Его двор славился своей изысканностью, и, хотя сам Маэлгон слыл грубияном, его богатство было известно во всех торговых городах Средиземного моря.

— Ты должна уговорить свою госпожу посетить дом предков, — мурлыкал он. — Я обещаю, что стол будет замечательным.

Ангельское личико моей наставницы сияло от удовольствия в предвкушении такой роскоши. Маэлгон поймал мой взгляд и любезно улыбнулся, и мне пришлось вежливо кивнуть ему. Я заметила, что его жена по-прежнему отсутствует.

Мерлин присоединился к нам после окончания трапезы, и Артур с Бедивером втянули чародея в воспоминания о днях, проведенных вместе при дворе сэра Эктора. Лицо мага светилось любовью, когда он переводил взгляд с одного своего подопечного на другого, и время от времени Бедивер объяснял мне то, чего я не понимала. Было удивительно наблюдать, как холодная и высокомерная сдержанность чародея исчезает в присутствии двух его воспитанников.

— Бедивер не рассказывал тебе о любителе верховой езды из Рибчестера? — неожиданно спросил Артур. Мерлин покачал головой, а верховный король обнял меня за плечи, тем самым привлекая к участию в беседе.

— Гвен говорит, что там ребята изобрели новый вид сбруи, — сказал он и стал описывать новшество.

Мерлин, задумчиво кивая, предложил пригласить Паломида, чтобы тот продемонстрировал свое мастерство.

— Я тоже об этом думал, — согласился Артур, — потому что хочу начать тренировать своих всадников как можно скорее.

Рука Артура по-прежнему как бы случайно лежала на моем плече, и, наклонившись вперед, чтобы прислушаться к разговору с другой стороны, я обнаружила, что теснее прижимаюсь к изгибу его руки. Это казалось вполне естественным, но мое сердце почему-то забилось чаще.

Бедивер вызвался съездить на север и пригласить Паломида к нам, а по пути заехать на усадьбу Ангуса за подружкой для Цезаря.

— Но надо будет назвать ее по-кельтски, — весело сказал Артур, — чтобы нас не обвинили в слишком ревностном отношении к римским традициям. — Озорная быстрая улыбка тронула уголок его рта, и он искоса глянул на меня. Я удивленно затаила дыхание. Каким-то образом он превратил мои страхи в некую интимную шутку, понятную только нам двоим.

Я вспыхнула и уставилась на свои колени, отчетливо ощущая мурашки, побежавшие у меня по спине. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы это полуобъятие замкнулось, но вместо этого я сидела глядя в стол, застыв от напряжения и желания. Артур ласково, доброжелательно сжал мое плечо и убрал руку.

Бедивер выразил желание взять с собой Грифлета, чтобы тот помог привезти подружку Цезаря, так как, по его мнению, пригласить юного любителя лошадей к верховному королю — это одно, а просить его быть нянькой только что отнятого от матери щенка — совсем другое дело.

Мальчика пригласили к столу, и тот, узнав, что ему предлагают, сказал, что будет счастлив сопровождать Бедивера и привезти второго волкодава.

Мое возбуждение не спадало, и, слушая, как они обсуждают будущую поездку, я думала только о том, как Артур будет вечером провожать меня домой. Я исподтишка наблюдала за ним, гадая, испытывает ли он то же самое, что и я. По его поведению понять это было невозможно, и я подумала, что царственные особы должны учиться скрывать свои чувства.

— Могу ли я проводить даму домой, господин? — Маэлгон вклинился в нашу беседу под конец вечера. — В скором времени ты будешь каждый вечер проводить в обществе моей кузины, но накануне отъезда я хотел бы пожелать ей доброго пути от имени семьи.

Я быстро взглянула на Артура, надеясь, что он заявит о своем праве лично проводить меня до монастыря, но он вежливо улыбался Маэлгону.

— Это будет справедливо, — сказал он любезно и повернулся ко мне, говоря что-то по поводу раннего отъезда. Было не заметно, что он огорчен так же, как я, и у меня не было возможности сказать ему, что общество моего кузена не доставляет мне удовольствия, поэтому я чопорно пожелала ему спокойной ночи и закуталась в плащ.

Когда мы пробирались по тенистым улицам, Маэлгон взял меня за руку, и я ускорила шаг, чтобы избавиться от сопровождающего как можно быстрее. Бригит и Лавиния ковыляли за нами, и к тому времени, когда мы дошли до монастыря, все запыхались.

