– У тебя есть другое предложение?

Йасмин ничего не ответила, и они продолжали идти. Дорога шла через степь.

В дали, по правую руку тянулись невысокие горы, лишенные какой-либо растительности. Между тем взошло солнце, и утренний туман растаял, словно его и не было. Через некоторое время Али увидел поодаль пасущееся в низине стадо овец. Сказал девушке: «Подожди меня здесь» – сбежал с тропы к стаду и, переговорив с пастухом, вернулся через некоторое время, ведя за собой осла.

– Вот, – сказал он, – прошу садиться.

– Ты хочешь сказать, что я сяду на осла? – высокомерно спросила Йасмин.

– Ну да, ты же устала.

– Ни за что, это ниже моего достоинства.

– Послушай, – разозлился Али, – Ты не дочь вазира, ты мальчишка, которых бродяжничает со своим братом. О каком достоинстве ты толкуешь?

– Сам садись.

– Между прочим, я заплатил за него деньги.

– Мог бы купить лошадь.

– У него не было лошадей. Ладно, не хочешь, сам поеду.

Али собрался, было, сесть на осла, но Йасмин передумала.

– Ладно, – сказала она, – я поеду.

Али помог ей взобраться на животину и пошел, ведя за собой осла поводу.

– Спасибо, – через некоторое время услышал он. – Ты обо мне все время заботишься, а я неблагодарная. Когда мы спасем отца, он вознаградит тебя.

– Ладно, – сказал Али, – я это делаю не ради денег.

– А ради чего? – лукаво спросила Йасмин.

Али хотел сказать правду, но в последний момент передумал.

– Я многим обязан твоему отцу и вообще вашей семье. Я помню добро.

– Ну что же, похвально, – сказала Йасмин, однако в голосе ее слышалось разочарование. – А что это за холмики? – спросила она.

Али повернул голову. Девушка указывала на конусообразные возвышения, которые тянулись в разные стороны и через неравные расстояния.

– Это кяризы, – сказал Али.

– А что такое кяризы?

– Колодцы, подземная система орошения, – начал было объяснять Али, но замер, прислушиваясь.

– Что? – спросила Йасмин.

– Кажется, кто-то скачет?

Йасмин прислушалась.

– Да нет, по-моему, тебе кажется.

– Точно, это хорезмийцы, – сказал Али, указывая рукой назад.

В перспективе прямой как стрела дороги, показались всадники. Али оглянулся, ища укрытия, но кругом была степь, лишенная каких-либо деревьев, за которыми можно было бы укрыться. Тогда он сдернул с осла Йасмин, сильно хлопнул по крупу животного, отчего оно припустило вскачь, и, скомандовав: «Беги за мной», бросился к вышеупомянутому кяризу, на ходу разматывая чалму.

– Что ты собираешься делать?

– Мы спрячемся в кяризе, – бросил Али и стал завязывать вокруг ее талии один конец чалмы.

– Ты с ума сошел! – воскликнула девушка, с ужасом глядя на отверстие в центре конусообразной кучи. – Я не крот, я туда не полезу.

– Не бойся, это обыкновенный колодец.

– Нет, – твердо сказала Йасмин, – развяжи меня.

– Черт, они нас заметили, – сказал Али. – Лезь в колодец, дура!

– Сам дурак, развяжи меня.

Хорезмийцы, в самом деле, их заметили, так как отряд изменил направление и скакал теперь по степи прямо на них. Али, не медля более, схватил девушку, и, не взирая на ее визги и сопротивление, столкнул ее в колодец.

– Я не хочу, – завопила она. – Мама!

Али стравливал чалму, упираясь в землю обеими ногами, откинув тело назад под углом, для большей устойчивости. В какой-то момент «канат» дал слабину. Али заглянул в колодец и крикнул:

– Как ты, стоишь на ногах? Там не должно быть глубоко.

В ответ он услышал:

– Негодяй, мерзавец, скотина, я по грудь в ледяной воде, вытащи меня немедленно.

Али оглянулся, хорезмийцы были так близко, что можно было разглядеть их лица. Он крикнул вниз:

– Прижмись к стене, я прыгаю, – и сиганул в колодец.

Черная ледяная вода сомкнулась над его головой, он поднял столп брызг, сердце едва не выскочило из его груди, в следующий миг он вынырнул, судорожная хватая воздух, и тут получил пощечину, затем другую. Али схватил ее за руки.

– И совсем не ледяная, – сказал он, фыркая и отплевываясь. – Хорошая вода, прохладная. Просто наверху было жарко. К тому же у нас нет другого выхода. Ты это понимаешь?

– Да.

– Тогда возьми себя в руки.

