То, чего я ожидала, наконец-то произошло, хотя и без должного драматизма, – не было ни хора ангелов с небес, ни какой-нибудь страшной сцены из дешевого ужастика. Просто меня отпустило. Нет, ушло не все и не сразу, но осенний воздух словно посвежел, когда я сделала глубокий вдох. Я вытерла лицо, вздохнула в последний раз и ушла.


Просить прощения лучше с даром подношения, чтобы легче его получить. Моим даром стали шоколадные эклеры и термос с кофе вместо пойла, которым нас обычно потчевали в комнате для отдыха. Я постучала в дверь Марси и в качестве белого флага сначала просунула ярко-розовую коробку, оповещающую о содержащихся в ней лакомствах.

Марси подняла голову и улыбнулась чуть натянуто:

– Элли. Привет. Входи.

Обычно она влетала ко мне в офис и плюхалась в кресло. Я не могла быть такой раскованной, как она, но подтолкнула коробку в ее направлении:

– Это тебе.

Она наклонилась, чтобы понюхать коробку, а затем содрала ленту наманикюренным ногтем.

– Ах, блин. Ну ты и стерва! Я ведь на паршивой диете…

Услышав про стерву, я тут же поняла, что мы снова друзья. В устах Марси такие слова звучали почти любовно. Я подняла термос:

– И еще хороший кофе.

– О боже, я люблю тебя. – Она крутанулась в своем кресле, схватила с полки кружку и протянула ее мне. – Кофеин вроде как препятствует снижению веса, но хрен пойми как.

Я принесла с собой свою кружку и наполнила обе.

– А он не вызывает кайф?

Марси сначала посмотрела на меня непонимающе, а потом засмеялась:

– Всяко может быть.

Мы подняли наши кружки. Марси вытащила для нас обеих по эклеру. Она тут же откусила кусочек и громко и долго стонала от удовольствия, так что я даже засмеялась. Я последовала ее примеру и постаралась изобразить что-то подобное ее восклицанию. Вместе мы поглощали пирожные, запивая их крепким кофе.

– Марси, – сказала я, когда первый голод был утолен. – Прости меня.

Она махнула рукой:

– Да ладно, расслабься. Я в курсе, что слишком много болтаю. Все нормально.

– Нет. Ты пыталась быть мне другом, а я этого не оценила. Извини.

– Да перестань ты уже! – воскликнула Марси.

– Черт, Марси! Я хочу извиниться. Дай мне закончить, пожалуйста.

Она засмеялась, но кивнула:

– Ладно, валяй. Я была трещоткой, а ты поганкой. Мы в расчете?

– В расчете. – Я откинулась в кресле. – Мне не хватало твоих сплетен.

Она хлопнула в ладоши.

– Кстати, у меня для тебя кое-что есть.

Это «кое-что» растянулось на полчаса. Мы, вместо того чтобы работать, хихикали, делясь соображениями о новом парне из отдела корреспонденции. Марси утверждала, что он подрабатывает стриптизером. Я его не замечала.

– Что значит «не замечала»? – возмутилась Марси. – Ты что – слепая? Мертвая? Или забыла, что ты – женщина?

– Я думала, что ты собираешься замуж, – заметила я.

– Да. Но я собираюсь замуж, а не в могилу. Что такого в том, чтобы смотреть по сторонам? – Она помолчала. – Хотя Уэйну об этом, наверное, лучше не знать.

– Само собой.

Марси отломила шоколадную глазурь с эклера и слизнула ее с пальца.

– Ну и как ты поживаешь? Не считая того, что соблазняешь меня ужасно вкусными пирожными, чтобы я растолстела и не влезла в свое свадебное платье.

– Нормально. – Я взяла еще один эклер и откусила кусочек. По моим пальцам заструился желтый крем, и я его слизнула.

– Ну ладно.

Я сделала вид, будто не замечаю, что она вдруг умолкла, но через некоторое время все-таки сдалась.

– У меня все нормально, Марси, правда. Но Дэну я не звонила.

Марси запустила в меня скомканной салфеткой.

– Почему нет? Позвони ему!

– Поздно, – сказала я. – Просто иногда не все получается так, как хотелось бы, вот и все.

– Откуда ты знаешь, если ты ему не звонила?

Я слизнула шоколад, взглянула на выражение искреннего участия на лице Марси и подумала о том дне, когда она сказала мне, что видела Дэна в городе.

– Что конкретно сказал Дэн, когда ты его встретила?

– Что вы разошлись.

Я что-то промычала в ответ.

– Он был один?

Марси ответила не сразу, затем небрежно пожала плечами. Слишком небрежно.

