Но несмотря на пышное цветение весны и надежды, темные тучи молчаливо омрачали день моей свадьбы: война надвигалась из-за Ирландского моря, неся смерть, раздробленность страны и ужасную скорбь, сдавливающую горло. Понимание этого таилось в свете пламени и набрасывало горьковато-сладкую тень на радость этого дня.

Медленно поднявшись обратно на чердак, я стояла и рассматривала Артура, пытаясь убедиться, что все случившееся со мной действительно реально. Беззаботно откинув на подушки руку, он был похож скорее на ребенка, нежели на короля, и сейчас блуждал в мире гораздо более невинном, чем тот, в котором ему суждено проснуться. Конечно, никто из знавших Артура не мог его не любить.

Я долго простояла так, наблюдая за ним, спящим, и стараясь запомнить его лицо. Мне хотелось запечатлеть его в памяти на многие годы, чтобы, если он не вернется из предстоящей битвы, потом описать нашему ребенку.

Сумев наконец закрыть глаза, я все еще вспоминала это лицо. Я начала отмечать такие мелочи, как вихор на виске или шрам на плече. Я представила себе Друзиллу, пытающуюся пригладить его непослушные волосы, когда он был мальчишкой, и гадала, от чего остался такой шрам… возможно, от падения с лошади. Или с дерева?

Страх сдавил мне горло, и я безмолвно застонала. Сколько же нам предстояло узнать друг о друге, и как мало осталось времени… такого драгоценного времени!


42 РАЗЛУКА


В полдень к нам постучался Бедивер, и я впустила его. Первый рыцарь короля был весьма удивлен тем, что я уже встала и одета, а Артур спит один.

— Я подумала, что ему нужно как следует выспаться, если ночью он собирается вести армию, — прошептала я.

Бедивер кивнул, и я медленно поднялась на чердак.

Артур выглядел таким спокойным, что я остановилась, не желая, чтобы окружающий мир вторгался в этот островок нашей общей жизни. Еще час, другой… он отдохнет, и тогда мы сможем поговорить, прижаться друг к другу и побыть вместе… разве это так уж много перед той долгой разлукой, когда королевские заботы разведут нас?

Но пока я боролась с желанием не будить его, он открыл глаза.

— Бедивер здесь, верно? — спросил он, потягиваясь и одновременно протягивая ко мне руки.

Я кивнула и упала на меховые шкуры, готовая разреветься.

Артур сел и приобнял меня.

— Ну, ну… — он показал на нагретое местечко, которое освобождал, — почему бы тебе не лечь и не подремать? Поспишь, и станет легче, а перед отъездом я тебя разбужу.

— И чтобы пропустить все события? — воскликнула я, пытаясь вытеснить грустные мысли напускной храбростью. Пусть между нами не возникло той близости, о которой я мечтала, но я по-прежнему считала себя его помощницей. Успею выспаться, когда он уйдет на войну. Сейчас же я дорожила каждой оставшейся минутой.

— Ах да, кельтская королева… — пошутил он, оглядываясь в поисках штанов, — скажи Бедиверу, что я сейчас буду…

Тяжелые серые облака, висевшие над землей утром, развеялись, и день стал ярким, полным весеннего очарования. Люди толпами высыпали на площадь, потому что разнеслась весть, что свадебные торжества все-таки состоятся, несмотря на неожиданные перемены.

Я посмотрела на собравшихся, думая о танцах, музыке и свадебном веселье.

Но вместо этого воины из каждого лагеря готовили оружие, пока их вожди держали совет, лекари собирали свои снадобья, повара набивали корзины сдой, и важный, как всегда, кузнец упаковывал наковальню, чтобы везти ее на поле сражения.

На дальнем конце площади к воротам прокладывал дорогу караван с припасами. Телеги скрипели и трещали, а возчики погоняли неуклюжих быков, чтобы опередить войско, которое через несколько часов догонит их на марше. Все это напомнило мне о том, что мечты о смехе, веселье и разных нежностях придется на время войны забыть. Другого выбора не оставалось.

Мы уединились в комнате Артура и приступили к работе. На длинном столе были разложены списки и торопливые наброски возможных маршрутов движения войска.

Из-за кожаных занавесок постоянно появлялись люди, принося сведения и задавая вопросы, уходя с ответами и приказами. Изредка заходили Кэй и Бедивер, но Мерлин оставался с нами все время, и Нимю молчаливой тенью сидела рядом с ним.

