— Ремень!

Эта гребанная плетка жжет, словно раскаленный прут.

Энтони перевел на меня взгляд.

— Ты не представляешь, сколько только что сказала мне одним единственным словом. Сегодня мы используем ремень, но, значит, плеть я приберегу до тех времен, когда ты действительно разозлишь меня. Мы оба знаем, что твоя тяга к независимости рано или поздно высунет свой нос.

Я наблюдала, как он медленно расстегнул на себе рубашку и отбросил её в сторону. Увидев массивную грудь и напряженные и мышцы, я облизала губы. Но отчетливый свист ремня, вытащил меня из забвения. Я видела, как Энтони сложил ремень пополам и посмотрел на меня. В его взгляде смешивалась контролируемая боль и удовольствие.

— Мой член встаёт лишь от мысли об этом, но вопрос в том, — голос превратился в шепот, когда Энтони приблизился к моему уху, — влажная ли ты?

— Нет, — солгала я.

Он скользнул рукой между моих ног, исследовав пальцами мои складочки, а затем поднял влажную руку перед моими глазами, доказывая, какая я лгунья.

Кого я обманываю… его или себя?

— Лгунья! — прошипел он и отошёл от меня. Я услышала шлепок ремня по своей заднице раньше, чем почувствовала его. Тьма из эндорфинов и дофамина, которую Энтони преподносил мне в виде боли, стерла всю невинность с моей кожи.

Я закричала, когда белая вспышка боли пронзила мое тело и коснулась его в другом, более чувствительном месте. Удары снова и снова сыпались на мою кожу, пока я не ощутила потребность в каждом последующем вместо того, чтобы на цыпочках пытаться сдвинуться с места и избежать их.

Я простонала, когда Энтони обошел меня и встал передо мной, а затем схватил за волосы, напоминая о том, что он имеет в виду под поведением капризного ребенка.

— Ты не говоришь мне, что ты будешь, а что не будешь делать, моя голубка. Ты — моя собственность.

Я облизала губы и кивнула в знак согласия, слезы скатились по щекам в уголки рта. Энтони удавалось делать то, что он хотел — предотвращать поведение, когда я показывала свою независимость и желание оставить его после истечения срока контракта.

Словно подтвердив мои мысли, он освободил меня и нежно перенес на матрас, который бросил на пол в темнице. Энтони поставил меня на колени и заставил упереться в матрас локтями, прижав ладонь к моей спине между лопатками. Затем приподнял мой зад, будто на нем лежал десерт, который он съел бы без малейшего колебания.

Я почувствовала, как горячий язык коснулся моей промокшей киски, поддразнивая меня. Энтони говорил, насколько влажной я была и как сильно хотела того, что лишь он один мог мне дать. Скользнув в меня пальцем и втянув губами мои складочки, он подтолкнул к краю оргазма, но потом остановился.

Я начала молить и просить, пообещав, что дам все, что он захочет. Зная, что он хочет всю меня без остатка, без тайн и без пряток от светской жизни. Энтони хотел мое сердце и мою душу.

Я сжала массивный твердый член своей голодной киской сразу же, как только он медленно вошел в меня. Я молила его трахать меня без пощады и без остановки. Он дарил ощущение темной и запрещенной любви, от которой я никогда не освобожусь. Меня связывала с ним невидимая нить, которую не в силах разорвать ни время, ни пространство.

Энтони остановился и отстранился, собрав ладонью соки, которые вытекали из меня. Он слизал их, будто умирал от жажды в пустыне посреди жаркого дня, а я спасла его от мучительной смерти.

В этот раз он втянул в рот мой набухший клитор и надавил языком, и я закричала. Мне показалось, что я снова рассыпалась на тысячи кусочков, которые срикошетили от стен темницы и превратились в темные секреты. Я любила этого мужчину. Темной, испорченной, извращенной любовью, но все же любила.

В этот раз он вошел в меня, не пощадив мое тело и преодолев сопротивление, которое оказывало желание независимости. Губернатор правда владел мною. Я была его собственностью и делала все в точности так, как он говорил.

Он притянул меня к себе и отнес туда, где всегда заботился обо мне после боли, которую дарил. Энтони всегда это делал: относил меня в укромное место, которое называл своим домом. Он сделал все, что должен был — разжег во мне огонь. Это был тот раз, когда мы оба понимали, что мы — одно целое. Раскаленная жидкая лава превратилась в твердый камень, который скрепил наши отношения так сильно, что сломать или разделить нас стало невозможно.

