Но у нас здесь деловой обед, и я действительно хочу быть консультантом в этом фильме. Пункт соглашения о не конкуренции с телеканалом не исключает возможности консультирования где-то еще, но меня до сих пор пугает мое неизвестное будущее, поэтому пока я хватаюсь за любую соломинку. К тому же, во время нашей первой беседы Сэл сказал, ему нужен человек, знающий о рыбалке от А до Я, и я знаю, что идеально подхожу.

— Как твоя лодка? — начинает Сэл довольно официальным тоном, что меня смешит. Я видел ее своими глазами, пока был дома… Угнетающее зрелище.

— Сломана.

Он смеется, тепло и искренне, и я не ожидал такого. Он выглядит хитрецом, но говорит серьезно, и я бросаю взгляд на Харлоу, увидев ее в новом свете. Этот человек — большая шишка в Голливуде, и он взял мою девочку себе в личные ассистенты, потому что знает, что она тоже умеет работать.

— Прими мои поздравления, — говорит он. — Похоже, у шоу неплохие шансы, Финн.

— Посмотрим, — уклончиво отвечаю я. — В чем я точно уверен, так это в том, что все изменится.

На секунду мой взгляд встречается с Харлоу, и мне интересно, знает ли она, о ком я думал, когда послал нахуй этот пункт в контракте об отношениях. Я высказался вне зависимости от того, знают ли продюсеры об этом или нет. Но она отворачивается и смотрит в окно, и я вижу, как ее челюсть сжалась. Возможно, вчера я настолько все проебал, что даже если встречусь с ней позже, это уже не будет иметь никакого значения.

Надеюсь, я ошибаюсь.

Официантка наполняет водой наши бокалы, давая нам время изучить меню, тем временем мы с Сэлом говорим о погоде, спорте, почему я болею за Mariners, а не за Blue Jays (это была любимая команда моей мамы), и как часто я хожу на игры Mariners (так часто, как только могу, в моем случае — никогда).

Харлоу сидит молча — делая какие-то записи — и Сэл не настаивает на ее участии в беседе. Интересно, как много он знает о произошедшем между нами. Мне хочется поймать ее взгляд, чтобы по нему она поняла, что между нами еще не кончено, что я разобрался со своим дерьмом, и я едва сдерживаюсь, чтобы не сказать об этом прямо сейчас, но она даже не смотрит на меня.

Возвращается официантка, чтобы принять заказ, и она стоит слишком близко ко мне, что я чувствую, как ее юбка задевает мою руку. Я немного подвигаю стул, чтобы дать ей больше места, и Сэл жестом показывает, чтобы Харлоу заказывала первой.

— Я закажу на всех, — говорит она, и краем глаза я вижу, что Сэл немного удивлен и в восторге.

Показывая на Сэла, она говорит:

— Он начнет с салата Цезарь, затем куриный капрезе как основное блюдо и холодный чай без сахара.

Он моргает.

— Я хотел заказать стейк.

— Не-а, — она смотрит на него и подмигивает. — Я говорила с Милой, она велела не давать тебя красного мяса.

— Вот черт.

Показывая в мою сторону, она говорит:

— Он будет суп с морепродуктами…

Какого хрена? Она даже не собирается спросить меня?

— Вообще-то, я бы… — начинаю я.

— Палтус как основное блюдо, — она знающе смотрит на меня и мое сердце сжимается от боли, когда я вспоминаю наш чертовски идеальный день на рыбалке. — И бокал шардоне.

Я хлопаю глазами. Шардоне?

Сэл хохотнул.

Харлоу отдает меню официантке и говорит:

— Я буду вырезку с кровью и огромную тарелку картофеля фри, — взглянув на меня, она добавляет: — И бутылку пива, чтобы все это запить.

Официантка улыбается, снова скользнув по мне взглядом, забирает меню и уходит.

Харлоу смотрит куда-то вверх, ее губы подрагивают от моего выражения лица.

— Шардоне?

Облизнув губы, она одаривает меня милой улыбкой.

— Ты выглядишь томимым жаждой.

— Я тоже хотел заказать стейк, — сдерживая ухмылку, говорю я.

— Ничего, немного позавидуешь мне, пока будешь наслаждаться только что пойманным палтусом.

Не скрывая своего удовольствия, Сэл наблюдает за нами, подперев подбородок кулаком.

— О да, зрители будут обожать наблюдать за вами двумя.

— Этого не будет, Сальваторе, — не отводя от меня глаз, отвечает она.