Нам принесли блюдо со свежезажаренными курами, и между делом мы жевали их, не имея возможности поесть в более спокойной обстановке. Артур взял куриную ножку, но вошли Тристан и Динадан. Поздоровавшись, он пригласил их перекусить.

— Прошу прощения, что все не очень изысканно. — Он пожал плечами. — Но вы знаете, как обстоят дела.

Воины Корнуолла кивнули, а Тристан откашлялся.

— Я надеюсь, что и ты знаешь, как обстоят дела у нас, — начал он.

— Мы хотим, чтобы тебе было известно, — вмешался Динадан, — не наша это идея возвращаться в Корнуолл. Король Марк не любит рисковать, сражаясь за пределами своей страны, а мы поклялись ему в верности, и потому не можем остаться и отправиться на войну с тобой, хотя нам хотелось бы.

Я впервые слышала, чтобы Марк уклонялся от боя. Затаив дыхание, я быстро посмотрела на Артура. Он медленно кивнул.

— Я понимаю, что для вас это вопрос чести, — сказал он, отбрасывая куриную кость, — и хочу, чтобы вы знали: вам обоим всегда будут рады при моем дворе. Что касается короля Марка, ну… — Он вздохнул, подыскивая более тактичный способ выразить свои мысли. — Меня не очень удивило его решение.

— Я уверен, что его отсутствие не означает измены, — осторожно вставил Динадан, и Артур улыбнулся, понимая, что он пытается смягчить оскорбление. Я подумала, что это неминуемо скажется на количестве воинов и неизвестно, как повлияет на других королей. Решение Марка может иметь катастрофические последствия, если повлечет за собой поток дезертиров.

Последовали другие извинения и добрые пожелания, потом воины поклонились нам и ушли. Артур задумчиво смотрел им вслед.

— Когда-нибудь, — сказал Мерлин, проницательно следя за верховным королем, — они бросят Марка и перейдут на службу к тебе… но, боюсь, со скандалом.

Маг говорил, совсем как Кети, но я была уверена, что он знает гораздо больше. Прибыл гонец с севера и, торопливо поклонившись Артуру, начал докладывать о числе лодок в Каармартене, о том, кто оказал сопротивление и какие возможны стычки. Паренек был бледен от усталости, но пересказал все, ни разу не запнувшись. Артур угрюмо выслушал и поблагодарил гонца.

— Так много ирландцев! — прошептала я, пораженная названными цифрами.

— Не забывай, что на кораблях Тео умещается гораздо больше людей. Вряд ли враги превзойдут нас числом. — Голос Артура был спокойным и уверенным, и я с надеждой улыбнулась ему.

С течением дня обстановка стала вырисовываться сама собой, и из сумятицы начал возникать определенный порядок. Оказалось, что до отъезда Артура у нас, возможно, даже появится несколько свободных минут. Я вспомнила о свадебном подарке, приготовленном для него, и послала за ним пажа.

Мальчик вернулся и проскользнул в комнату вслед за Кэем, который нес кувшин вина и несколько кубков. Я сделала пажу знак оставить сверток у дверей, пока Кэй разливал вино и раздавал кубки.

Сенешаль поднял свой кубок к свету и задумчиво прищурился, глядя на него.

— Король Марк поджал хвост и бежал на юг. — Голос его был полон презрения. — А Пеллинор уехал в Рекин.

Я громко ахнула, не веря тому, что гигант-воин с северных приграничных земель так легко последует примеру короля Марка. Пеллинора я никак не могла считать трусом.

— Похоже, он хочет добраться до дома, собрать дополнительные силы и снова встретиться с нами у Каэрлеона. Кадор с Герейнтом прошлой ночью уехали вместе с Теодориком и захватили с собой отряд воинов, а остальные, включая Уриена, готовятся вечером выступить вместе с тобой.

Кэй поднял кубок в честь Артура и глотнул. Я наблюдала, как он перекатывает вино во рту, и подумала, что он проверяет, не отравлено ли оно, потому что любители и знатоки виноградного вина на севере пьют его со смаком и пониманием, но без таких изысканных ритуалов.

— Осталось решить одну мелочь, — сказал Кэй, сделав еще один глоток и скривившись. — Кто будет охранять королев?

Последовало краткое обсуждение, и было решено, что в Саруме останется Бедивер, чтобы обеспечить нам защиту, если саксы воспользуются отсутствием Артура.

— Вот теперь, кажется, все, — закончил Кэй. — Я зайду за тобой, когда придет время отправляться.

