– Есть немного, – сказал Али.

– Не бойся, она хорошая.

– Я не боюсь, волнуюсь просто. Вдруг она мне откажет, – ответил Али.

Йасмин вошла со словами.

– Здравствуй, отец, ты звал меня?

Лицо ее было закрыто, но от звуков ее голоса у Али перехватило дыхание. Его девушка, словно не замечала. Он почувствовал неприятную тяжесть на сердце. Шамс ад-Дин лукаво улыбнулся и сказал:

– У нас гость, Йасмин, почему ты не здороваешься с ним?

– Здравствуйте, – холодно сказала Йасмин, повернув голову в сторону Али.

– Это Али, – недоуменно сказал Шамс ад-Дин, – ты что, не узнала его?

– Действительно, это он, не узнала. Как поживаешь, Али?

– Спасибо, хорошо, – ответил Али.

– Рада за тебя.

– Кхм, – произнес вазир, – ну хорошо, перейдем к делу. Этот благородный господин, его сиятельство Али, оказал нам честь и посватался к тебе. Прежде чем дать ему ответ, я хочу получить твое согласие.

– Оказал нам честь? Что с тобой, отец? Я не сомневаюсь в благородстве твоего секретаря. Но с каких пор он стал называться господином и сиятельством?

– Его положение обязывает, чтобы к нему обращались подобающим образом.

– И какое же у него положение? – насмешливо спросила Йасмин.

– Али Мухаммад Байлакани – малик, иктадар Байлакана.

– Надо же, как долго он скрывал это.

– Он вовсе не скрывал это, титул пожаловал ему хорезмшах.

– То есть наш враг, которому мы обязаны нашими несчастьями.

– Султан, был введен в заблуждение, но он раскаялся, – возразил Шамс ад-Дин. – Однако наш разговор повернул не в то русло. Ответь, согласна ли ты, стать женой принца Али?

– Нет, – отрезала Йасмин.

– Нет? – удивился Шамс ад-Дин.

Али повторил это слово про себя.

– Я могу уйти? – спросил Йасмин.

Шамс ад-Дин развел руками и сказал:

– Ну что ж, иди.

Йасмин вышла из комнаты.

– Что с ней случилось, не понимаю, – сказал вазир. – Она все время твердила, что выйдет замуж только за тебя. А я ее все время отговаривал, извини.

– Ничего, – сказал Али. – Мне кажется, что я чем-то обидел вашу дочь, хотя понятия не имею, чем. Можно я поговорю с ней наедине, я прошу извинить меня за эту просьбу. Девушка не должна оставаться наедине с мужчиной до брака.

– Иди, – сказал Шамс ад-Дин. – Ты был с ней наедине гораздо больше времени, чем это дозволено шариатом. Откровенно говоря, этим ты настолько скомпрометировал мою дочь, что вряд ли кто, узнай он об этом, возьмет ее после этого в жены. Наш благословенный пророк едва не развелся с любимой женой, когда она, отстав от каравана, осталась наедине с мужчиной.

– Я помню, – сказал Али, – мы разбирали это случай в медресе. Пророка, вернее, его жену спасло откровение Аллаха, в котором было сказано, что человек, обвиняющий женщину в прелюбодеянии, должен предоставить четырех свидетелей. С тех пор на протяжении пятисот лет ни одни случай прелюбодеяния не был доказан. Но пророк компенсировал эту неувязку легкостью развода.

– Что-то мне не нравится, что ты, еще не женившись, уже разглагольствуешь о легкости развода, – сказал Шамс ад-Дин, сурово глядя на Али.

– Простите меня, я заговорился, это моя специальность, когда со мной говорят о фикхе, меня несет.

– Да, да, я помню, как мой племянник жаловался мне на то, что порой чувствует себя неучем, когда ты начинаешь разбирать чье-нибудь дело. Он даже побаивался, что твои качества станут настолько очевидны, что его сместят за профессиональную непригодность, а судьей Табриза назначат тебя. Иди и если тебе не удастся ее убедить, то я прибегну к своему отцовскому праву, выдам ее замуж против ее воли. Передай ей это. Правда, мне не хотелось бы этого делать. Так что, Али, прояви свое красноречие. У нас мало времени, вы сегодня должны уехать.

– Сегодня?

– Да, в крайнем случае, завтра на рассвете. Вместе с остатками хорезмийского гарнизона.

– Я им не доверяю, – сказал Али.

– Они мне обязаны, я спас их от расправы.

– Я не думаю, что они будут благодарны вам, тем более, когда татары войдут в Табриз, а вы потеряете свое влияние. Простите. Они по большей части вероломны и склонны к грабежам и насилию.

– Иди, – сказал вазир.


