Насави промолчал.

– Как ты думаешь, где она сейчас?

– Думаю, что в Сирии, под покровительством Малика Ашрафа.

– Список моих претензий к нему растет, – сказал султан, – а тебе это достоверно известно?

– Я почти уверен в этом.

– Скоро желающих сдать Хилат будет столько, что они выстроятся в очередь, – заметил султан.

– Это так, – подтвердил канцлер.

– Мы подождем до завтрашнего утра. Если от Заки Аджами не будет вестей, примем предложение Исмаила Йива.

– Да, султан.

– Можешь идти, – разрешил султан.

Насави поклонился и вышел из шатра. Султан Джалал, оставшись один, крикнул гуляма и велел позвать амир-шикара. Когда тот явился, приказал подготовить все для соколиной охоты. Амир-шикар бросился выполнять желание султана.


Джалал ад-Дин любил охоту и предавался этому занятию всей душой. Он увлекался так, что, когда он выезжал в сопровождении сотни личных мамлюков, никто не знал, когда он возвратится. Так было и на этот раз. Султан вернулся с охоты через два дня и сразу же вызвал к себе Насави.

– Какие новости? – спросил Джалал ад-Дин.

– Заки Аджами обвинен в измене, арестован и казнен, – доложил канцлер.

Султан бросил взгляд на канцлера, но тот был невозмутим.

– Как это произошло?

– Слухи о том, что он затеял с вами переговоры, каким-то образом распространились и дошли до Айбека. Он велел схватить Заки Аджами.

– Значит, пропали мои тысяча динаров?

– Да, господин.

– Ты оказался прав.

– К сожалению.

– Ты доволен?

– Нет.

– Проклятая старуха, – в сердцах сказал султан. – Значит, она оговорила Заки, чтобы вытянуть из меня обманом деньги.

– Именно так, господин. Но в этом деле есть и положительная сторона.

– Интересно, какая же?

– Султан сохранил 4000 динаров.

– Ты подготовил маншур о передаче Салмаса Исмаилу Йива?

– Да султан.

– Надо передать его в Хилат, чтобы он выполнил свое обещание.

– Это опасно, повелитель, если оно попадет в чужие руки, Исмаила постигнет участь Заки Аджами. Лучше показать приказ одному из людей Исмаила, пусть он вернется и доложит об этом своему господину.

– Ты прав, – согласился султан. – Займись этим.


В ту же ночь Исмаил Йива спустил со стен веревки. Ожидавшие внизу хорезмийские войны и знаменосцы поднялись на стены. Утром началось наступление. Одновременно с этим самая большая катапульта, имеющая собственное имя «Кара-Бугда», пробила брешь в стене и через нее хорезмийцы пошли в атаку. В городе началась жестокая сеча. Сопротивление изможденных людей было таким яростным, что наступление чуть не захлебнулось. И это несмотря на то, что защитники города видели, что на всех башнях развеваются знамена хорезмийцев. В это время воины, сидевшие на башнях, ударили с тыла, и участь города была решена. Защитники стали поспешно отходить в центр. Те, кто не оставил своих позиций, были окружены и взяты в плен. Город был захвачен.


Братья Малика Ашрафа, принцы Муджир ад-Дин и Таки ад-Дин вместе с правителем Айбеком укрылись в цитадели. Султан хотел оградить Хилат от грабежей. Но, узнав об этом, к нему пришли ханы и эмиры и заявили: «Длительная осада ослабила войска, многие лишились коней, скота. Если ты запретишь им грабеж, они будут недовольны. И в следующий раз уклонятся от встречи с врагом. Люди могут выйти из повиновения».

