаза, но почему-то тело отказывалось подчиняться. Почему? Ничего же не болело.

Шум в ушах заменил пространство вокруг и несколько минут ничего не воспринимал, кроме шума бешено циркулирующей крови. Вдруг отчётливо начал ощущать каждую венку, что вздулась от напряжения, каждый чёртов сосуд, что норовил взорваться, каждую клетку в теле.

Боль медленно приближалась. Сначала затронула пальцы ног, пробралась выше, выдавливая колени наизнанку, ещё выше, скручивая тазобедренные суставы и ещё, пока не сковала все нервные окончания.

Особенно больно в области головы. Хотел прижаться ко лбу рукой и не сразу сообразил, что именно ладонь слиплась с кровоточившей макушкой. Вторая рука… Вторая рука застряла между сиденьями. Как такое возможно?

Невыносимая боль.

Сквозь шум начали прорываться посторонние звуки. Стоны.

Кажется, его стоны.

И писк. Противный писк приборной панели настойчиво сообщал о поломке автомобиля. Но и без этого отвратного звука Эдвард сообразил, что случилось что-то ужасное.

Оставалось надеяться, что ужасное есть поправимое. Иначе боль не унять.

С трудом открыл глаза, и тут же ощутил нестерпимое жжение. Кровь застелила обзор на лобовое стекло, что выглядело, как миллион льдинок, одного прикосновения к которому достаточно, чтобы хлипкая конструкция рассыпалась к чёрту.

Хриплый стон вырвался из горла, когда оторвал ладонь от разбитой головы. Тут же осязаемый воздух «ударил» по открытой ране и стало в разы нестерпимее. Вытер глаза запястьем и попытался спасти вторую руку из захвата кресла, как услышал тихий стон.

Не свой стон.

Запоздало вспомнил о том, что в машине был не один.

Чёрт! Чёрт! Чёрт!

— Роуз, — в ужасе прохрипел и уставился на девушку, что неестественно лежала между поломанным креслом и дверцей, выгнутой внутрь салона. Густой дым заполнил пространство и с каждой секундой становился отчётливее, отчего слезились глаза.

— Эдвард…

— Сейчас, — проговорил и, до боли сжав челюсть, вырвал руку «из захвата». — Я помогу тебе, сейчас.

— Я не чувствую тела…

— Сейчас, — отчаянно повторил и не сдержался от мучительного хрипа, когда повреждённое колено стрельнуло дикой болью в область поясницы. — Потерпи, Роуз.

Уставился на девушку и искренне не знал, как поступить. Она лежала в такой…странной позе, что любое прикосновение к ней казалось небезопасным. Тем не менее, выбираться из автомобиля, погрязшего в дыму, было необходимо.

И только хотел дотронуться до подруги, чтобы помочь принять естественную позу, как столкнулся с онемением. Пальцы скрутились, точно кто-то жестокий и невидимый практиковал на них морские узлы, и стало невыносимо держать руки на весу.

Эдвард пытался.