– Благослови тебя Господь, дорогой мой! – крикнула я, тотчас позабыв мои глупые страхи. – Гэртон, это Нелли! Твоя няня Нелли!

Он отступил на шаг и поднял с земли булыжник.

– Я пришла, чтобы повидаться с твоим отцом, Гэртон, – добавила я, поняв по тому, как он схватил камень, что, если память о Нелли была еще жива в нем, меня он не узнал.

Он замахнулся, чтобы швырнуть в меня булыжником. Я попробовала уговорить его не делать этого, но не смогла сдержать его руку, камень угодил прямо в мою шляпку. А затем нежные детские уста раскрылись и с них излился поток брани, которая была ему явно не в новинку, вне зависимости от того, понимал ли он ужасный смысл изрыгаемых им проклятий, а черты милого лица исказились от злобы. Конечно, меня это скорее опечалило, чем рассердило. Чуть не плача, я достала из кармана апельсин и протянула его своему бывшему воспитаннику, чтобы задобрить его. Поколебавшись, он выхватил у меня апельсин, как будто бы подумал, что я только дразню его и не собираюсь его угостить. Я издали показала ему еще один, но так, чтобы он не смог дотянуться.

– Кто научил тебя таким словам, мой мальчик? – спросила я. – Неужто викарий?

– Черт бы побрал и тебя, и викария! Давай сюда скорее! – ответил он.

– Скажи мне, кто тебя научил, и я дам тебе апельсин! – пообещала я. – Кто твой учитель?

– Мой чертов папаша! – был мне ответ.

– И чему же ты учишься у него? – продолжала я. Он подпрыгнул, чтобы схватить апельсин, я подняла его еще выше. – Чему он тебя учит?

– Ничему, – сказал он, – только чтобы я не болтался у него под ногами. Папаша меня на дух не выносит, потому что я на него ругаюсь.

– Ага! Так это черт учит тебя ругаться на папу? – заметила я.

– Не-а, – промычал малыш.

– Тогда кто?

– Хитклиф.

Я спросила, нравится ли ему мистер Хитклиф.

– У-гу, – снова промычал он.

Я попыталась вытянуть из него, почему ему нравится Хитклиф, но получила в ответ только бессвязный набор слов:

– Знать не знаю! Папаша мне как задаст! А он – как задаст папаше! Ругается на папашу, когда тот меня бранит. И еще говорит, что я могу делать, чего вздумается.

– А викарий тебя читать и писать разве не учит? – продолжала я свои расспросы.

– Не-а. Викарию все зубы вышибут и в глотку запихают, коли он у нас на пороге появится – вот! Это ему Хитклиф пообещал!

Я отдала малышу апельсин и велела пойти к отцу и сказать, что женщина по имени Нелли Дин ждет его у садовых ворот. Он побежал по дорожке к дому, но вместо Хиндли на крыльцо вышел Хитклиф. Я развернулась и полетела по дороге со всех ног прочь от Грозового Перевала. Я не останавливалась до самого каменного столба, подгоняемая таким страхом, как будто бы за мной черти гнались. То, что я вам сейчас рассказала, прямо не связано с историей мисс Изабеллы, но после того случая я еще раз дала себе клятву удвоить бдительность и противиться изо всех моих сил дурному влиянию Хитклифа на обитателей усадьбы, пусть даже ценой спокойствия в доме и удовольствия миссис Линтон.

В следующий раз, когда Хитклиф пришел с визитом, Изабелла кормила во дворе голубей. За три дня она словом не перемолвилась с Кэтрин, но также прекратила жаловаться и придираться ко всем остальным, к нашему большому облегчению. Хитклиф раньше никогда не утруждал себя обменом любезностями с мисс Линтон. Однако сейчас он, как только увидел ее, тут же украдкой оглядел фасад дома. Я стояла у окна на кухне, но отпрянула так, чтобы он меня не увидел. Убедившись, что за ним не подглядывают, он прямиком подошел к Изабелле и заговорил с ней. Девушка, должно быть, смутилась и попыталась уйти, но он удержал ее, мягко взяв за руку. Она отвернулась, а он, видимо, задал ей какой-то вопрос, на который ей не хотелось отвечать. Негодяй бросил еще один быстрый взгляд на дом и, думая, что его никто не видит, имел наглость обнять девушку.

– Иуда! Предатель! – закричала я. – Проклятый лицемер, вот он кто! Мерзавец и обманщик!

– Кого это ты так честишь, Нелли? – раздался голос Кэтрин за моей спиной. Я была настолько поглощена происходящим во дворе, что не заметила, как она вошла.

– Вашего бесценного друга! – ответила я с негодованием. – Вот этого затаившегося аспида, только что открывшего свои замыслы! Ага, он увидел нас и идет сюда! Посмотрим, сможет ли он найти предлог и объяснить, почему он увивается за нашей юной леди после того, как сказал вам, что ненавидит ее!