Нас поглощал огонь, соединял вместе чем-то большим и темнейшим, чем просто юридический кусок бумаги. Я принадлежала Энтони. И была его, поэтому никакая боль, неважно в каком количестве, не могла этого изменить.


Глава 20


Талия


Я сидела за своим туалетным столиком и скептически смотрела на Энтони, пока тот говорил. Он стоял позади меня и смотрел на свое отражение в зеркале, закончив одеваться.

— Очень мило с твоей стороны прийти на нашу же помолвку. Уже видела утреннюю газету, любовь моя? Ты самая фотогеничная из всех, кого я встречал.

— А ты самый лукавый ублюдок, которого я встречала!

— Должен признать, что в твоих словах есть доля правды, — он стрельнул в меня взглядом и продолжил: — Уверен, что ты говоришь это с высочайшим уважением. Я ведь прав в своих предположениях? У меня даже есть плеть с твоим именем.

Я зажмурилась, пытаясь выбрать позицию, при которой моё тело болело бы меньше, но услышала смешок Энтони.

— Прошлая ночь не осталась забытой? Изумительно, как ты можешь просить меня сжалиться над тобой и, в то же время, быть такой влажной. Ты — само противоречие, моя маленькая голубка.

Энтони вздернул бровь, будто ожидал ответа, а я в свою очередь лишь приподняла свою, будто у меня не было того ответа, который он искал.

Энтони наклонился, приподняв мой подбородок пальцем, и устремил свой взгляд в мою душу, сковав её.

— Я наблюдаю за тобой, моя маленькая голубка. Я всегда наблюдаю.

— Я в курсе. Уверена, что ты вертелся вокруг меня достаточно долго, поэтому знаешь, что я — не белая и пушистая.

В зеркальном отражении я наблюдала, как он поправил свой галстук.

— Нет ничего лучше, чем жесткий секс с девушкой, которая умеет сопротивляться.

— Девушкой?

— Мне нравится твоя ревность, Талия. Она тебе идет. Могу уверить тебя, любовь моя, что мой член даже не дернется в сторону другой женщины. Так что вы оба выиграли меня в номинации «Лучший верный жених».

— Тебе лучше быть им, потому что ты не захочешь трахать кого-то другого, — прошипела я.

— Как я и сказал, ревность тебе к лицу, любовь моя.

— Это не ревность и не зависть. Тебе лучше держать свой член в штанах, или контракт будет расторгнут!

— Осторожно. Нет надобности поднимать этот вопрос. Я не собираюсь быть ни с кем, кроме тебя.

— Хорошо. Рада, что мы понимаем друг друга.

— Обсуди с Гретхен вечеринку в честь помолвки и будь паинькой. Помни, я всегда…

— Да, да. Наблюдаешь за мной.

Энтони оставил поцелуй на моей щеке и вышел из комнаты. Я не могла сдержать смешок, увидев, какими нормальными мы казались для внешнего мира, но какими извращенными были внутри этих стен. Но мы наслаждались каждой минутой. Поэтому я направилась вниз к Гретхен.

— Привет, Гретхен, — поприветствовала я, усевшись на стул возле кухонного островка. Она уже поставила для меня чашку кофе и положила рядом утреннюю газету.

— Сейчас посмотрим, — произнесла я, поднимая газету. — Мне всегда было интересно, как им удается сделать фото, на котором у девушки перекошенное лицо. Ненавижу, когда нельзя проконтролировать то, что они здесь печатают, Гретхен.

— Я думаю, что фото довольно милое. Оно очень кстати, ведь на носу вечеринка в честь помолвки. То, как ты протянула руку к своей подруге, продемонстрировав великолепное кольцо, просто идеально для предстоящего события.

— Кстати, об этом. Это ведь ты будешь заниматься подготовительными мероприятиями для вечеринки?

Гретхен повернулась и посмотрела на меня, вытирая руки о кухонное полотенце. Она протянула руку и накрыла своей ладонью мою. Её глаза светились искренностью.

— Да, солнышко. Тебе не о чем беспокоиться. Я знаю, как общаться с людьми, с которыми имеет дело Энтони, и я всегда защищу тебя.

— Я не слабая, Гретхен, мне просто тяжело скрывать отвращение к людям, круги интересов которых отличаются от моих. Такое ощущение, будто они всегда роют какое-то дерьмо, а у меня есть вещи, о которых им лучше не знать.

