— Сказано, как подобает истинной королеве, — пошутил он, наконец расплывшись в улыбке. — Когда я вернусь, мы отправимся в путешествие, которое я тебе обещал. Мы проедем через всю страну, госпожа, и ты выберешь любое место, какое пожелаешь, для нашего уединенного дома! Может быть, это будет охотничий домик в Уэльсе или усадьба на высокогорье за Думбартоном. Или, если захочешь, вилла, как у Агриколы — с теплыми полами и всегда натопленной баней.

— Сколько времени, по-твоему, тебя не будет? — Мой голос снизился до шепота, выдав тревогу, и я старательно избегала взгляда Артура. Погладив его по плечу, я вспомнила, что так и не знаю, откуда взялся этот шрам.

— Сколько понадобится! — Ответ был типичным для моего мужа. — Все зависит от того, что мы увидим, добравшись туда. Большинство прибрежных королей во время коронации поклялись мне в верности. Если они изменили и переметнулись на сторону захватчиков, мне придется свергнуть всех их и заменить британскими правителями… людьми, которым я доверяю. Если это произойдет, мы можем задержаться до осени.

Он отвернулся и начал собирать со стола последние вещи, а я торопливо складывала его одежду в седельные сумки. Все это время он размышлял вслух, почти так же, как мой отец.

— Если мелкие короли останутся верны мне, мы разделаемся с захватчиками в течение пары недель. Тео, конечно, темная лошадка, но он достаточно разумно рассуждает о военном искусстве, и, если он и его воины столь же хороши в бою, как кажется, они сохранят для меня южное побережье. Если же я в нем ошибаюсь… что ж, я с уверенностью могу положиться на людей, которые отправились с ним, и если Тео хотя бы поможет моему войску переправиться через реку, наше наступление даст захватчикам повод задуматься.

Он снял со стены Эскалибур. Золото и серебро сверкнули потаенным огнем, по-прежнему излучая силу, как в то утро в Харднотте. «Сохрани его», — взмолилась я, становясь на колени, чтобы застегнуть на Артуре пояс с мечом.

Кэй уже стучался в дверь с сообщением, что рыцари Артура собрались на площади. Артур откашлялся и сказал, что мы сейчас придем.

— Мерлин видит большое кровопролитие на реке Аск, — произнес он тихо, рывком поднимая меня на ноги. — А еще он говорит, чтобы ты не беспокоилась: я вернусь домой целым и невредимым, как всегда!

— Хорошо бы, — прошептала я. Шутить больше не хотелось.

Мы молча смотрели друг на друга, пытаясь глазами сказать слова, которые не могли произнести, потом крепко обнялись… бедра, рты, руки, языки и дыхание — все смешалось. На короткий миг в мире не осталось ничего, кроме чувств, наполнявших и опустошавших нас обоих… Но внезапно раздался резкий голос Кэя.

Как будто по сигналу мы отпрянули друг от друга, схватив футляр с картами и седельные сумки, и пошли к двери. Глядя прямо перед собой, мы шли по коридору с единственной мыслью: встретить предстоящую разлуку, по возможности, весело и мужественно.

Новость о приближающемся отъезде быстро распространилась по городу. На площади было шумно и горели костры. Позднее солнце все заливало ярким светом, превращая в мираж и воинов, и горожан. Мы стояли на лестнице, ведущей в зал, и щурились от блеска его лучей.

Люди и лошади толклись вразброд, сбиваясь в небольшие кучки. Рыцари стояли рядом со своими скакунами, а остающиеся нервно суетились вокруг сыновей, отцов и братьев. Воины торопливо подгоняли снаряжение, кто-то обменивался подарками на память и советами не лезть на рожон, кто-то проверял, надежно ли спрятаны под туниками талисманы и амулеты.

Я в страхе наблюдала за прощальной суетой, понимая, что расставание неотвратимо, и впервые полностью осознала смысл этих последних мгновений. Печальные, горькие, прекрасные и благородные, они водоворотом окружали нас, похожие на страстное безмолвное рыдание.

Артур поднялся на лестницу и подозвал к себе Бедивера. Когда толпа стихла, верховный король торжественно вручил ему на хранение печать Британии, громко объявив в присутствии сотен свидетелей, что, если его убьют и у меня родится ребенок, Бедивер будет регентом до тех пор, пока ребенок не вырастет.

Лишенные парадного блеска слова прозвучали просто и трогательно: жизнь и смерть, объединенные в одной фразе. Я стояла онемевшая, усталая и была очень близка к тому, чтобы разрыдаться.