– Нет. Но это ничего не значит.

– Мне жаль тебя разочаровывать, но это имеет значение.

– Ничего подобного, Элли. Он был с девушкой, но я тебе точно говорю, что он с таким же успехом мог бы быть один.

Я вытерла пальцы салфеткой и обхватила кружку с кофе, чтобы их согреть.

– Не надо щадить мои чувства. Мы с Дэном разошлись. Он имеет право встречаться с кем угодно и когда угодно.

– Но только без тебя ему так плохо, – сказала Марси с озорным огоньком в глазах. – Элли, позвони ему.

– Я не могу, Марси.

Она вздохнула и вскинула вверх руки.

– Ладно, ладно, молчу. Ты мне здесь нужна – мне нужно с кем-то говорить! Кроме тебя, меня больше никто не понимает.

– Я единственная счастливица?

Я собрала мусор, выкинула его в мусорку, затем взяла свою кружку и термос. Эклеры оставила Марси.

– Ты мне нравишься, – серьезно сказала Марси. – Это что-нибудь да значит.

Я сжала ее плечо.

– Ты мне тоже нравишься, Марси. Приятно иметь на работе друга.

Мы улыбнулись друг другу. Я подтолкнула к ней коробку.

– Это твое, – сказала я и покинул ее кабинет.

Эпитеты, которыми она меня наградила, было слышно даже из коридора.

Глава 20

Моя улица напоминала сцену из криминального телешоу: красно-синие мигалки полицейской машины и более резкий красный свет «скорой помощи». Я ускорила шаг, пробегая глазами по окнам миссис Пиз, но у нее, как обычно в это время, горел свет в гостиной, хотя в сравнении с ярким светом машин, заливавшим улицу, он казался тусклым.

Я вприпрыжку одолела ее ступеньки и постучала в дверь. Миссис Пиз немедленно открыла, и я увидела ее встревоженное лицо. Ее лицо немного разгладилось, когда она меня увидела и развела руки. Я позволила ей себя обнять, чувствуя облегчение оттого, что с ней все в порядке.

– Ах, Элли, значит, это не у тебя.

– Нет, миссис Пиз. Я думала, что-то у вас стряслось. – Я осмотрела ее. – «Скорая» стоит прямо напротив вашего дома, и я так встревожилась.

– Они приехали примерно сорок минут назад и стали стучать к вам в дверь, – сказала она.

– Ко мне? – Я повернулась в сторону улицы. Ни у полицейской машины, ни у «скорой» не было ни души. – Вы уверены?

Миссис Пиз кивнула.

– Они стучали и стучали, но вас, видимо, не было дома. Должно быть, они в доме миссис Осли.

Мой желудок ухнул куда-то вниз.

– Гевин.

– О, я надеюсь, нет! – воскликнула миссис Пиз.

Мы недолго терялись в догадках. Дверь дома миссис Осли открылась, и из нее показались санитары с каталкой. Выступающее под простыней тело могло принадлежать кому угодно, но белое лицо было лицом Гевина. Миссис Пиз издала негромкий, полный сострадания вздох, резанувший мне уши. Она сжала мою руку своей мягкой рукой с прозрачной кожей.

– Бедный мальчик. Надеюсь, с ним все будет в порядке.

На пороге возникла миссис Осли, рядом с ней Дэннис. В руках у нее было несколько бумажных полотенец, на лице – следы слез. Дэннис не переставая похлопывал ее по спине. Спустя секунду на веранде возник полицейский – тот самый, который при мне привез Гевина домой, – и тоже смотрел за тем, как подростка погружают в машину скорой помощи.

Они стали о чем-то переговариваться, но голоса их звучали невнятно, и я не могла разобрать, что именно они обсуждают. Впрочем, можно было предположить, что речь идет о том, чтобы отправиться с Гевином в госпиталь. Миссис Осли покачала головой. Дэннис сказал что-то копу. Тот пожал плечами и убрал блокнот и ручку. Почти сразу миссис Осли залезла в «скорую», и та тронулась.

– Надеюсь, с ним все будет в порядке, – повторила стоящая рядом со мной миссис Пиз.

– Я тоже на это надеюсь.

Мы с ней стояли до тех пор, пока «скорая», с включенной мигалкой, но без сирены, не скрылась из вида, затем миссис Пиз пригласила меня выпить чай с печеньем, и я приняла приглашение. Мы болтали о рецептах и предстоящем сезоне отпусков, но мысленно я продолжала видеть каталку и белое лицо.