Миссис Линтон видела, как Изабелла вырвалась из объятий Хитклифа и убежала в сад. Через минуту Хитклиф открыл дверь. Я не сдержалась и разразилась негодующими возгласами, однако Кэтрин раздраженно приказала мне замолчать и пригрозила выставить из кухни, если я не придержу свой дерзкий язык.

– Послушать тебя, так люди решат, что ты здесь хозяйка! – воскликнула она. – Пора тебя поставить на место! Так, Хитклиф, в чем дело? Разве я не велела тебе оставить Изабеллу в покое? Или тебе надоело сюда приходить? Или хочешь, чтобы Линтон все двери перед тобою запер?

– Пусть даже и не пытается! – бестрепетно отвечал этот мерзавец. Уже тогда я его возненавидела всей душой. – Да остается наш несравненный мистер Эрншо с Божьей помощью кроток и терпелив! А у меня уже руки чешутся поскорей отправить его на небеса!

– Тише! – сказала Кэтрин, закрывая двери. – Не испытывай мое терпение! Почему ты меня не послушал? Она что, заранее уговорилась встретиться с тобой?

– А тебе-то что? – недовольно проворчал он. – Хочу и целую ее, если она не против, а ты не вправе возражать. Я не твой муж! Не тебе меня ревновать!

– Я не тебя ревную, – отвечала хозяйка, – я ревную к тебе. Хватит сердиться и грубить мне! Коли любишь Изабеллу, так и женись на ней. Но любишь ли ты ее, вот вопрос? Скажи мне правду, Хитклиф! Так ты не отвечаешь? Уверена, ты ее не любишь!

– Разве мистер Линтон согласится выдать свою сестру за такого человека? – спросила я.

– Мистеру Линтону придется согласиться, – твердо отвечала госпожа.

– Так и быть, избавлю его от этого труда, – сказал Хитклиф. – Вполне обойдусь без его согласия. А что касается тебя, Кэтрин, то хочу сказать тебе пару слов, раз на то пошло. Знай же, что я прекрасно понимаю: ты обходишься со мной мерзко – просто мерзко! Слышишь? И если ты льстишь себя надеждой, что я этого не замечаю – ты дура! Если ты считаешь, что меня можно утешить сладкими словечками – ты дура вдвойне! А если ты воображаешь, что я буду страдать молча – ты ошибаешься, и очень скоро станешь свидетельницей моей мести! А покамест благодарю, что ты открыла мне тайну Изабеллы. Клянусь, я распоряжусь ею с толком. А ты держись в стороне!

– Что я вижу! Что на тебя нашло? – воскликнула миссис Линтон в изумлении. – Это я-то с тобой мерзко обхожусь? И ты собрался мстить? Да ты просто неблагодарен и жесток! В чем же мерзость моего обхождения, позволь узнать?

– Тебе я мстить не буду, – ответил Хитклиф уже с меньшей горячностью. – У меня другой замысел. Деспот топчет рабов своих, но они не восстают на него, а вымещают свою злобу на тех, кто ниже них. Пожалуйста, мучь меня хоть до смерти себе на забаву, но и мне дай чуть-чуть покуражиться и, если можешь, воздержись от оскорблений. Ты до основания разрушила мой дворец, а теперь строишь мне хижину и умиляешься собственной доброте, предлагая ее мне в качестве дома. Да если бы ты действительно хотела женить меня на Изабелле, я бы горло себе перерезал!

– Так, значит, ты бесишься от того, что я не ревную? В этом все дело? – вскричала Кэтрин. – Ну так я тебе больше никого сватать не буду. Это все равно, что предлагать сатане заблудшую душу. У тебя одна радость – приносить несчастья, как и для врага рода человеческого. Ты это доказал. Вот Эдгар уже переборол свою первоначальную неприязнь к тебе, на меня почти снизошло спокойствие, а ты словно бы желаешь вновь вызвать ссору меж нами. Ссорься с Эдгаром, если хочешь, соврати его сестру, тогда выберешь самый верный способ отомстить мне.

Разговор пресекся. Миссис Линтон замерла у камина, раскрасневшаяся и мрачная. Тот, кто служил ей верой и правдой, подобно джинну, выпущенному из бутылки, вырвался из повиновения и больше не подчинялся ей. Хитклиф стоял у камина, скрестив руки на груди, крепко и недобро задумавшись. В этом положении я их оставила и отправилась на поиски хозяина, который никак не мог взять в толк, что задержало его жену внизу.

– Эллен! – обратился он ко мне, когда я вошла. – Ты видела свою госпожу?

