И только сейчас, в объятиях парня, о котором я толком ничего не знаю, но который уже сделал для меня больше, чем все остальные вместе взятые, мне впервые было спокойно и тихо.

— Макс? — вопросительно шепчу в темноту, хотя почти уверена, что парень уже спит.

Он немного возится позади меня, но я слишком устала, чтобы реагировать на его близость в этом самом смысле.

— Что? — сонно бубнит парень в мою шею, которую обжигает его дыханием.

Осторожно накрываю его тёплые руки своими ладонями: о совместной ночи я, как и в прошлый раз, подумаю завтра.

— Спасибо.

Максим целует меня в затылок, который тут же начинает покалывать.

— Не за что, детка, — шепчет он. — Спи.

И я послушно проваливаюсь в сон.

Утром я по привычке просыпаюсь в несусветную рань: за время жизни с родителями выработался какой-то внутренний будильник, поднимающий меня на ноги в половину шестого независимо от дня недели. Максим сопит на второй половине кровати, по-детски обнимая подушку. Из-за полутьмы разглядеть его лица не могу, хотя очень хочется, но свет включать не решаюсь. Тихо выскальзываю из-под одеяла, даже не сомневаясь, кто именно меня им укрыл, и направляюсь в сторону кухни: я серьёзно собираюсь отнестись к шутливому предложению Макса.

Включаю свет и несколько минут просто стою в тишине, любуясь блестящими шкафчиками, красивой посудой и чистотой помещения. Это прозвучит смешно, но, ещё никогда я не видела НАСТОЛЬКО чистой кухни, что хотелось просто визжать от восторга. Даже у Алисы, живущей с родителями, всё было не так. Сколько себя помню, у себя дома я постоянно пыталась отскоблить грязь отовсюду, куда дотягивались руки, и каждый раз надежда на то, что однажды я увижу дом чистым, таяла, словно дым.

Пытаясь выбросить из головы печальные воспоминания, я открываю холодильник и обалдело застываю на месте: он оказывается забит продуктами под самую верхушку, причём всё было в упаковках, которые даже не открывали — просто купили и распихали в соответствующие ячейки. Я некоторое время собираюсь с мыслями, потому что понятия не имею, для чего нужна добрая половина продуктов, и что любит на завтрак Максим: не хотелось бы получить своё блюдо обратно себе в лицо.

Пока я залипаю на содержимое холодильника, за спиной раздаётся жалобное «мяф»; от неожиданности я практически подпрыгиваю на месте и поворачиваюсь к источнику звука. Бакс вальяжной походкой направляется ко мне и начинает тереться об мои ноги мягкой шерстью. Почесав его за ушком, отчего тот начинает урчать совсем как его хозяин вчера, обвожу комнату глазами и натыкаюсь на двойную пластиковую миску салатового цвета. В холодильнике для кота даже отведена целая полка — видимо, Макс очень его любит, раз покупает столько вкусностей. Наливаю котёнку молока и открываю банку паштета: питомец питается даже лучше, чем я…

Пока Бакс занят делом, я быстро соображаю омлет на двоих, жарю гренки и грею воду для чая. Из холодильника достаю колбасную нарезку и сыр и на всякий случай баночку с черничным джемом: Максим сам выберет, чего ему хочется больше. К дорогущей навороченной кухонной технике даже не подхожу — слишком велик риск сломать что-нибудь, а расплатиться за поломку я вряд ли сумею.

Во время готовки совершенно забываю о собственных проблемах и даже о том, что нахожусь в чужой квартире. На мне вчерашняя одежда, и очень хочется в душ, но без Макса и его «боевой спецподготовки» я туда даже не сунусь.

Не выдерживаю и намазываю один бутерброд вареньем: привычка «кусочничать» осталась ещё с тех времён, когда по праздникам к нам приходила бабушка и помогала маме с готовкой. Меня постоянно ругали за то, что вечно верчусь под ногами и хватаю со стола всё, что плохо лежит, а мне просто хотелось быть частью чего-то большего; таинственного ритуала, который несколько раз в год объединяет членов семьи в единый механизм, в котором каждому отведено своё место и роль. Правда, стать частью я так и не успела: механизм заклинило, и в скором времени детали разлетелись в разные стороны и, несмотря на то, что мы с родителями по-прежнему жили под одной крышей, чинить возникшую поломку никто не собирался.

