— Ты хочешь забрать от Алисы свои вещи? — спрашиваю у Нины, которая выжимает влажные волосы полотенцем.

Даже замотанная в махровый халат моей сестры, завалявшийся среди моих вещей, который Нине великоват, она притягивает мой взгляд так, как не притягивало ни одно даже самое короткое и облегающее платье.

Глаза девушки застилает печаль, и мне до жути хочется ещё раз пройтись по роже этой двуличной суки, которая называла себя её подругой.

— Вряд ли она всё ещё бережёт мои вещи в надежде, что я вернусь, — вздыхает Нина. — Видел бы ты, как она смотрела на меня… аж мурашки по коже и волосы дыбом.

Вообще-то я краем глаза заметил выражение лица Алисы, которая преследовала мою девочку до самой парковки — словно собиралась растерзать её прямо там. Видит Бог, если она тронет её хоть пальцем — это будет последним, что она сделает в своей жалкой жизни, потому я её нахер убью.

— Для справки: мне тоже не нравится, когда ты хмуришься, — улыбается Нина, заплетая волосы в косу. Они у неё от природы вьющиеся, и мне это чертовски нравилось. — У меня есть стипендия, я куплю себе новые вещи.

Этот её беззаботный тон не способен меня обмануть: знаю я, какую стипендию получают даже те же студенты-отличники — уходит так же незаметно, как и приходит, и потом «бичуешь» весь оставшийся месяц. Да и к тому же, раз она теперь со мной, хотя пока и не знает об этом, я должен дать ей всё то, что должны были дать недородители.

Пока Нина приглаживает и так идеально лежащие волосы, беру с комода телефон и набираю номер, которому до сегодняшнего дня ни разу не звонил.

— Привет, Макс, — отзывается трубка весёлым голосом Ксюхи.

— Привет, — предвкушающе улыбаюсь я. — Нужна твоя помощь.

— Всегда готова помочь, ты же знаешь.

Действительно.

— У Нины совершенно нет одежды, но я и торговый центр — вещи несовместимые. Не могла бы ты составить ей компанию?

Мой телефон буквально плавиться от этих восторженных воплей Ксюхи, а лично я практически глохну.

— Конечно, я с радостью пройдусь с ней по магазинам! — Девушка понижает голос, внезапно посерьёзнев. — Мне так жаль её, Макс. Ты хороший парень, честно, но иногда ведёшь себя как последний засранец, и мне бы очень не хотелось, чтобы ты её обидел.

Хмыкаю в ответ: более точное определение моему поведению могли дать только парни, но озвучить его означало лишить Нину сознания, потому что такого отборного мата она не слышала даже от родителей.

— Об этом можешь не переживать, — ухмыляюсь во все тридцать два, потому что Нина от возмущения уже даже не бардовая — фиолетовая. — Когда ты сможешь приехать за ней?

Ксюха отвлекается от телефона, и я слышу, как она озвучивает мою идею Киру. Не удивлюсь, если тот растрепит парням.

— Через час устроит?

— Да, вполне, — бормочу я и уже собираюсь отключиться, когда вспоминаю, что я теперь не конченный мудак, и в обществе принято благодарить за помощь. — Спасибо.

— Всегда пожалуйста.

Швыряю телефон на кровать, при этом продолжая смотреть на Нину.

— Ты совсем с ума сошёл, Соколовский?!

Девушка была похожа на жутко злющую свёклу, и я не удержался от смешка.

— Выдохни, детка, а то у тебя сейчас из ушей пар повалит. — Медленно подхожу к ней и укладываю руки на её бёдра; на мне после душа до сих пор нет верхней части одежды, и я нагло пользуюсь её очевидной слабостью перед моими родинками. — Что именно тебе не понравилось?

Наверно, стоило сказать иначе — до сих пор ни одна девушка была не против того, чтобы я раскошелился ей на новые шмотки, в то время как Нина тут же выпустила коготки.

— Я же говорила, что не собираюсь становиться содержанкой!

Недовольно морщусь в ответ: моё желание дать ей всё самое лучшее никак не умещается в это грёбаное слово.

— А я сказал, что мне похер на все эти бредни! — чересчур резко отвечаю ей, забыв на мгновение о том, что передо мной — хлебнувшее дерьма безобидное существо, а не прожжёная шкура, поэтому нежно прижимаю к себе её оцепеневший стан и целую в висок. — Прости, детка.

Нина медленно выдыхает и доверчиво утыкается лицом в мою правую ключицу; всё ещё доверчиво, несмотря на моё не поддающееся оправданию по отношению к ней поведение.