— Госпожа, — раздался знакомый голос. — Госпожа, я хочу попросить вас об одной любезности.

Вперед пробился Агрикола, и я недоуменно взглянула на него, не понимая, о чем меня может просить этот человек, жизнь которого была такой богатой и благоустроенной.

— Я не забыл о твоей просьбе найти для Лавинии кольцо римской работы, — объяснил он. — Мне пришло в голову, что у моей жены было именно такое кольцо. Я хочу отдать его тебе и попросить передать твоей наставнице. Оно не очень дорогое, но, если я не вернусь из этой битвы, мне будет легче умирать с мыслью о том, что оно украшает руку почтенной матроны, а не находится в кошельке какого-нибудь ирландца.

Он бережно положил мне на ладонь золотое кольцо с гагатом и сжал мой кулак, а я не отрывала от него глаз, потрясенная сознанием того, что перед лицом смерти все равны.

— О, господин, — вырвалось у меня, — с тобой не может ничего случиться!

— Ну успокойся, госпожа, — сказал он растерянно. — Конечно, со мной ничего не случится, и я сделаю все от меня зависящее, чтобы верховный король тоже вернулся домой целым и невредимым. Он вождь из редких, и никто из нас не допустит его гибели.

Я надела кольцо на палец и пробормотала слова благодарности владельцу виллы, несказанно обрадованная его ободряющими словами.

Артур повернулся и, увидев Игрейну, подчеркнуто низко поклонился матери и попрощался с ней. Потом огляделся, отыскивая меня, и я подошла к нему.

Он обнял меня за талию, и мы медленно повернулись к стоящим на площади. Артур поднял другую руку, и я сделала то же самое, приветствуя наших подданных, которые только сегодня утром поздравляли нас.

— За победу и мир в Британии! — воскликнул верховный король, и толпа одобрительно заревела.

Раздался цокающий стук копыт, и вперед выбежал грум.

— Дорогу… дорогу для королевского коня! — выкрикнул он, лавируя среди людей.

Конь возбужденно приплясывал и рвался вперед, почти таща грума к подножию лестницы. Его шерсть блестела, как черный металл, а грива и хвост были заплетены для боя. Сбруя блестела на послеполуденном солнце, и люди испуганно расступились, ожидая, пока его хозяин покончит с разговорами и отправится в путь.

Вскоре вокруг нас все смешалось, протрубили военные рога, и мы разняли руки. От низких пронзительных звуков рогов зубра все во мне оборвалось — каждый британец знает, что это призыв к оружию и голос смерти. Артур на глазах у всех молча поднес мою руку к губам, в последний раз быстро сжал мои пальцы, крупным шагом спустился по лестнице и сел в седло. Пришла пора расставаться.

Знамя с драконом заняло свое место, и толпа расступилась, пропуская воинов. Мы с Бедивером бежали рядом с Артуром, хотя я сомневалась, что он заметил нас. Где-то на дальнем побережье высадился враг, его войска были в полной готовности, а последние домашние дела закончены. Теперь Артур жил в ином измерении, устремляясь к встрече с неизвестностью, а те, кто оставались дома, заслуживали внимания не больше, чем водоросли на песке после отлива.

Когда мы приблизились к воротам, толпа стала еще плотнее. Люди махали руками и плакали, а воины уходили, и Бедивер помог мне забраться на парапет. Мы стояли на крутой меловой стене, паря между небом и землей, восторгом и отчаянием. Артур был нам отчетливо виден, когда вел воинов по настилу; он сидел прямо, гордо и изящно в своем новом плаще, и дракон хлопал и полоскался над ним.

Люди на дороге приветствовали своего короля. Новые знамена присоединялись к колонне по мере того, как войска других вождей вливались в нее, и скоро стало казаться, что сама земля движется, устремляясь в будущее.

И только когда в сумерках заполоскалось знамя Уриена с изображением ворона, я вспомнила о фее Моргане. Я не видела ее с утра и не думала о ней, но понимание того, что она все еще в Саруме, наполнило меня тревогой.

Я вздрогнула, и Бедивер обнял меня, набросив мне на плечи накидку. Я прижалась к нему, неожиданно почувствовав себя слишком усталой, чтобы думать о чем-то еще. Слезы потекли у меня по лицу, и теперь, когда Артур благополучно отбыл, я позволила себе как следует выплакаться.


