– Отец, ты хочешь, чтобы твое желание исполнилось, хорезмшах вернул тебя в Табриз, на прежнюю должность, отдал все твое имущество? – спросила Йасмин.

– Я молю об этом Аллаха все время. Да.

– Тебе нужно дать обет. Пообещай, что ты выдашь меня за Али, и тогда твое желание исполнится. Нужно чем-то пожертвовать. Если султан не вернет тебе прежнее положение, тогда я выйду замуж за того, кого ты мне укажешь.

Богатого и знатного человека, чтобы обеспечить тебе достойную старость.

В словах Йасмин было столько силы и самопожертвования, что Шамс не сдержал слез. Он долго молчал, затем произнес:

– Я чувствую, что твоими устами со мной говорит Аллах. Будь по-твоему.

– Спасибо, отец.

Йасмин вошла в дом.


Из письма Ала ад Дина Кей-Кубада правителя Арзан ар Рума, султану Джалал ад Дину.


…Мы испытываем большое уважение к победоносному султану, но его высокие помыслы по наущению некоторых изменников обернулись в сторону Хилата, а эти действия далеки от разумной мысли. Мы полагаем. Что сегодня самым приемлемым для нас путем является путь мирного согласия с монголами. Было бы полезным для всех мусульман, чтобы султан по примеру своего отца немедленно послал послов к монголам. И есть надежда, что с помощью мягких слов, денег и подарков обе стороны сумеют погасить полыхающий огонь раздоров. И если султан сделает это и откажется от притеснений мусульманских стран и кровопролития, то мы не пожалеем для этого ни золота ни серебра. Но если он отвернется от этого, тогда возникнет необходимость дать ему вразумительный совет со стороны союза мусульманских правителей.

Нахичеван.


Когда Али и Егорка, будучи изрядно навеселе, подошли к крепости, начинало смеркаться. Памятуя прошлую встречу с нелюбезным стражем, они не стали подходить к воротам. Расположились под ивой, у северной стены. Отсюда был виден флигель в одной из башен.

– Когда мы уходили в прошлый раз, шли вдоль этой стены, и сверху доносилась музыка, – сказал Али.

– А почему я не слышал?

– Ты был расстроен.

– А чего мы ждать-то здесь будем? – спросил Егорка. – Может, пойдем к сторожу и спросим, кто играл.

– Допустим, он тебе ответит, мол, некто. И что ты ему скажешь? Что мы музыкальный ансамбль пришли составить?

– Скажу, что я ищу девушку.

– Послушай, пора бы тебе уже понять, что ты находишься в мусульманской стране. Здесь не принято просто так, не имея на то законных оснований, приходить в чужой дом и интересоваться женщинами.

– Она мне сестра.

– Она женщина атабека, пусть даже покойного. Ты же человек вне закона. Есть еще вопросы?

– Нет.

– Тогда садись, будем ждать, когда она начнет играть.

– А ты думаешь, она будет играть?

– А почему бы ей ни поиграть, раз мы пришли послушать? Куда она денется.

Под деревом, на корточках, они сидели, глядя, как на землю опускается ночь.

– Тебе не холодно? – спросил Али.

– Пока нет, вино греет, – ответил Егорка. – А ночь будет холодной, вишь, сколько звезд высыпало. Сколько мы сидеть здесь будем?

– Сколько высидим, – сказал Али. – Мы здесь по твоему делу или по моему?

Егорка промолчал. Вскоре окончательно стемнело и заметно похолодало.

– Кажется, я начинаю замерзать, – Али стал энергично размахивать руками.

– Посмотри, кажется, в той башне свет загорелся, – сказал Егорка.

Али замер и поднял голову. В угловой башне действительно мерцал слабый свет.

– Ну вот, – произнес Али. – Если сейчас играть начнет, значит, это она.

Егорка недоверчиво хмыкнул, но через короткий промежуток времени до их слуха действительно донеслись звуки музыки.

– Что я тебе говорил! – торжествуя, заявил Али. – Это она.

Внимательно слушавший Егорка сказал:

– Это не гусли играют.

– Не гусли, это чанг, я же тебе объяснял.