Дверь отворила молодая послушница, явно испытывая облегчение от того, что гости оказались наконец дома и она может ложиться.

— Твоя госпожа подойдет через минуту, — сказал Маэлгон, обращаясь к Лавинии. — Был счастлив познакомиться с тобой. Моей кузине повезло, что у нее такая мудрая наставница, которая поможет ей в первые трудные дни на новом месте.

Слушая эту откровенную лесть, Винни глупо улыбалась, играя ямочками на пухлых щеках. Послушница проводила моих спутниц через двор, идя впереди с факелом, а Маэлгон еще сильнее сжал мою руку и затащил меня в темноту свода ворот.

— Ну, юная госпожа, — ехидно сказал он, — в конце концов, ты, кажется, поймала в сети прекрасного мужа. Но я не против, если бы ты стала моей.

Он прижал меня к стене и так плотно навалился на меня, что я чувствовала его дыхание.

— Какая жалость, что созревшая юная девушка достанется невинной горячему мальчишке. Он, конечно, не сможет всему обучить тебя, как это сделал бы опытный любовник. Я могу встретиться с тобой через полчаса у маленькой калитки в углу задней стены, — добавил он, проводя тыльной стороной руки по моему подбородку.

— Убери руки, — прошипела я, стараясь не шуметь, но и не желая выносить его прикосновений.

— Разве так обращаются с кузеном? — спросил он, обнимая меня другой рукой за талию и пытаясь притянуть к себе.

Еще не успев подумать, я ударила его так сильно и быстро, как только могла. Моя ладонь обрушилась на его скулу.

Я испугалась, что он ответит на удар, и смотрела на него с яростью и отвращением. Рука заныла — судя по всему, досталось ему крепко.

— Выпусти меня, — приказала я, — или я все расскажу Артуру.

Он опустил руки и сделал шаг назад.

— Тебя не всегда защитит твое новое положение, госпожа, — гневно проскрипел он ледяным голосом.

Мне очень хотелось ответить так же резко, но я прикусила губу и сдержалась, лишь взглядом выдавая свой гнев. Пока не поздно, надо было бежать. Поэтому я повернулась и скользнула в калитку, стараясь проделать это с наибольшим достоинством, тем более что послушница с факелом уже вернулась за мной.

При виде ее я остановилась и, протянув руку Маэлгону, спокойно сказала:

— Нашу приятную встречу, кузен, я запомню надолго.

— Надеюсь, — ответил он тоном человека, привыкшего к пребыванию на людях, затем легко дотронулся до моей руки. — Доброй ночи, госпожа, и пусть твой сон ничто не потревожит.

Я кивнула и отвернулась, надеясь, что девушка не заметит синяка, уже проступающего на его щеке. Она сонно семенила рядом со мной, ничем не показав, что заметила странное поведение двух знатных людей, и я успокоилась, решив, что ничего особенного не произошло.

Оказавшись в своих комнатах, я огляделась по сторонам, пожалев о том, что они слишком маленькие и Бригит не может жить со мной. Вероятно, мне стало бы легче, если бы я могла рассказать ей о случившемся, но кельи были изолированы друг от друга и соединялись только колоннадой, а мне была ненавистна мысль о том, чтобы бродить в темноте, разыскивая ее. Поэтому я разделась самостоятельно, налила воды из кувшина в таз и вымыла лицо, стараясь смыть прикосновения Маэлгона.

Меня разъярило, что мой кузен позволил себе сделать мне такое предложение, и бесило его неуважение как к верховному королю, так и ко мне. Артур, конечно же, наказал бы мерзавца, если бы узнал об этом.

Если бы он узнал об этом.

Первый приступ ярости стихал, и голос разума начал брать верх. Не это мне хотелось рассказать королю о необходимом для него союзнике, а я хорошо знала, как нужен был Артуру Маэлгон, пока мы не справимся с саксами. Суета вокруг моей личной обиды могла поставить их союз под угрозу.

Кроме того, мы с Артуром еще очень мало знали друг друга, и этот случай мог осложнить наши отношения. Ни к чему, чтобы он считал меня глупой девчонкой, которая не смогла поставить на место наглого придворного. И мой ответ Маэлгону на самом деле подразумевал, что я ничего не скажу Артуру, если он оставит меня в покое.

Я долго не могла заснуть, оценивая положение, и в конце концов решила, что если это так сильно беспокоит меня, то Артура огорчит тоже.