– Да, она на кухне, сэр, – ответила я. – Она сильно расстраивается из-за поступков мистера Хитклифа. И в самом деле, мне кажется, пришла пора не допускать его в дом так свободно, как нынче. Излишняя мягкость оборачивается во вред, и вот тому пример… – И я рассказала хозяину о сцене во дворе и передала настолько точно, насколько посмела, весь последующий спор. Я решила, что не смогу этим чересчур повредить миссис Линтон, если только она сама не начнет слишком рьяно защищать своего гостя. Эдгар Линтон с трудом смог меня дослушать до конца. Первые же его слова подтвердили, что он не снимает вины со своей жены.

– Это недопустимо! – воскликнул он. – Позор, что она считает его своим другом и заставляет меня находиться в его обществе! Кликни мне двух слуг покрепче, Эллен. Кэтрин больше не должна разговаривать с этим отбросом общества. Достаточно я шел у нее на поводу!

Он спустился вниз, велел слугам подождать в коридоре, сам вошел в кухню, а я за ним. Хозяйка и ее гость, казалось, продолжали свой жаркий спор, во всяком случае, миссис Линтон нападала теперь с новыми силами. Хитклиф отошел к окну и стоял там, склонив голову перед яростью ее нападок. Он первым увидел хозяина и поспешно сделал Кэтрин знак замолчать, что она и сделала, когда поняла, в чем дело.

– Что происходит? – заговорил Линтон, обращаясь только к ней. – Каковы твои понятия о приличии? Как ты можешь оставаться здесь после всего, что этот негодяй посмел сказать и сделать? Наверное, ты даже не заметила, как он с тобой разговаривает. Может, ты и привыкла к такому, но я этого терпеть не намерен!

– Ты подслушивал у дверей, Эдгар? – спросила хозяйка таким тоном, в котором слышалось холодное презрение и крылся расчет на то, чтобы вывести мужа из себя. Хитклиф, который безотрывно смотрел на мистера Линтона, как только тот заговорил, при этих словах его жены нагло усмехнулся, чтобы, как мне показалось, отвлечь на себя внимание мужа. Ему это удалось, однако Эдгар не собирался опускаться до безрассудных проявлений гнева.

– До сего дня я был к вам более чем снисходителен, сэр, – очень спокойно сказал он. – И не потому, что я не знал вашей подлой и низкой натуры, а потому, что считал, что вы только частично виноваты в том, какой вы есть. И когда Кэтрин пожелала возобновить знакомство с вами, я согласился – и совершенно напрасно. Одно лишь ваше присутствие – это яд, который отравляет души даже самых добродетельных. По этой причине и во избежание более тяжких последствий я отказываю вам от дома и требую, чтобы вы немедленно вышли вон. Стоит вам задержаться хоть на три минуты, вас отсюда вышвырнут с позором.

Хитклиф взглядом оценил рост и силу говорившего, а затем презрительно прищурился:

– Кэти, твой ягненочек грозится так, точно он могучий бык! – заявил он. – Существует опасность того, что он разобьет себе голову об мой кулак. Боже мой, мистер Линтон, как мне жаль, что вы не стоите даже того, чтобы сбить вас с ног!

Мой хозяин бросил взгляд в сторону коридора и сделал мне знак привести слуг. Он не собирался самолично схватиться с Хитклифом. Я подчинилась, но миссис Линтон, что-то заподозрив, метнулась за мной и прежде, чем мне удалось их позвать, оттолкнула меня, захлопнула дверь и заперла ее на ключ.

– Очень благородно, как я погляжу! – сказала она в ответ на взгляд мужа, полный удивления и ярости. – Если у тебя нет мужества напасть на него, значит, извинись или дай себя побить. Это отучит тебя прикидываться храбрецом! Нет, я лучше проглочу ключ, чем отдам его тебе! Прекрасно же вы оба меня отблагодарили за мою доброту к вам! Одному я прощала слабость характера, другому – злость и коварство, и что я получила в награду? Только черную неблагодарность по причине их слепоты и полной глупости. Эдгар, я защищала тебя и твоих близких, а теперь желаю, чтобы Хитклиф избил тебя до полусмерти, потому что ты посмел думать обо мне дурно!

Впрочем, хозяин вдруг действительно оказался на пороге смерти без всякой драки. Он попытался отнять у Кэтрин ключ, а она для верности зашвырнула его в горящий камин. Тут мистера Эдгара пронзила нервная дрожь, а лицо его мертвенно побледнело. Тело его не справилось со страшным душевным волнением, выразившимся в жестокой и болезненной судороге, а боль и унижение совсем доконали его. Он рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

– О Боже! Воистину, ты – благородный и чувствительный рыцарь! – воскликнула миссис Линтон. – Мы сражены наповал! Мы побеждены! Теперь для Хитклифа тронуть тебя пальцем – все равно, что королю двинуть свое славное войско на стайку мышек. Приободрись! Никто тебя не обидит! Ты даже не ягненок, ты зайчишка!