43 АККОЛОН


Ранним ясным утром следующего дня ко мне пришел Катбад и передал приглашение Морганы встретиться в ее комнатах во второй половине дня. Его поведение было неожиданно любезным, и я в изумлении вытаращилась на него.

— Она очень сердита за вчерашнее? — спросила я подозрительно.

— Владычица глубоко убеждена в том, что язычество должно быть восстановлено в правах, — ответил жрец. Его глубокий голос напомнил мне детство. На мгновение показалось, что я снова в Регеде и сейчас услышу какую-то новую невероятную историю. — Кроме того, она очень раздражительна, и иногда ее рвение берет верх над терпением. Но если ты постараешься забыть вчерашнюю вспышку, то наверняка поймешь, что она одна из самых преданных и влиятельных подданных Артура.

Ненавязчиво подчеркнутое слово «влиятельных» вернуло меня к настоящему, и, пока Бригит помогала мне одеваться перед послеобеденной встречей, я напомнила себе, что Моргана очень полезна Артуру.

— Не забывай, что теперь ты верховная королева Британии, и Моргана просто вынуждена подружиться с тобой, — со значением сказала Бригит. — Но от тебя зависит, поладите ли вы.

Я еще не научилась смотреть на вещи с этой стороны, потому что, обладая самым высоким титулом в стране, воспринимала себя по-прежнему и слабо представляла, какую власть над другими дает мое положение. Когда же я действительно почувствую себя верховной королевой? Сейчас я могла думать только о том, как загладить размолвку между Морганой и мной до приезда Артура, чтобы, вернувшись, он обнаружил, что его жена и сестра в прекрасных отношениях.

Моргана въехала в бывшую комнату Агриколы с окнами на юг и остатками цветной штукатурки на стенах. Кровать была застелена яркими гобеленами, на ней лежали шелковые подушки, а пол слуги покрыли шкурами. По сравнению с обстановкой, к которой привыкла я, это казалось королевской роскошью.

— Моя дорогая, — воскликнула она, выбравшись из стайки молодых женщин, окружавших ее, и по-родственному заключив меня в объятия. — Боюсь, что ты считаешь меня ужасно невоспитанной. Я прошу прощения за вчерашнюю сцену в роще… это произошло просто от потрясения. Если бы я знала, что дела настолько серьезны, а времени так мало… ну ладно, надеюсь, ты меня понимаешь.

Голос моей новой родственницы был медовым, а поведение — само дружелюбие. Я что-то пробормотала о трудностях момента, и она весело рассмеялась.

— Королева-мать уверена, что ты не станешь сердиться. Давай забудем это недоразумение. Теперь, когда мужчины ушли на войну, у нас наконец есть возможность познакомиться поближе, как и подобает сестрам. Я уже много месяцев пытаюсь встретиться с тобой, но всегда что-то мешало.

Моргана сделала знак девушкам в белых одеяниях, и те исчезли из комнаты, а она за руку подвела меня к окну, где стояли пяльцы. На раму был натянут кусок чистого полотна, и она показала на корзинку, где в беспорядке лежали мотки ярких ниток.

— Если бы я знала, что застряну в Саруме надолго, то привезла бы с собой работу из дома. Ну, а раз так получилось, пришлось посылать гонцов по рынкам, чтобы купить хоть какой-нибудь шелк. Вышивка — одно из немногих домашних дел, которые меня действительно успокаивают.

Я подумала о ножнах, сделанных ею для Эскалибура, и одобрительно кивнула. Умение Морганы было воистину волшебным.

— Ты, должно быть, ловко обращаешься с иглой, — продолжила она. — Плащ, в котором уезжал Артур, вряд ли пошит обычной швеей.

Мне было приятно ее замечание, и я улыбнулась, радуясь, что мы нашли общую тему для разговора.

Мы сели у окна, и Моргана взялась за свое вышивание, а я исподтишка рассматривала ее. Энергия, делавшая мою золовку таким грозным противником, превращала ее и в очаровательную собеседницу, и казалось, что она искренне старается забыть наш разлад.

Разговор вертелся вокруг стежков и узоров, пряжи, цветов и составов красок, а ее ловкая игла тем временем работала неустанно.

— Дома у меня очень много красок, — призналась она. — Я даже научилась получать королевский пурпурный цвет из нортумбрийских улиток. Ты же знаешь, этот цвет весьма редкий и получить его трудно. Большинство людей не связывают святилище с умением составлять краски, — добавила она небрежно. — Мы больше известны как лечебный и духовный центр.