Я набралась храбрости и спустя несколько дней постучала в дверь дома миссис Осли. Она открыла дверь. Если она и была удручена горем все эти дни, то внешне это никак на ней не отразилось. Прическа и макияж были безупречны. На ней был симпатичный рабочий костюм изо льна и модные туфли. Я вспомнила, что не знаю, кем она работает.

– Что вам нужно? – спросила миссис Осли, а я понадеялась, что, чем бы она ни занималась, это не связано с клиентской службой.

– Я пришла спросить, как дела у Гевина.

Миссис Осли приподняла подбородок и скрестила руки.

– С ним все в порядке. Спасибо за заботу.

– Ясно. Если вам нужна моя помощь – пожалуйста, обращайтесь.

Кажется, она немножко опешила. Но если и так, то скрыла свое замешательство, фыркнув:

– Подозреваю, вам хотелось бы узнать, что случилось.

– Миссис Осли, – мягко сказала я, – знаю, что у Гевина были некоторые проблемы. Он наносил себе порезы. Думаю, я догадываюсь, что могло произойти.

Кровь отхлынула от ее лица.

– Не смейте меня винить!

Я вскинула руки, успокаивая ее.

– Я вовсе вас не виню…

– Потому что если вы знали об этом, – распалялась она, – то были обязаны что-нибудь сделать! Сказать что-нибудь! Вам следовало… следовало…

Она что-то еще пробормотала и умолкла. Я тоже молчала, и на ее веранде воцарилась тишина. Я вспомнила слова своей матери о том, что проще винить кого-нибудь другого, чем себя самого. Мои плечи были достаточно широки для того, чтобы выдержать обвинения миссис Осли, если от этого ей станет легче.

– Он сказал, – произнесла она после растянувшейся минуты, – что вы ничем таким не занимались.

Я кивнула, испытывая облегчение:

– Спасибо.

Она сухо кивнула и выглядела при этом так, словно от этого жеста у нее заболела шея. Но это уже был прогресс.

– Гевин в «Гроув». И пробудет там под наблюдением еще примерно две недели, а затем, если все пойдет хорошо, вернется домой.

«Гроув» была хорошая психиатрическая больница в соседнем городе. Известная и, соответственно, не из дешевых. Что бы ни произошло между Гевином и его матерью, она не поскупилась на его лечение.

– Я не хотела об этом знать, – отрывисто проговорила миссис Осли. – Без отца Гевина мне приходилось тяжело. Я надеялась, что присутствие в доме Дэнниса поможет.

Я не сделала попытки обнять ее или хотя бы пожать руку. Возможно, я сделала несколько важных шагов, избавляясь от призраков прошлого за эти последние недели, но еще не освободилась от всего, что тяготило, настолько, чтобы обниматься со всеми при любом случае. Я снова кивнула, надеюсь со значением, не ускользнувшим от миссис Осли.

– Виня себя, вы не поможете ему, миссис Осли, – сказала я. – Сейчас важно, что ему оказывают помощь и что после этого вы станете прислушиваться к его словам.

– Да. – Она потерла руки, словно ей было холодно. – Если хотите его навестить…

– Вы не станете возражать?

Она отреагировала не сразу, но все-таки кивнула, хотя и без улыбки на лице.

– Нет. Думаю, Гевин вам обрадуется.

– Тогда я обязательно его навещу.

Нам было что еще сказать друг другу, но ни миссис Осли, ни я не стали продолжать разговор. Между нами ненадолго воцарилась тишина. Я избавила нас обеих от неловкости, сославшись на дела. Она закрыла дверь раньше, чем я успела дойти до первой ступеньки.


Я пробыла у Гевина дольше, чем рассчитывала задержаться. Отправилась к нему после работы, прямо в час пик, но все равно приехала до того, как начали впускать навещающих. Но и ожидание, и сама поездка полностью себя оправдали. Мы говорили не много. Я не задавала вопросов ни по поводу бинтов на его запястьях, ни относительно новой прически. Я привезла ему сумку книг, которые он охотно взял, проявив при этом энтузиазм, который не наблюдался у него в последнее время, что мы виделись.

– Кстати, – сказал он, когда мы взяли с подноса автомата банки содовой и открыли их, – как продвигается покраска?

– Я закончила красить столовую и перекрасила кухню в цвет, который называется «весенняя зелень».

– Мисс Каванаг, – расплылся в улыбке Гевин, – вы становитесь похожей на Марту Стюарт из «Зеленой улицы».

Мы посмеялись над этим, а потом и расхохотались, когда я сказала ему, что миссис Пиз дает мне уроки по выпечке. Было приятно слышать его смех. Приятно смеяться самой.