Совершенно не замечаю ничего вокруг, пока вспоминаю «былые деньки» и ностальгирую по тёплым семейным отношениям. Прихожу в себя только когда чувствую, как чьи-то руки разворачивают меня в противоположную сторону, и натыкаюсь взглядом на Макса. Он сонно щурится, замечает в моих руках импровизированный бутерброд и нагло откусывает не самый скромный кусок. А меня это его действие не столько удивляет, сколько заводит — настолько интимным и доверительным оно мне показалось. А может, я, как всегда, всё себе нафантазировала.

— Мне нравится такое утро, — он окидывает взглядом накрытый стол и целует меня в уголок губ. — Спасибо, детка.

Его последняя фраза греет мне душу и запускает внутри какой-то процесс умиления и благодарности, отчего мне хочется кинуться ему на шею.

Что я, в общем-то, и делаю.

Футболка при этом задирается по самое «не балуй», чем Макс не упускает случая воспользоваться и запускает под неё руки.

— Опять ты за своё? — хохочу я, потому что Соколовский проводит пальцами по моим бокам, отчего мне становится щекотно. — Что за волна озабоченности на тебя нашла?

Макс чуть отодвигается и хмуро смотрит в мои глаза.

— То есть, обнимая меня, ты считала, что я буду просто стоять? — Он прислоняется своим лбом к моему. — Чёрт, ты бессердечная.

— Макс… — начала было я, но мне, как всегда, не дали закончить.

— Молчи.

Парень целует меня в лоб, как ребёнка, и усаживается за стол. Тяжело вздыхаю и поворачиваюсь к электрическому чайнику, с которым я точно справлюсь — когда-то у нас тоже было такое чудо техники. Пока вода закипает, я гипнотизирую взглядом шкалу измерения уровня воды и прислушиваюсь, как Макс за спиной поглощает завтрак с усердием кашалота. Будто из голодного края приехал, честное слово…

Характерный щелчок извещает о готовности воды, и я поворачиваюсь к парню.

— Что ты хочешь? — спрашиваю. Он недвусмысленно окидывает меня взглядом, и из меня вырывается нервный смешок. — Макс, я серьёзно.

— Какая ты… — вздыхает он. — Уж и помечтать нельзя. Наплевать. Из твоих рук я даже яд готов выпить.

От такой перспективы меня передёргивает: почему-то не могла представить себе мир без Макса. Даже мысленно.

Завариваю обоим чёрный чай и подсаживаюсь за стол. Мы молча уплетаем завтрак, я мою посуду под чересчур внимательным взглядом парня и поворачиваюсь к нему лицом.

— Я хочу в душ, но боюсь что-нибудь сломать, так что мне нужна твоя помощь.

Вот ничему меня жизнь не учит. Знаю ведь, что он любую фразу вывернет наизнанку и расшифрует для себя так, как удобно ему, и всё равно говорю вещи, которые можно понять двояко.

Макс с хищной улыбкой поднимается на ноги и прижимает меня к стене.

— Могу даже спинку потереть, — довольно мурлычет он куда-то в изгиб моей шеи.

Я психологически погибаю, когда одна его рука стискивает моё бедро, а вторая сжимает талию, притягивая ближе к своему обладателю.

— Вообще-то, я имела в виду, что ты просто покажешь мне, что где включается… — бессвязно бормочу я, и мои мысли разлетаются испуганными птичками, когда я чувствую его губы в том месте, где шея соединяется с плечом. — Максим…

Хотелось произнести это недовольным голосом, но вместо этого вышел полувздох-полустон, и, кажется, я только что всё усугубила, потому что его лицо резко перемещается к моему, и он сминает мои губы в грубом требовательном поцелуе, которому я просто не в состоянии противостоять.

— Ты понятия не имеешь, как сильно я тебя хочу, — хрипит парень, пока я пытаюсь восстановить функцию дыхания. — Не знаю, сколько ещё смогу сдерживаться, но, на всякий случай будь готова к тому, что выдержка меня подведёт.

Я молчу, потому что в голове совершенно нет мыслей, а если бы и были — не знаю, что можно на такое ответить. «Держи себя в руках»? «Ты справишься»? «Я в тебя верю»?

«Не сдерживайся!» — упрямо вопит сердце, и мне приходится приложить все усилия, чтобы заставить его замолчать.

— Макс, нам ещё на пары нужно, — отрывисто произношу я. — И мне бы очень не хотелось ехать в универ грязной.

Парень тяжело вздыхает, выпускает меня и ведёт в ванную, в которой сам регулирует для меня температуру воды, сказав, что с одного раза я всё равно не запомню, а времени учить меня, как следует, у него нет. Скорее всего, он просто таким образом издевался надо мной, но я решила не обижаться, потому что в какой-то степени парень был прав.