– Я боюсь, и мне холодно. Что мы будем теперь делать, сидеть в колодце?

– Понятия не имею, положимся на волю Аллаха всевышнего.

– Куда течет эта вода?

– Куда она только не течет.

Стенки колодца заканчивались на высоте человеческого роста, потом начинались своды галереи, по дну которой текла вода.

– Долго мы здесь будем сидеть? – спросила Йасмин.

– Не знаю.

– А как мы будем вылезать отсюда?

– Не знаю. Слушай, ты можешь помолчать немного?

– У меня немеют ноги, – пожаловалась она. Голос ее дрожал.

– Потерпи немного, пожалуйста.

В этот момент в колодец заглянула голова, долго вглядывалась в полумрак колодца. К ней присоединились еще несколько голов. Затем чей-то начальственный голос произнес:

– Они точно сюда прыгнули?

– Точно, – ответили ему вразнобой другие голоса.

– А что ж их не видно?

– Так ведь темно.

– Может, это не они были вовсе?

– Зачем бы они стали прыгать?

– Тоже верно.

– Ну что, кто полезет? – спросил начальственный голос после недолгого молчания.

– Зачем лезть-то, давайте змей наловим и туда побросаем, сами вылезут!

– А что, хорошая мысль.

– Нет, мысль дурная, – изрек начальственный голос. – Такая же, как и ваши головы, вернее, из ваших голов ничего путного и выйти не могло.

– Почему?

– Если про головы спрашиваете, то я не знаю, это вы у своих матерей спросите. А если про ваше предложение, то я вам отвечу следующее – эти люди нужны нам живые, а если змеи их покусают, тогда что? Давайте, кто-нибудь обвяжитесь веревкой и спускайтесь туда.

Али вытащил кинжал и заслонил собой Йасмин, готовясь поразить того, кто появится в шахте колодца. Но в следующий миг передумал. Что толку было убивать солдата, если наверху стояло еще четверо. Не дожидаясь, когда появится хорезмиец, он вложил кинжал в ножны, схватил Йасмин за руку и повел ее за собой.


Уровень воды в подземном канале доходил до пояса, и течение была слабым. Шли, осторожно переставляя ноги. По мере того, как они отдалялись от колодца, свет убывал, вскоре вокруг настала совершенная темень. До них донесся голос хорезмийца, который крикнул: «Здесь никого нет». Потом он еще что-то кричал, но слов уже было не разобрать.

– Я не думаю, что он пойдет за нами, – стуча зубами, сказал Али.

– Почему? – стуча зубами, спросила Йасмин.

– Просто не думаю, и все.

– Спасибо, утешил, – сказала Йасмин, потом добавила: – Какой ты все-таки умный.

– Это ирония? – спросил Али. Но Йасмин не ответила.

По мере того, как они продвигались вперед, тьма вновь стала рассеиваться, и вскоре впереди показался столб света.

– Мы подошли к следующему кяризу, – пояснил Али.

– Сама знаю, – бросила Йасмин.

Али осторожно посмотрел вверх и тут же отпрянул. В отверстии торчала чья-то голова.

– Что? – спросила Йасмин.

– Нас уже здесь ждут, – тихо сказал Али.

– Они нас будут караулить у каждого колодца. – В отчаянии произнесла Йасмин. – Какой смысл в том, что мы спрятались?

– Смысл есть, арыки текут в разные стороны. Хорезмийцы стерегут нас у ближайших колодцев. Им надо было идти за нами, но они этого не сделали. Теперь мы от них уйдем.

Они обошли шахту колодца и двинулись дальше. Уровень воды все время менялся. Через некоторое расстояние поток, в самом деле, раздвоился. Али взял левее, стараясь мысленно сохранять направление к Мараге, хотя уже с трудом представлял, где она находится. У следующего колодца их уже никто не сторожил.

– Будем вылезать? – дрожа от холода, спросила Йасмин.

– Рано еще, мы недалеко ушли, пойдем дальше.

– Я уже ног не чувствую, – пожаловалась девушка.

Али вдруг почувствовал острую жалость к ней, повернулся и обнял ее, пытаясь согреть. Вопреки ожиданию, Йасмин не вырвалась из объятий. Девушку била дрожь.

– Ничего, – шептал Али. – Потерпи, наверху нас ожидает смерть. Холод – это не худшая ей замена.

Он крепко сжал ее напоследок и отпустил. Арык вскоре вновь раздвоился, но Али от долгого нахождения в темноте потерял ориентацию. Недолго думая, он взял еще левее.

– Откуда течет эта вода? – спросила Йасмин.

– Этого никто не знает, с гор, по-видимому.