— Все может быть, — больше не в силах сдерживать улыбку, отвечаю я. — Тем более, я не стал подписывать одну важную страницу контракта.

На ее лице мелькает удивленное выражение, но она тут же скрывает это. Понятно, похоже, Сальваторе упустил пару деталей из нашего разговора, когда я, как дурак, признался ему, что не могу представить себя ни с кем еще, кроме нее. Навсегда. Харлоу создана для меня, и если придется, я готов кричать об этом на каждом углу.

— Плевать на пункт об отношениях, между нами не будет никакого общения до тех пор, пока ты не признаешь, что вчера повел себя, как настоящий мудак.

Сэл хихикает и отпивает немного воды. Если Харлоу удобно обсуждать это здесь, то, блин, прекрасно.

Облокотившись локтями на стол, я говорю:

— Вчера я повел себя, как настоящий мудак.

Довольно долго Харлоу изучает меня, смотрит на мой рот, лоб, глаза. Она опускает голову и водит пальцем по своему стакану, о чем-то задумавшись. После чего, слегка дернув одни плечом, она нарушает этот идеальный момент.

— Думаю, вам с Сальваторе лучше начать обсуждение.

* * *

Часть ланча, связанная с работой, прошла очень успешно. Сэл задал миллион вопросов, и я с легкостью ответил на каждый из них, предоставляя ему много информации, часть из которой он даже не додумался бы обсудить. Подписав контракт — и получив пятизначную сумму гонорара — я могу немедленно начать работу, давая советы по сценографии и другим ключевым моментам фильма. Я немного ошеломлен, что за последние три недели моя жизнь повернулась на 180 градусов.

Часть ланча, связанная с Харлоу, была кошмарной. Она вела записи, конспектируя практически каждое слово, сама задала несколько вопросов, но после нашего маленького представления в начале встречи, она снова старалась не смотреть на меня.

Но это было лучше, чем я ожидал. По правде говоря, я думал, она будет избегать меня все время и не позволит при Сэле решать наши личные вопросы. Но в итоге она не могла не флиртовать со мной, заставляя меня чувствовать уверенность, что я принял правильное решение заехать к ней в отель после обеда.

Когда открылась дверь ее номера, я решил, что ошибся дверью, и Лола решила меня разыграть и кинуть. Но потом в этой незнакомой женщине я узнал Харлоу, она была в огромном банном халате, с полотенцем на голове, а на лице что-то белое и застывшее…

— Ты скупила всю маску в «QUE»? — спрашиваю я.

Она наклоняет голосу, сузив глаза, от чего месиво на ее лице потрескалось.

— Чего ты хочешь, Финн?

Чего я хочу? Ее. Я хочу, чтобы она открыла дверь пошире и впустила меня. Мне хочется развязать ее пояс, снять этот халат и поцеловать ее. Хочу, чтобы мы снова были вместе, и это длилось больше двенадцати часов.

Но сначала…

— Я хочу, чтобы ты смыла маску, а то, кажется, что у тебя лицо сейчас потрескается.

Вздохнув, она захлопывает дверь прямо перед моим лицом.

Коридор кажется мне просто бесконечным, и я задумался, перед сколькими мужиками тут захлопывали двери. Блять, это очень популярный отель. И мне кажется, перед многими.

Я поднимаю руку и снова стучу.

Она довольно долго не открывает, как будто отошла, после того как закрыла дверь.

Но дверь распахивается, и Харлоу сразу же идет в ванную.

— Заходи. Садись, куда угодно, только не на кровать. Не смей раздеваться, выглядеть милым и даже не думай трогать мое белье.

Я направляюсь к стулу, едва сдерживая смех.

— Я ее смою, потому что пора, а не потому, что ты так сказал. Если бы она не начала сушить кожу, я бы ее оставила, чтобы сократить твой визит и позлить тебя, козлина, — она уходит в ванную, закрывает дверь, и я слышу шум воды, когда она отправляется в душ.

Матерь божья.

Надеюсь, она меня простит.

Харлоу возвращается через десять минут, снова одетая в халат, мокрые волосы распущены, а на лице ни грамма маски. Я замираю, мне кажется, что я забыл, как дышать, глотать и моргать. Она выглядит бесподобно.

— Ты трогал мое белье? — подойдя к чемодану, спрашивает она.

С усилием я закрываю рот, вдыхаю, сглатываю и, таким образом, могу говорить:

— Конечно. Еще потер его о свою потную грудь.

Она фыркает и окидывает меня убийственным взглядом.

— Не заигрывай со мной. Я зла на тебя.