– Нет, это не чанг.

– Ну, значит барбет, – сказал Али и прочитал:

Взял Некиса свой чанг, Барбед взял свой барбет[132],

И звуки понеслись в согласии крылатом,

Так в розе цвет ее согласен с ароматом[133]

Или танбур, какая разница. Главное, что мы на правильном пути.

– Но она же не умела играть ни на барбете, ни на танбуре.

– Я смотрю, у тебя хороший музыкальный слух, – сказал Али, – Если ты отсюда можешь разобрать, что за инструмент играет. Но если она не умела играть на танбуре и барбете, значит, научилась. Они же все струнные. Все равно надо проверить. Пошли.

Али встал и направился к крепости. Егорка, несколько помедлив, последовал за ним. Приблизившись к стене, Али сказал Егорке:

– Лезь, только осторожней.

– Я? Почему я?

– Потому что ты охотник, у тебя силы много. А я человек научного образа жизни. Вот возьми мою чалму. Поднимешься наверх, размотаешь и бросишь мне один конец. А обвяжусь им и попробую подняться. А ты будешь меня страховать. Мне без страховки никак нельзя. К тому же я высоты боюсь.

Егорка так долго примерялся к стене, что несмотря на сказанное, Али не стал ждать, стал подниматься вверх, хватаясь за расщелины между камнями. Поднявшись на высоту человеческого роста, посмотрел вниз. Егорка поднимался следом. Когда он поравнялся с Али, тот прошептал:

– Если на стене появится часовой, замри, пока он не пройдет.

– А если он не пройдет, так и будет стоить и заметит нас?

– Тогда сверни ему шею.

– Я?!

– Ну да, вот у тебя ручищи какие.

Часовой не появился, и вообще крепость производила странное впечатление. Несмотря на то, что в некоторых помещениях горел свет, казалось, что она заброшена. Они взобрались на крепостную стену и крадучись подобрались к башне, откуда доносилась музыка, и заглянули внутрь.

В круглой комнате сидели три девушки. Одна держала в руках чанг, другая танбур, третья барбет.

– Ну, вот видишь, что я тебе говорил, – торжествующе сказал Али. – Это она?

– Не могу разглядеть, – ответил Егорка, голос его от волнения дрожал.

Действительно, стекла от перепада температур запотели, и черт лица было не разглядеть. Али отошел от окна и посмотрел по сторонам. Периметр крепостных стен был пуст.

– Пошли, – сказал Али, хлопнув товарища по плечу.

Обогнули башню, нашли вход. Дверь, ведущая в покои, оказалась не заперта.

– Как войдем, сразу кланяйся, – предупредил Али.

– Зачем? – удивился Егорка?

После двух лет рабства он крайне болезненно относился к ситуациям, которые касались его человеческого достоинства.

– Чтобы не заорали.

Но три девицы за окном и не думали орать. Когда они вошли в комнату, поклонились, и Али произнес «Мир вам», одна из них сказала: «Ну, вот вы говорили, где мужчин взять? Они сами пришли».

– Не бойтесь нас, – сказал Али. – Мы к вам по делу.

– Никаких дел, – ответила одна из девушек, та, которая держала в руках чанг. – Только веселье.

Две остальных прыснули.

– Это она? – спросил у Егорки Али. Хотя по выражению его лица можно было понять, что до счастливой развязки еще далеко.

Егорка покачал головой.

– Кого ищете, мальчики? – поинтересовалась девушка с чангом. Али промолчал, предоставив отвечать Егорке. Сам он разглядывал комнату и девушек, которые в свою очередь без тени смущения с интересом изучали ночных гостей. Они все были красивы как на подбор, одна из них была чернокожей.

– Сестру я ищу, – наконец выдавил из себя Егорка. – Ладой кличут.

– Он чужестранец? – обращаясь к Али, спросила девушка.

– Он урус, – ответил Али, – немусульманин.

– Лады у нас нет. – Сказала чернокожая девушка и, указывая на подруг – Есть Зинат, есть Марьям и Айдолу это я.

– Да мы все здесь немусульмане, – сказала Айдолу. – Я из племени зинджей, Зинат, индианка, а Марьям – иудейка.