Я ощущала боль, когда думала, станет ли Гретхен ненавидеть меня, когда узнает, что до встречи с Энтони я была проституткой.

— Дорогая, пожалуй, я лучше знаю, что с ними делать, и нет ничего, что поменяет мое мнение о тебе, даже если кто-то что-то скажет. Энтони любит тебя, и мне этого достаточно. Ему очень не хватало настоящей жизни, а рядом с тобой он наверстывает упущенное. Жизнь — очень запутанная, если не сказать большего, и мы все делаем вещи, о которых жалеем. Именно поэтому пресса так усердно копает. Они знают, что если продолжат, то, в конце концов, что-нибудь найдут.

Хоть я и знала, что Гретхен пыталась заставить меня почувствовать себя лучше, но это не помогло. Однако мне нравились её попытки. Я схватила свою чашку, газету и поцеловала Гретхен в щеку.

— Сегодня я останусь дома. Нужно перекинуть все содержимое со старого телефона и компьютера на новые, которые мне купил Энтони. Еще хочу сделать пару записей в дневнике. Если буду нужна, то просто позовите.


Глава 21


Джулия


— Мам, как он мог? Она на самой первой странице раздела светской хроники сияет при виде своего обручального кольца. Я ненавижу ее! Он ведь каждый раз откладывал на потом покупку кольца, когда я спрашивала о нем, а с ней он времени зря не терял, — с выражением ужаса в глазах Джулия подняла заплаканное лицо от кухонного стола и продолжила, — думаешь, он любит её?

— Любовь — понятие относительное, солнышко. Такие люди, как Губернатор, не любят никого кроме самих себя. Ты говорила с частным детективом?

— Никто не хочет браться за работу. Все боятся его. А я никогда не чувствовала в нем даже капельки опасности.

— Властные мужчины всегда опасны. Ты просто спрашивала не тех людей. Я уверена, Губернатор может быть весьма непредсказуемым, если на него надавить. Возможно, тебе нужно спросить того, кто, скажем, не трясется над своей репутацией.

— Я не знаю таких людей. Ты говоришь о каком-то уличном наемнике? — Джулия выплюнула эти слова так, словно они обжигали ей язык.

— Да, солнышко. Позволь мне позвонить в пару мест. Я знаю именно того, кто идеально подойдет для этой работы.

Мама Джулии присела и посмотрела на дочь с серьезным выражением лица.

— Если мы это сделаем, то пути назад не будет. Ты должна будешь сделать нечто большее, чем просто разрушить репутацию этой девушки. Каким бы способом она его не удерживала, ты сможешь разрушить их связь только в том случае, если полностью уберешь её с горизонта.

— Мам, ты говоришь об убийстве?

— Я говорю о том, что готова сделать все, чтобы избавиться от конкурентки.


Губернатор Энтони Джонсон


— Ты сделал все необходимое, чтобы решить нашу небольшую проблему?

Карл подавился смешком.

— Должен отдать должное этой девушке. От нее одни проблемы.

Он поднял глаза на босса, однако на его лице не было ничего, только любопытство. Карл отложил в сторону телефон, на котором играл, и внимательно посмотрел на Губернатора.

— Я связался со всеми, кому хоть немного дорога собственная репутация. Но я подумал… А что, если она найдет кого-то, кому плевать на свою репутацию? Очевидно же, что эта девушка просто так не сдастся. Рано или поздно она обойдет все улицы в поисках головореза, который сделает за нее грязную работу. Если Джулия сделает это, то кто-то в итоге может очень навредить или, в конечном счете…

— Не смей даже произносить этого! Сегодня же поручи это задание Миллеру. Пусть оставит всё, над чем сейчас работает. Деньги — не проблема.

— Вызов Миллера — это крайняя необходимость, сэр.

— Отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Карл не мог не заметить выражение лица своего босса. В последний раз, когда он видел этот взгляд, кое-кто лишился жизни. Да, пожалуй, в этой девушке действительно было что-то особенное. Именно в этот момент Карл понял, что одержимость босса заключается в чем-то ином, чем просто в контракте на год. Губернатор всерьез собирался жениться на этой девушке, лишь бы она никуда не исчезла от него. Карл готов был сделать все возможное, чтобы быть уверенным в одном: Губернатор получит все, что захочет, потому что в мире Карла, когда счастлив Губернатор, счастливы все.


Глава 22