Моя улыбка тут же исчезает.

— Я знаю.

Достав из чемодана щетку, она начинает расчесывать волосы, глядя на меня.

— Знаешь, как тяжело на тебя злиться, когда ты тут сидишь и вот так выглядишь.

— Вот так — это хорошо? — я оглядываю себя: на мне выцветшая футболка, потертые джинсы и любимые старые красные кеды. По мне, так я одет просто, но то, как она на меня смотрит, заставляет чувствовать себя особенным, словно на мне смокинг. И от этого я немного расслабляюсь.

— Тебе так легче? — тихо спрашивает она и добавляет: — Видеть меня в дорогом ресторане или в шикарном номере с маской на лице, нежели на своей лодке?

Я напрягаюсь снова.

— Харлоу, я злился на тебя. Поэтому и вел себя, как мудак.

— Знаю, и я тебя уже простила. Если кто-то из близких извиняется, мне этого достаточно.

— А я не такой, — сознаюсь я. — Ты уже ушла, когда я тебя простил.

Она втягивает в рот нижнюю губу и начинает ее посасывать, широко раскрыв глаза и выглядя очень ранимой. Она даже не подозревает, что смотрит на меня так, от чего мне хочется вскрыть грудную клетку, и пусть она увидит, как быстро бьется мое сердце.

Я наклоняюсь вперед, осматривая комнату.

— Ты знаешь, та ночь в Вегасе была первой, когда я ночевал в отеле.

Она замирает, задерживая дыхание.

— Даже во время «Разъезжай и Сооружай»?

— Да. Многие так делали, но мы ночевали либо у знакомых, либо в палатках.

— Ого… это …

— Вот такая у меня жизнь. Я проучился два года в колледже, а все остальное время я жил здесь. И вчера я был настоящим мудаком, когда сказал, что ты не вписываешься, ведь это не означало, что я не хочу видеть тебя тут. Это просто означало, что моя жизнь именно такая. Она отличается от твоей.

Она кладет щетку и облокачивается спиной к столу.

— Я не хожу в бар каждый четверг и не покупаю кофе в Старбаксе каждое утро. — продолжаю я. — Не уезжаю в отпуск и не звоню друзьям-продюсерам с просьбой одолжить мне кучу денег на ремонт лодки.

— Похоже, скоро ты сможешь это делать, — отвечает она. — Когда твоя жизнь кардинально изменится.

— Я знаю, — поставив локти на колени, говорю я. — Именно это я и хочу сказать.

— И тебя это пугает?

Я смеюсь, уставившись на ковер.

— Думаю, что не боюсь. Но для меня это неизведанная территория, надо к этому привыкнуть.

— Ты не должен в одиночку проходить через все это. Я знаю, что все испортила, влезая в твои дела с Сэлом, но ты мне доверяешь?

Я поднимаю на нее взгляд и киваю.

— Доверяю, — смягчившись, она смотрит на меня, и я повторяю: — Полностью доверяю.

— Вот и славно. Тогда сейчас я оденусь, и ты меня отведешь в бар для лесорубов.

Мое сердце замирает и снова возвращается к жизни, когда я выпрямляюсь на стуле.

— Мы вот так просто помирились?

Она кивает.

— Да, так просто, — сглотнув, она добавляет: — Я люблю тебя. Нам не нужно начинать все сначала. Я напортачила, ты тоже. Уверена, в будущем у нас еще много разных ссор.

Она вытаскивает из чемодана джинсы, свитер и белье и разворачивается, чтобы пойти в ванную переодеться. Я и сам не заметил, как поднялся и пересек комнату.

— Не одевайся.

Остановившись на полпути, Харлоу облокачивается о стену. Я медленно подхожу к ней, и последние несколько шагов тянутся почти вечность. Я вижу, как на ее горле бьется пульс.

— Финн, — она запрокидывает голову, наблюдая за мной, когда я подхожу ближе и останавливаясь буквально в паре дюймов от нее.

— Ты любишь меня? — я протягиваю руку к поясу ее халата.

— Конечно, люблю, идиот, — она облизывается и снова прикусывает нижнюю губу, потому что она чертовски знает, что от этого я становлюсь твердым. — Я тебе это уже говорила. Думаешь, это пройдет за несколько дней, как временная татушка?

Смеясь, я наклоняюсь, чтобы отодвинуть полу халата и поцеловать ее ключицу. Она пахнет шампунем и легким ароматом, который я не смогу забыть и через миллион лет: как жимолость и нагретый солнцем камень, как Харлоу, как моя.