– Имена-то у вас, прямо русские, – заметил Егорка, – Зина, Маша.

– Значит ты брат нашей Лады. Она же русская.

– Так она здесь, – встрепенулся Егорка. – Можно ее позвать?

– Тебе не повезло, дружок, ей повезло, а тебе нет. Атабек перед смертью отпустил ее на волю. Главное, играли ему мы трое, Лада только пела. Ее отпустил, а нас нет. Где справедливость?

– Она на чанге играла? – спросил Али.

– Это громко сказано, так, тренькала, щипала струны.

– Подождите, – перебил их Егорка. – Куда отпустил? Где она теперь?

– Не знаем, получила вольную и ушла. Нам не доложила. Да вы садитесь, угощайтесь. Скрасьте наше одиночество, – любезно пригласила Зинат.

Друзья переглянулись. Перед девицами стоял столик на коротких ножках, на котором лежали сладости, сдобное печенье.

– Чаю хотите? – спросила Марьям.

– Хотим, – сказал Али, думая, есть ли подвох в этом приглашении. То, что девушки не подняли крик, можно сказать, обрадовались их появлению, казалось ему странным, если не подозрительным. Но вскоре опасения его развеялись. Три девушки были из гарема покойного атабека Узбека. Спасаясь от султана, атабек взял с собой в Нахичеван, четверых рабынь. Когда Узбек умер, вся челядь разбежалась в разные стороны. Теперь же им некуда было податься. И они жили в крепости, где оставалось несколько человек охраны, которые давно уже ничего не охраняли, а лишь создавали видимость. Днем они по очереди стояли у ворот, а ночью, заперев ворота, ложились спать. Вали крепости со дня на день ожидал указаний от хорезмшаха. Чтобы передать кому-либо дела, наложниц и оставшееся имущество Узбека.

– А вы кто такие? – спросила Зинат после того, как гости выпили чаю.

– Вот он ее брат, – сказал Али. – А я его товарищ.

– Это мы уже поняли. А чем вы занимаетесь?

– Я факих, а вот он философ.

– Так вы ученого звания люди? А может, мы поговорим о чем-нибудь умном?

Или вы расскажете нам поучительную историю.

– Вообще-то нам лучше уйти, подобру-поздорову, пока нас здесь не обнаружили.

– А как вы сюда прошли? – спросила Зинат.

– По стене залезли.

– Какие вы ловкие. Оставайтесь. Куда вы на ночь глядя пойдете, неровен час на лихих людей наткнетесь, охрану нашу ненароком разбудите. А мы вам еще чаю нальем. Нам так скучно.

– Чай не вино, – сказал резонно Егорка, – Много не выпьешь. Спать ложитесь.

– Мы целыми днями спим, а по ночам уснуть не можем, вот играем, поем.

– Мне сестру искать надо, – колеблясь, сказал Егорка.

– Ночью, что ли, вы ее искать будете?

– В самом деле, – поддержал девушек Али, – В цветник попали, грех уходить.

– А вина мы вам принесем, – продолжала Зинат. – В этой нише в стене стоит запечатанный кувшин прекрасного сирийского вина. А если вам его покажется мало, в крепости есть еще винный погреб, если все вино, что хранится в его бочках вылить, то этот водоем можно будет преодолеть только вплавь. Там можно провести остаток жизни.

– Недурно, – заметил Али.

Айдолу встала и принесла из занавешенной ниши в стене кувшин.

– Прошу вас, господа, угощайтесь.

Али кивнул Егорке, и тот недолго думая взломал печать. До их обоняния донесся чудесный винный аромат.

– А вы будете пить? – спросил Егорка, обращаясь к девушкам.

– Нет, благородный юноша, мы не пьем вина, с нас достаточно шербета и чая.

Егорка наполнил чаши, одну подал Али.

– За вас, прекрасные гурии, – сказал Али, поднимая чашу.

Девицы засмеялись.

– Слышите, девушки, мы гурии, – сказала Зинат. – Значит, вы в раю.