Тёплая вода приятно снимает усталость и позволяет расслабиться — впервые за последние несколько дней. Мне немного непривычно, что не приходится думать о том, что сегодня будет очередной выматывающий душу вечер, и не нужно никого бояться — почему-то чисто интуитивно чувствую, что Макс меня ни за что не обидит. Может смутить, соблазнить или подшутить надо мной, но сделать больно — никогда.

С выключением воды проблем не возникает, и я выбираюсь на прохладный кафель, вытираясь пушистым махровым полотенцем. Жаль, что у меня нет других вещей кроме тех, что были на мне последние сутки; почему-то именно сейчас хотелось почувствовать чистоту каждой клеточкой тела.

Я успеваю надеть на влажное тело бельё, когда дверь в ванную неожиданно распахивается, и на пороге появляется Макс. Его глаза моментально темнеют, напоминая грозовое облако, а я покрываюсь красными пятнами стыда с головы до пят и нервно прикрываюсь полотенцем.

Больше книг на сайте — Knigoed.net

— Тебя стучаться не учили?!

Парень медленно подходит ко мне, и я чувствую его внимательный взгляд на своих неприкрытых ногах.

— Меня учили многим вещам, но, к счастью, я благополучно забыл половину из них, — тихо отвечает он, и его взгляд проходится по мне до самого лица. — Иначе не смог бы увидеть такое.

— Насмотрелся? — недовольно бурчу. — Ты за этим пришёл?

Макс на автомате поднимает руку, в которой я замечаю его белую футболку.

— У тебя нет другой одежды, и я подумал, что тебе захочется одеть хотя бы чистую футболку.

Удивлённо распахиваю глаза.

— Что?

— Оденешь её под свой свитер — никто ничего не заметит. — Он насмешливо смотрит на меня. — И я не понимаю, почему ты прячешься, если у нас уже был секс.

Я вспыхиваю сильнее и, наверно, об меня при желании можно зажечь спичку.

— Верх ты точно не видел.

Я всё ещё помню, что сверху на мне была одежда, когда в клубе мы оба потеряли над собой контроль.

Ну, вот я опять — говорю прежде, чем успеваю обдумать свои слова. Макс щурится и подходит почти вплотную; настолько близко, что мне становится нечем дышать.

— Мы можем это исправить, — слышу его тихий шёпот.

Сильнее стискиваю пальцами края полотенца и вместо ответа качаю головой, потому что в горле пересохло, а язык прилип к нёбу. Парень закатывает глаза и сгребает футболку.

— Подними руки, детка.

Я ошарашенно смотрю в его лицо и понимаю, что он совершенно не шутит.

— Я сама могу одеться! — возмущённо возражаю.

— Тогда я никуда отсюда не уйду, — нагло отвечает брюнет и складывает руки на груди.

Боже… Ну за что моей ранимой психике такие испытания? Мне было стыдно самой видеть собственное тело, поэтому я никогда не переодевалась перед зеркалом, а уж позволить увидеть его Максу… Но ведь он не уйдёт и в конечном итоге всё равно найдёт способ заставить меня подчиниться.

С обречённым вздохом прикрываю глаза, заранее боясь его реакции, и отпускаю края полотенца, которое кулем летит на пол. При этом от любопытства сдержаться не удаётся, и я всё же открываю глаза обратно.

Выражение лица Макса из игривого резко превращается в донельзя разозлённое; может, это из-за того, что я чересчур худая, а может, потому, что мои рёбра покрыты уже маленькими, но всё-таки заметными желтеющими синяками. Кажется, парень даже дышать перестаёт, только сильнее стискивает футболку кулаками, что аж костяшки пальцев белеют. Теперь настаёт его очередь прикрывать глаза, но ненадолго: когда я тянусь обратно к полотенцу, он перехватывает мои руки и тянет меня на себя.

— Когда-нибудь я нахер сломаю ему руки за то, что он вообще посмел к тебе прикоснуться, — гневно выдыхает Макс, и по коже проносится холодная волна мурашек.

— Не нужно, — печально качаю головой. — И пожалуйста, Максим, перестань ругаться, ты мне этим очень его напоминаешь.

Его губы вновь прикасаются к моему лбу.

— Я постараюсь, детка. А теперь будь хорошей девочкой и подними руки.

Выполняю его просьбу и позволяю натянуть на меня футболку, которая прячет от взгляда Макса самые стратегически важные места. Но парень меня не отпускает; притягивает к себе и впервые не пытается приставать — просто обнимает, словно пытается защитить или успокоить. Но мне спокойно и тогда, когда он просто находится рядом.