— Зачем? Зачем ты делаешь всё это? Мы ведь чужие друг другу люди и…

Её слова затрагивают какую-то запылившуюся струну в моей душе, которая отзывается печальным аккордом. Чужие… Я не чувствовал её чужой, потому что за прошедший месяц она не покинула мою голову ни на секунду, и с каждым днём становилась всё ближе. Мне не нравилось зависеть от кого-то, делить с кем-то жилплощадь и выворачивать наизнанку душу, разве что это этот кто-то — моя сестра. Но Нина… Нина — исключение из всех правил, которое я делать не собирался, но всё же сделал. Так что я просто зажимаю её рот ладонью и прожигаю таким взглядом, чтобы она точно поняла, что я не шучу:

— Если ты ещё хоть раз скажешь что-то в этом роде, я тебе обещаю — запру в одном помещении с Лёхой, а он у нас любитель поговорить далёким от цивилизованного языком. — Если она меня считала… гм… сквернословом, то Лёха мог смело дать мне сто очков вперёд. — И вот ещё что, — хмурюсь. — Кто сказал, что мы друг другу чужие? По-моему, мы познакомились ближе некуда.

От моего красноречивого взгляда Бэмби вновь краснеет и кивает, и я освобождаю её губы.

Отхожу к кровати, повернувшись к девушке спиной, и слышу её тихий всхлип.

— Макс!

Поворачиваю к ней лицо и вижу слёзы в её глаза. Бля, ну она же всё время была у меня на виду; какого невидимого врага я упустил из поля зрения, что она снова рыдает?

— В чём дело?

— Что с твоей спиной?

Зажмуриваюсь и мысленно даю себе затрещину: я совершенно забыл об этих проклятых ожогах от сигарет. Хорошо, что все остальные следы или уже едва заметны, или спрятаны от её глаз одеждой: не хотелось бы стать вторым Ноем во втором Вселенском потопе…

— Ничего, детка, всё в порядке.

— Ничего не в порядке! — переиначивает мои слова. Чёрт, кажется, у неё начинается истерика. — Кто с тобой это сделал?!

Позволяю себе обречённый вздох.

— Женщина, которую я десять лет называл своей матерью.

Нина застывает на месте столбом, и на её лице отражается неописуемый ужас: она знает, что такое насилие со стороны отца, но, кажется, не представляет, что до такого могла опуститься и мать.

— Боже, Макс, — сильнее всхлипывает Нина. — Мне так жаль…

Даже на секунду не сомневаюсь в искренности её слов, потому что она не тот человек, который стал бы врать. И, если раньше жалость меня раздражала и бесила, то сейчас она показалась мне ментальной версией «Банеоцина».

Девушка обходит меня по кругу и тормозит за моей спиной. К ожогам прикасаются её нежные пальчики, и я готов поклясться, что раны начали затягиваться.

— Не больно? — с тревогой спрашивает Нина.

Её безосновательный страх вызывает у меня улыбку.

— Эти раны давно зажили, детка. — Без обмана: раны на теле всегда затягиваются быстро, а вот на душе могут остаться и навечно. — Перестань реветь и иди сюда. Ксюха мне голову оторвёт, если увидит тебя заплаканной.

Почему-то вот даже не сомневался в правдивости своих слов, но я раньше Ксюхи закатаю себя в асфальт, если сделаю Нине больно.

Бемби вновь обходит меня, прижимается к груди и обнимает так сильно, что мне становится трудно дышать: откуда столько мощи в такой крохотной хрупкой упаковке? А ещё я не мог понять её чувства: не то она пытается во мне раствориться, не то — защитить, и если всё же последнее — то мы определённо не зря ждали друг друга целых двадцать два года.

Пока Нина приводит себя в порядок, я вновь беру в руки телефон и ожидаемо вижу сообщение в общем чате.

«Я слышал, Макса из тюрьмы выпустили», — сдаёт меня со всеми потрохами Кир.

Вот же стервец.

«Что, девчонка не выдержала и сбежала?:)» — ржёт Лёха.

«Ну, хоть кто-то из баб заметил, что он — отпетый дебил:)», — поддакивает Егор.

«Нину моя жена забрала — на шоппинг, — поясняет Кирилл. — Макс, поди, по такому случаю закатывает дома пенную вечеринку с бухлом и девочками:)».

«Это вряд ли, — не соглашается Ёжик. — Что толку шило на мыло менять? Где логика? Наверно, мальчиков позвал…»

«Что, в детском саду отменили тихий час? — закатываю глаза. — Ну ты, Романов, и трепло!»

«У меня был хороший учитель!» — возвращает Кир.

«Я, вообще-то, работаю над процессом преображения, если вы не в курсе», — усмехаюсь я.