– Как никто не знает? Кто-то ведь проложил эти каналы.

– Она существует очень давно, возможно, она была построена еще при Ахеменидах. А может, и раньше, две тясячи лет назад при царе Кире.

– А почему нельзя было поверху пустить ее?

– Это сделано было специально, древние земледельцы предвидели, что нам придется здесь прятаться.

После долгой паузы Йасмин спросила:

– Ты серьезно, или шутишь, а то у меня от холода голова не соображает?

– Шучу, это сделано для того, чтобы сократить потери влаги при испарении. В нашей стране очень жаркий климат. Иначе вода с гор не дотечет до города.

Они подошли к следующему колодцу, он также был пуст.

– Вылезаем? – спросила Йасмин.

– Дойдем до следующего, – сказал Али. – Осторожность джигита украшает, – и двинулся дальше.

Йасмин покорно следовала за ним. От холода она стала чрезвычайно послушной. Арык вновь раздвоился. Али остановился и спросил у девушки:

– Ты помнишь, в какую сторону мы пошли?

– Конечно.

– В какую?

– Лично я шла за тобой, а в какую сторону шел ты, тебе лучше знать.

– Понятно, вопросов больше не имею.

Али взял правее.

– Как все-таки мы будем вылезать? – спросила Йасмин.

– Понятия не имею, – честно признался Али. – Но я что-нибудь придумаю.


У следующего колодца стояла лестница.

– Вот видишь, – заявил Али. – Я же говорил, что-нибудь придумаю. Я словами не бросаюсь.

– Действительно. Я смотрю, ты хозяин своему слову. Так что вылезаем?

Али задумался, он пытался сообразить, как далеко они ушли от преследователей.

– Надо вылезать, – заявила Йасмин.

– Почему?

– Это знак, свыше.

– С чего ты взяла?

– А откуда, по-твоему, лестница взялась?

– Действительно, я как-то об этом не подумал, вернее, я подумал, что оставил кто-нибудь.

– Наивный ты человек, в наше время лестницами не бросаются.

– Ладно, будь, по-твоему.

Али обнажил оба своих кинжала.

– Что ты собрался делать? – испугалась Йасмин.

– Барашка свежевать, не видишь разве!

– Какого барашка, где ты здесь видишь барашка? – от холода Йасмин совершенно утратила чувство юмора.

Али не стал ничего объяснять, выставив перед собой кинжалы, полез наверх и осторожно выглянул из колодца. Всюду, насколько хватал взгляд, была степь, лишь с одной стороны по-прежнему тянулась гряда невысоких гор. Вдалеке паслась отара овец.

– Как чувствовал, – вкладывая кинжал в ножны, подумал Али. – Поднимайся, – сказал он внизу, – кажется, нет никого. – Он спустился на несколько перекладин, протягивая девушке руку. С его помощью она выбралась наружу и сразу же принялась стягивать с себя одежду.

– Ты что делаешь?

– Снимаю мокрую одежду, не видишь разве?

– Мне отвернуться?

– Как хочешь, мне все равно.

– Хорошо, я буду смотреть.

– Зачем?

– Давно мечтаю об этом.

Йасмин пожала плечами.

Тем не менее, когда на ней осталась лишь одна нательная рубаха, она взглянула на юношу и грозно спросила:

– Ну?

– Что ну?

– Может быть, все-таки отвернешься?

– Ты же сама сказала.

– Мало ли, что я сказала.

Али вздохнул и отвернулся. И сам стал раздеваться, жалея, что на затылке у него нет глаз. Он стянул с себя одежду, выкрутил и разложил прямо на траве.

– Представляю, что думают о нас на небесах, глядя, как торопливо мы раздеваемся, – отбивая дробь зубами, пошутил он.

– Ты за них не беспокойся, – огрызнулась Йасмин, – у них свой взгляд на вещи.

– И как они ошибаются, – добавил Али, раскидывая руки и поворачиваясь лицом к солнцу. – Все время удивляюсь, откуда в тебе это философское начало.

– Не поворачивайся, – предупредила его Йасмин.

– Я не думал поворачиваться к тебе, я к солнцу.

– Солнце в небесах, туда смотри.

– Не могу понять, где мы оказались, – сказал Али, оглядывая окрестности в дозволенном секторе видимости. – Нет ни одного знакомого ориентира, кроме гор. Не могли же мы под землей так далеко уйти. С одной стороны, это конечно хорошо.

День был жаркий, через четверть часа одежда, разложенная на земле, была все еще сырой, но уже утратила избыток влаги.

– Одевайся, – сказал Али и стал натягивать одежду. – Время не ждет.