Султан поддался на уговоры с неохотой. Город был обескровлен длительной осадой, и подвергнуть его грабежам было излишней жестокостью. Но отказать военным эмирам он не смог, они были правы, требуя дозволенного. Армия хорезмшаха не получала жалования, захваченный город по установленному обычаю отдавался разграблению на три дня. Так было и на этот раз. За хилатцами охотились, вытаскивали из домов, пытали, зажимали в тисках, требуя денег. Давешнюю старуху захватил кто-то из сархангов[149], вытащив ее из дубильни. С ней был ее муж, дряхлый старик. Она принесла золото, из него было истрачено 300 динаров. После этого ее задушили. Муджир ад-Дин и Таки ад-Дин спустились из цитадели и запросили пощады для Айбека. Султан пощадил его, и тот вышел на следующий день. Но султан не разрешил ему поцеловать руку, этим унизив его. Лишь после долгих просьб позволил поцеловать ногу. Некоторые из тюркских эмиров, приверженцев Айбека, указали на то, что братья Малика Ашрафа находились под властью Айбека и, тем не менее, были допущены к руке султана. Джалал возразил, что только расположение Малика Ашрафа возвысило Айбека над принцами, у него же подобных чувств к нему нет. Поэтому он восстановит положение вещей. Ежедневно все трое присутствовали при султанской трапезе. Муджир и Таки при этом сидели, а Айбек стоял. Все это врем султан, рассылал свои войска в округа Хилата, готовя осады и захват городов Беркри, Маназджирда, Бидлиса, Валашднарда, Ван Востана. Каким-то образом это стало известно Санджару начальнику охраны Малика Ашрафа, находившемуся в заключении. Он передал через своего стража султану следующее: «Что заставляет султана нести дополнительные расходы в то время, как между Айбеком и каждым вали, обороняющим упомянутые округа, существует тайный знак. Если Айбек передаст его султану, то он овладеет ими без особого труда. Айбек продолжает с ними переписываться, и он поддерживает в них отвагу и мужество и обещает им прибытие войск Сирии на помощь».

Султан потребовал у Айбека тайные знаки, но тот отрицал их существование. Султан не поверил и заставил его написать наместникам о сдаче. Айбек выполнил требование, но правители областей, получив приказы, отказались сдаться. Султан, потеряв терпение, приказал заковать Айбека в цепи и отправил в крепость Дидмар. Когда к нему начали прибывать послы Малика Ашрафа с предложениями о мире, он приказал убить Айбека, чтобы не было разговоров о его освобождении.


Победная грамота султана Джалал ад-Дина о взятии Хилата


Хвала Творцу – да будет славным и величественным его упоминание, – который явился причиной победы и успеха наших мирозавоевательных знамен и укрепившему августейшую инициативу и наше мероприятие.

В одно движение все страны перешли во владение и контроль слуг нашего дома – да будет он вечен. И вот наши триумфальные знамена несут изображение победы. В течение 8 месяцев они образовывали круг вокруг Хилата. Многочисленные воины из Дийар-Бекра и с берегов Ефрата, из Египта и Сирии, а также из стран Востока, из туркменских и тюркских племен заполнили город. Всевозможные люди собрались в городе, полагаясь на мощь своего оружия и крепчайшие стены. И поистине их башни состязались с восьмым небом, в то время как рвы с водой своим дном достигали хребта рыбы быка, на котором стоит земля. Безумие спес, и проникло в середину этих восставших сердец, так что не осталось пути для принятия предостережений.

В итоге в конце джумада первого[150] наши победоносные сподвижники получили разрешение на сражение, а приказ был таков, чтобы каждый пробивал брешь в том месте, где он стоял и каждый воин искал вход перед собой. Наша подобная львам свита, уставшая от бездействия, искала все пути, ведшие к битве, в течение трех дней, были заняты сражением, выискивая любые пути вторжения в город. В воскресенье джумада первого на закате солнца, когда башни и зубцы стен были снесены авангардом знамен и штандартов, подобным небесам со звездами, и залпы, и крики неслись со всех сторон город, противники нашего дома отступили в цитадель в центре города, а наши победоносные сподвижники нагрузились добычей и награбленным. И хотя жители Хилата, если взирать на их упорство и заблуждения, недостойны прощения, все же только наша справедливость и благожелательный совет пощадили их жизни, и мы дали команду нашим людям прекратить грабежи.

Некоторые из наших противников, почувствовав, что путь к бегству закрыт, и ворота нашего всеобъемлющего прощения скрыты, преложили извинения и запросили милость, говоря: «Господи наш. Мы обидели самих себя[151]». И сегодня братья ал-Малика ал Ашрафа, а именно Муджир ад-Дин и Таки ад-Дин, так же как и Изз-ад-Дин Айбек, правитель Арзана, каждый из них, изъявили покорность».


В Хилате была взята в плен жена ал-Малика ал-Ашрафа – дочь грузинского князя Иванэ Мхргдзели, Тамта. Джалал взял ее себе в жены.


После того, как грабежи и мародерство были закончены, Джалал изъявил желание восстановить город. Для этих целей он выделил из казны 4000 динаров на восстановление стен, разрушенных катапультами. Он разделил области вокруг Хилата на владение икта ханам и эмирам. Через некоторое время в Хилат прибыло посольство халифа. В городе в этот момент не было ничего съестного. Султан приказал одарить послов золотом, им было отмерено 2500 динаров. И рассмотрел их просьбу менее чем за неделю. Просьба послов заключалась в решении участи принцев Муджира и Таки. Халиф ходатайствовал о возвращении им свободы и просил отправить их в Багдад. Султан выполнил просьбу халифа лишь наполовину, отправив с послами лишь Таки. После этого Джалал простился с послами и отправился в Маназджирд. Там он поручил Шараф ал-Мулку подготовиться к осаде этого города.