Когда колокола монастыря зазвонили к полуночной молитве, я окончательно решила не упоминать о случившемся. Мы с Артуром утром уедем, а Маэлгон останется здесь. Поводов для встречи пока не будет, а тем временем я, возможно, смогу все обсудить с Артуром. Сейчас же лучше об этом забыть.


29 ХРАМ


Проведя без сна всю ночь, я проснулась позже обычного, только когда Винни принесла мне миску с овсянкой.

Моя наставница трещала без умолку, а я сонно слушала, как она превозносит достоинства Честера. Здесь, оказывается, были не только хорошие, но и любезные купцы и ювелиры, которые жаждали принести ей посмотреть старинные драгоценности.

— Разве этот перстень не красив? — воскликнула она, гордо протягивая пухлую ручку, чтобы я могла рассмотреть ее новое приобретение.

— Очень милое кольцо, Винни, — сказала я, разглядывая резной гагат в золотой оправе. — Где оно сделано?

— Говорят, что гагат из Уитби, но я уверена, что работа римская, — подчеркнула она, вертя рукой и любуясь кольцом.

— Смотри не потеряй, — предупредила я, потому что, хоть она и надела кольцо на большой палец, оно было ей явно велико.

— Когда поедем, я спрячу его подальше, — ответила она. — Но зачем же тогда украшения, если не выставлять их напоказ?

Я вспомнила замечание Артура о том, на какие средства, может быть, придется содержать конное войско, и улыбнулась про себя.

Винни пошла проверять, не забыла ли я чего-нибудь в шкафу, а Бригит помогала мне одеваться, и я спросила ее, как прошло посещение больницы.

— О, — вздохнула она, — Кети она понравилась бы. Я никогда не видела столько склянок для бальзамов, мазей и отваров и особых маленьких горшочков для хранения трав, и на каждом написано название травы. И аптека, наверное, когда-то была великолепна. Монахини стараются изо всех сил, чтобы поддерживать ее, и лечат местных жителей и солдат. Я хотела бы организовать такую же больницу при дворе Артура, — добавила она задумчиво, — если, конечно, там ее нет.

Появился Бедивер, и на вьючную лошадь погрузили наши пожитки, а Винни суетилась во дворе, убеждая молодых осторожнее обращаться с тюками. Можно подумать, что упакованные в них платья дороже всего на свете, но для Винни это, возможно, так и было. По крайней мере, она не стала поднимать шум, когда я снова начала носить тунику и штаны.

Мы направились к преториуму, и я подъехала поближе к Бедиверу, чтобы попросить его об одной услуге.

— Ты сумеешь поговорить с теткой Паломида и сказать ей, что я хочу заказать пуховое стеганое одеяло для постели верховного короля? Их шьет ее сестра, и хозяйка говорит, что это можно сделать. Но я не знаю, как заплатить за него…

Я запнулась, неожиданно поняв, что такой поступок предполагает, что я согласна стать женой Артура, и покраснела, испугавшись этой мысли. Приписав, вероятно, мое смущение девичьей скромности, Бедивер весело посмотрел на меня и обещал что-нибудь придумать.

Артур ждал нас в комнате коменданта, веселый и довольный ранним отъездом. Хорошо, что он не относится к людям, которые с утра угрюмы и раздражены.

Цезарь игриво скакал около него, пока Артур твердым голосом не приказал ему что-то, и щенок сел, виляя хвостом и блестя глазами.

— Ну, кое-чего вы уже достигли, — сказала я, готовясь слезть с Быстроногой.

Артур ухмыльнулся и удержал меня.

— Не спешивайся. Я уже попрощался с теми, кто остается здесь, а Маэлгон прислал свои извинения по поводу того, что не провожает нас.

Я подняла бровь, одновременно испытывая облегчение и удивление.

— Его жене хуже?

— Нет, я не думаю. Но утром он явился с синяком под глазом, что не делает честь воину. Говорит, что глаз ему подбила какая-то шлюха, когда они поспорили о плате.

Артур засмеялся и повернулся к Бедиверу. Мое лицо стало пунцово-красным, и я, развернув свою кобылу, наклонилась, якобы для того, чтобы осмотреть поводья и уздечку. Волосы упали мне на лицо, а шея лошади помогла скрыть досаду. Добродетельное милосердие, о котором не раз говорила Винни, по моему разумению, не являлось таким уж важным, и я откровенно молилась, чтобы богиня превратила моего кузена в жабу.

Некоторая суматоха при отъезде Бедивера и Грифлета в сторону восточных ворот и наши прощальные пожелания помогли мне забыть про оскорбление.