«Ты хотел сказать, что медленно становишься подкаблучником?:) — комментирует Лёха. — Чувак, я такое уже видел — это полный финиш. Кирюха вон тоже из плейбоя в домашнюю собачонку превратился. Скоро розовое носить начнёт…»

«Мяучило своё завали!:) — отзывается Романов. — Ты, Шастинский, давно по щам не получал, я смотрю!»

Уже откровенно ржу в голос, потому что осознаю правоту Лёхи по поводу нас обоих.

«Боюсь, ему розовый не пойдёт… — пишу я. Впервые с момента отъезда сестры у меня настроение поднимается выше отметки «критически паршиво». — Как насчёт ванильного?:)»

Я даже не в курсе, существует ли такой цвет, но подвалить Романову хотя бы словесно — дело святое.

«Так может его с девчонками отправить — чтоб они сразу ему подходящий комплектик и подобрали?:)» — ржёт Ёжик.

Пока парни общаются в таком ключе, я вспоминаю слова Нины о том, что с Костяном что-то не так. А ведь он действительно не сказал ни слова, хотя мы переписываемся почти десять минут, и значок его аккаунта активен.

«А куда провалился Матвеев?» — обрываю парней на полуслове.

В чате на несколько минут воцаряется гробовое молчание. Они там что, искать его пошли?

«Действительно, — соглашается наконец Лёха. — Костян, ты там сдох, что ли?»

И вновь эта выводящая из себя тишина. Какого хера вообще происходит?!

— Макс, ты снова ругаешься, — журит меня Нина, и я понимаю, что последнюю фразу произнёс вслух.

— Видимо, ты была права насчёт Костяна… — хмурюсь в ответ.

Девушка смешно морщит лоб.

— Мне кажется, у него проблемы с девушкой.

Я насмешливо качаю головой.

— У него нет девушки.

Нина снисходительно улыбается, будто я несмышлёный ребёнок, которому всё надо объяснять.

— Я бы не была в этом так уверена.

Перевожу взгляд на по-прежнему молчащий телефон.

Я теперь тоже ни в чём не уверен.

Пару минут я тупо гипнотизирую экран и всё же вздрагиваю от неожиданности, когда гаджет в руке вибрирует.

«Не трясись, Шастинский, я ещё тебя переживу!:)» — отвечает наконец Костян, и я облегчённо выдыхаю.

Ну мало ли, вдруг бы правда сдох…

Может, Нина всё-таки ошибается?

«Слушай, Матвеев, — вклинивается Кир. — Ты там случайно по нашим с Максом стопам не пошёл? Ну там, завёл себе кого-то например…»

Я не понял, Романову там тоже Ксюха на уши по поводу Костяна присела? Что это вообще за излюбленная бабская привычка — видеть то, чего на самом деле нет?

«Если ты интересуешься для того, чтобы потом подъёбывать меня так же, как и Макса, то я лучше промолчу:)», — отвечает Костя.

И как это понимать?

«Вот же скользкий гад, как ловко увернулся от прямого ответа! — возмутился Егор. — Сиди теперь и думай: не то правда никого нет, не то прячется от злорадного Кирюхи…»

«Понимай, как хочешь, Ёжик:)», — даёт ему зелёный свет Матвеев.

«Знаешь что, Романов, это ты во всём виноват! Ты первый бабу подцепил и женился, а следом за тобой и мы валимся в этот пиздец!» — подхватывает волну Лёха.

А я наоборот устремляю взгляд на Нину, которая сидит на коленках на полу и играет с котом. И почему только девушки всегда замечают такие мелочи?

«Есть идея!:) — Я вот прям вижу, как светится физиономия Лёхи, когда он печатает это сообщение. Если он сейчас предложит какую-нибудь очередную херню, я его до конца жизни забаню. — Раз уж все сегодня свободны, давайте соберёмся в «Конусе»!»

Пару минут пытаюсь подобрать хотя бы одно «против», но в голову, как назло, ничего путного не приходит. «Остаюсь ждать Нину»? «Помогаю Баксу сожрать кошачий корм»?

Зашибись, короче.

Телефон вибрирует снова, — на этот раз пишет Ксюха, которая приехала и уже ждёт Нину внизу. Мы вместе с Ниной одеваемся и спускаемся вниз, где я быстро целую девушку и сажаю в машину к госпоже Романовой, а после прыгаю в свою тачку и уже на всех порах гоню к клубу: с каждой минутой ситуация в нашей «бойз-бэнд», как сказал бы Лёха, всё больше меня напрягала.

К клубу умудряюсь приехать самым первым — вот что значит нервы не в порядке — выбираюсь из машины и автоматически закуриваю. В голове мелькает интересная мысль о том, что Нине не нравится поя ругань, но при этом она ни слова не сказала против того, что я курю. Вот и пойми после этого женское сознание…