Вскоре к султану прибыл правитель Арзан ар-Рума[152] Рукн ад-Дин, он сообщил султану о том, что владыки аш-Шама и ар-Рума[153] заключили союз против него, и предложил немедленно выступить против каждого из них в отдельности, пока они еще обособлены и удалены друг от друга. Султан согласился с ним, и они договорились, что Рукн ад-Дин тотчас же направится в свою страну для подготовки к походу, а султан через пять дней подойдет к нему со своими войсками. Затем они отправятся в округ Хартберт и там остановятся, ожидая продвижения обоих войск, чтобы вступить в сражение против того, войска которого выступит первым. Когда решение было принято, султан вызвал к себе канцлера и велел написать указ о передаче Рукн ад Дину округов Кабан и Харишин, в области Хартберт. Получив указ, Рукн ад Дин, поцеловал руку султана, тотчас же попрощался и уехал. Султан через своих чаушей и пахлаванов[154] в передал красные стрелы эмирам войскам, что являлось знаком сбора и боевой готовности. Затем он направился к Хартберту и остановился там, поджидая подхода войск. К несчастью, неожиданно, он тяжело заболел и слег, потеряв, было, надежду на выздоровление. Эмиры и ханы согласно этикету ежедневно собирались у его дверей и готовы были в случае его смерти тут же рассеяться в разные стороны государства, чтобы завладеть какой-либо его частью. От правителя Арзан ар Рума приходили письма, в которых он торопил султана, сообщая о продвижении обоих войск противника. Однако султан не в состоянии был вникать в эти письма. Лишь после выздоровления он смог выступить со своими войсками, но время было упущено, противники успели соединиться, и двинули свои войска на Арзинджан по долине Западного Ефрата. С востока по этой же дороге навстречу двигались войска Джалал ад-Дина. Шараф ал-Мулк со своим войском и войском Ирака остался осаждать Маназджирд, а эмир Тегин-Малик, у Беркри. До этого султан разрешил некоторым арранским, азербайджанским, иракским и мазандеранским войскам возвратиться в свои страны и не вызвал их из-за своей непредусмотрительности и безразличия. Тем не менее, он двигался быстрыми переходами, не обращая ни на что внимание.


Конийский султан Кей-Кубад решил лично разведать силы хорезмшаха. Ночью он переоделся и с группой воинов, кружным путем добрался до войск султана и пристал к ним. Хорезмийские эмиры стали выяснять, кто они такие. Те ответили: «Мы из числа тюрок этой страны и живем в горных округах Арзан ар-Рума. Наши предки жили на берегах реки Джейхун. Вот уже несколько лет султан Кей-Кубад перестал с нами знаться и поставил нас в затруднительное положение. Мы постоянно ждем прихода войск Хорезма, с помощью которых надеемся спастись от его притеснений». Когда об этом сообщили хорезмшаху, он очень обрадовался, сочтя это добрым предзнаменованием. Он распорядился устроить для них трапезу. Вокруг, согласно рангам, расселись эмиры, ханы, придворные и вельможи. Во время приема ввели гостей. Они склонили головы перед хорезмшахом. Джалал ад-Дин выказал им свою благосклонность, одарил почетными одеждами и обнадежил обещаниями.

Этой же ночью хорезмшаху подумалось, что все жители страны Конии довольны своим султаном и положительно отзываются о нем. Почему же эти несколько тюрок жалуются на него? Определенно, это лазутчики. Он вызвал к себе брата правителя Арзан ар-Рума Мугиса, и после беседы с ним приказал утром выяснить, кто они такие. А султан Кей-Кубад той же ночью увидел во сне святого, который приказал ему тотчас же уехать. Он разбудил своих людей, и в полночь они оседлали своих коней и выехали. Наутро выяснилось, что гостей и след простыл.


У Йассы-Чамана хорезмшах столкнулся с войском Арзинджана и Хартберта. Несмотря на то, что у Джалал ад-Дина было всего 700 всадников, он разбил трехтысячный отряд конийского султана Кей-Кубада. Джалал ад-Дин не стал преследовать противника, и его промедление спасло Кей-Кубада от поражения. На следующий день стали прибывать войска его союзников.