Сенешаль одним махом допил вино и поставил кубок на стол.

— Тьфу, сплошной уксус! — воскликнул он, скорчив страшную гримасу, и вышел.

Артур встал и начал беспокойно расхаживать по комнате, все больше хмурясь. Наконец он остановился и обратился к Мерлину.

— Мне не хочется брать с собой Грифлета, — сказал он. — У него добрые побуждения, но он всего лишь мальчишка, который провел больше времени на псарне, чем с учителем фехтования. А если, как ты говоришь, он может не пережить своего первого боя…

Он рассерженно вздохнул и отвернулся. Я понимала его — несправедливо, что горячий паренек, сопровождавший меня на юг, должен заплатить за преданность жизнью.

Чародей протянул руки над столом и медленно развел их в стороны, словно разглаживая складку в воздухе.

— Даже человеку, обладающему даром предвидения, не следует пытаться играть с богами, — сказал он. — Мальчик должен положиться на свою судьбу, и, если на сей раз ему суждено умереть, значит, так хотят высшие силы. Грифлет пойдет за тобой в этот поход, позволишь ты ему или нет. Такой поступок тоже по крайней мере славен. Если он уцелеет, тем лучше для него.

Он взглянул на Нимю.

А теперь я думаю, что новобрачным пойдут на пользу несколько минут наедине, — добавил он, как всегда, серьезно, — поэтому нам лучше заняться моими сборами.

Он натянуто хохотнул, и все мы встали, отпуская вялые шутки и боясь разрушить чувство товарищества, царящее в комнате. Пока мы были вместе, строя планы и уточняя подробности, все испытывали веселый задор. Когда же пришло время решать, кому оставаться, а кому уходить — возможно, навсегда, — это стало тягостным и страшным занятием.

Мерлин и Нимю выскользнули за дверь, и Артур начал кидать на постель одежду, а потом рыться в поисках седельных сумок. Я забрала свой сверток, лежащий у входа, и стала развязывать на нем тесемки, но вдруг увидела, что мой муж стоит недвижимо, глядя на какой-то предмет, висящий у него на руке. Это был талисман, похожий на тот, что дала мне Кети, но очень старый и вытертый.

— В детстве, — тихо произнес он, не глядя на меня, — я знал, что это единственная вещь, доставшаяся мне от родителей. Друзилла говорила, что его надела мне на шею моя родная мать перед тем, как меня унесли, и с тех пор он был со мной всегда. Я понятия не имел, что это подарок самой верховной королевы, но привык смотреть на талисман и думать, правда ли, что женщина, отказавшаяся от своего сына, надеялась, что он сохранит его.

Он молча разглядывал маленький длинный мешочек, медленно раскачивающийся на ремешке. Я прошла через комнату, остановилась перед ним и накрыла руками его руки.

— Зная твою мать, я уверена, что она действительно надеялась, — сказала я, забирая амулет и торжественно надевая ему на шею. — И до сих пор он тебе помогал. — Стараясь говорить легко и беспечно, я снова повернулась к столу. — Между прочим, я тоже принесла тебе небольшой талисман.

Плащ, который я развернула, был длинным и тяжелым. Я сшила его не для того, чтобы носить в бою, поэтому под плечами и в верхней части плаща не было прокладок, но по крайней мере Артуру будет в нем тепло. Ничего лучшего я не могла дать ему в дорогу, не считая моей любви.

Он восторженно посмотрел на него и пробежал пальцами по вышивке на плечах и спереди. На фоне темно-зеленого сукна ярко горели звезды, цветы и знаки богини, и я развернула перед ним плащ с гордостью и надеждой, что он ему понравится.

— Плащ великолепен, Гвен… фантастическая работа. И слишком красив, чтобы носить его на поле битвы среди крови, грязи и мерзости. Жаль будет изорвать или замарать его в сражении.

— Мне бы тоже не хотелось этого, — пошутила я, осторожно набрасывая плащ на плечи Артуру. — Но он принесет тебе удачу, победу и благословение богини… или по крайней мере твоей жены, — пообещала я, когда его руки сомкнулись вокруг меня, и мы припали друг к другу в торопливом объятии.

Внезапно он отстранился и посмотрел на меня, застенчиво наморщив лоб.

— Со всей этой суетой я утром забыл подарить тебе подарок, — сказал он сокрушенно.

Я улыбнулась и прижалась лбом к его груди, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно:

— Если ты этим утром подарил мне ребенка, лучшего подарка мне не надо.