– В раю, – подтвердил Али. – Иначе как объяснить это прекрасное общество, вино? Все как нам обещал пророк, да будет доволен им Аллах. А главное, мы не пили вина больше месяца. А сегодня выпили на прощанье. И вот тебе, пожалуйста. Хмель еще не выветрился, а мы опять за столом, и в таком обществе.

– А я тебе давно выпить предлагал, – вступил Егорка, – А ты все пост да пост.

Если сердце чисто помыслами, то никакое вино посту не помеха.

– Глубоко мыслит, – заметила Марьям.

– Я же говорю, философ, – подтвердил Али.

– Ну, развлекайте нас, расскажите что-нибудь, – потребовала Зинат.

– А может быть, вы поиграете, пока мы с мыслями соберемся? – предложил Али.

– Ну, вот еще, поиграть мы и без вас можем.

– Ну, у вас же не было аудитории.

– А это что такое?

– Вот мы и есть аудитория.

– То есть слушатели? – сказала смышленая Марьям.

– Точно.

– Все равно играть не будем, рассказывай, а то сейчас крик поднимем, – шутливо пригрозила Айдолу.

– Ну ладно, слушайте, – сказал Али. – Я расскажу вам одну историю.

– Но подлиннее.

– Это как получится, – ответил Али и приступил к рассказу.


Рассказ Али

Жил в Дамаске один юноша, красивый, молодой, богатый. Как-то сидел он возле своего дома, а мимо проходила молодая женщина в роскошном платье. Юноша подмигнул ей, а она не отвернулась, тогда он заговорил с ней и пригласил ее войти к нему в дом. Она согласилась и вошла к нему. Когда она оказалась в комнате, он закрыл дверь и предложил ей открыть лицо. Женщина согласилась, откинула покрывало и юноша замер очарованный ее красотой и тотчас любовь овладела его сердцем. Он накрыл стол разными кушаниями и плодами, они поели, а после еды выпили вина и опьянели. Женщина осталась в его доме на ночь, и они провели ее в любовных играх до самого утра. Когда незнакомка собралась уходить, юноша дал ей десять динаров. Но ее лицо омрачилась, она сердито воскликнула: «Тьфу, на тебя! С чего ты вдруг решил, что я хочу твоих денег? Что я тебе проститутка, что ты мне деньги суешь!» Она вынула пятнадцать динаров и воскликнула: «Возьми теперь ты у меня деньги, и клянусь Аллахом, если ты не возьмешь, я к тебе никогда больше не вернусь! Жди меня через три дня, между заходом солнца и вечерней молитвой. Приготовь на эти динары угощение». Юноша взял деньги и они простились. А через три дня она появилась. Они вновь пировали и провели сказочную ночь до утра. Так продолжалось несколько раз. В одну из встреч, на рассвете, уходя, женщина дала ему еще пятнадцать динаров и спросила: «О господин мой, не красива ли я?» «Да, клянусь Аллахом! – отвечал юноша, – красивей тебя я не встречал никого в жизни». «Не позволишь ли ты мне привести с собой девушку, красивее меня и моложе, чтобы она повеселилась с нами. Она давно уже скучает и просится со мной». «Да, конечно!» – ответил юноша. Через три дня женщина привела с собой подругу, завернутую в изар[134]. Когда она открыла лицо, юноша понял, что прекраснее ее никого не видывал. Он стал ухаживать за ней, угощать, наполнять ее кубок, да так рьяно, что первая девушка втайне приревновала. Она спросила: «Не правда ли она красивей, чем я?» «Да, клянусь Аллахом!» – ответил юноша. – «Я хочу, чтобы ты переспал с ней» – сказала она. – «На мою голову, и на мои глаза!» – обрадовано воскликнул юноша. Она разостлала им постель, а сама удалилась в другую комнату. Юноша лег со второй девушкой и предался с ней любви. Глубокой ночью он проснулся оттого, что был весь мокрый. Подумал, что вспотел, дотронулся до девушки и обнаружил, что она тоже мокрая. Желая разбудить, юноша потряс ее за плечи, и к ужасу своему увидел, как голова ее скатывается с подушки. И продолжает катиться в угол комнаты. Он бросился в комнату, где спала первая девушка, но никого не обнаружил…