В прежние времена в здании дивана Табриза у Шамс ад-Дина было две комнаты, где он мог отдыхать в середине дня. Сейчас он жил здесь с дочерью, пока в особняке шел ремонт. Одну из комнат занимал он, другую Йасмин. Когда Али вошел, Йасмин стояла у окна, выходящего в тенистый сад. Не обернулась, но Али понял, что она знает, кто вошел.

Красноречие требует особых условий. Таковых не наблюдалось. Он молчал так долго, что Йасмин не выдержала.

– Ну, что надо?

– Я, это… – сказал Али, и замолчал, мучительно пытаясь найти слова.

После долгой паузы Йасмин по-прежнему, не оборачиваясь, тяжело вздохнула. Тогда Али добавил:

– Я не понимаю, что случилось. Я чем-то обидел тебя?

– А ты сам как думаешь?

– Ума не приложу.

– А я тоже не понимаю, как ты мог явиться сюда и посвататься ко мне. Мы не виделись почти год. Что ты о себе возомнил, что я все это время ждала тебя?

– Я, конечно, виноват перед тобой, но не думай, что все это произошло по моей воле. Сначала я помогал другу, потом у меня не было о тебе никаких известий. Я хотел ехать в Мекку, но боялся разминуться с тобой. Потом я решил найти султана Джалал ад Дина и попросить, чтобы он помиловал твоего отца. Но по дороге ввязался в историю, участвовал в восстании мамлюков атабека Узбека. Был ранен в бою.

– Ранен? – переспросила Йасмин.

В ее голосе Али услышал волнение и подумал, что еще есть надежда.

– Меня нашли на поле, крестьяне, которые хоронили убитых, я застонал, когда меня бросили в яму. Один из них узнал меня и привез домой. Когда-то я составил для него прошение и не взял денег. Он выходил меня, но на это ушло много времени. Когда я поправился, то продолжил поиски султана. Потом выяснилось, что это было напрасным, потому что вы уже были в Табризе, а я потратил еще несколько месяцев, разыскивая его по всему Маййафарикину. Глупец, как я мог не почувствовать, что ты здесь. Никогда себе этого не прощу…

Али замолчал. Йасмин, наконец, повернулась к нему, и он увидел, что девушка плачет. Али сделал шаг к ней, но она остановила его, вытянув ладонь.

– Хорошо, – сказала девушка, – допустим, что это оправдывает твое отсутствие. Но ты, приехав в Табриз, вместо того, чтобы сначала увидеться со мной, напился и пришел свататься ко мне, даже не спросив моего согласия, с чего ты взял, что я соглашусь стать твоей женой?

Йасмин извлекла из рукава платок и как-то по-детски вытерла слезы.

– Прежде чем говорить с отцом, ты должен был получить мое согласие.

– Ты права, – сказал Али, – как-то глупо получилось, но все произошло неожиданно. Но как бы я тебя увидел, залез бы в окно? Я даже не знал, какое из окон твое. Мог бы перелезть и попасть к твоему отцу.

Йасмин прыснула.

Али обрадовался, увидев улыбку на лице Йасмин.

– Я пришел, чтобы поздороваться с ним, а он напоил меня и сказал, что я обязан на тебе жениться.

– Что? Он так сказал? – изумилась Йасмин.

– Да.

– Вот чудеса. Все это время он твердил, что ты мне не пара.

– Он сказал, что я скомпрометировал тебя и теперь обязан на тебе жениться.

– Вот как. Значит, ты женишься на мне против своей воли?

– Я этого не говорил.

– Как же не говорил, это следует из твоих слов.

– Я просто рассказываю, как дело было. Он сказал, что я должен на тебе жениться. Но это не значит, что я сам этого не хочу, я желаю этого больше всего на свете всем сердцем.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя.

– Наконец-то наши отношения подошли к концу, а я только сейчас услышала о том, что ты меня любишь.

– Прости меня.

– За что?

– Вообще-то не за что.

– Ты меня окончательно запутал.

– А то, что я пьян, так это сейчас пройдет. Я не мог отказать твоему отцу.

– Я смотрю, ты какой-то безотказный. Тебе говорят, пей – пьешь, женись – женишься. Мне совсем не нравится, что ты такой безвольный.

– Ну, пока что не женюсь, – тяжело вздохнув, сказал Али. – Девушка не согласна.

– Я по-другому представляла нашу встречу. Это должно было произойти красиво, романтично. А я увидела, как ты шел к дому, так обрадовалась, думала, что ты идешь ко мне. Сижу как дура, а милого все нет. Затем меня вызывает отец и говорит, показывая на пьяного Али: «Он хочет на тебе жениться». Смех, да и только.

Али долго молчал, чувствуя, как обида заполняет его сердце, затем глухо сказал:

– Я тоже не так все представлял. Я пойду, пожалуй, извини.

В комнате повисла гнетущая тишина. Али пошел к дверям, но в последний момент обернулся и спросил:

– Так я и не понял, ты выйдешь за меня замуж? Что мне передать твоему отцу: да или нет?

– Да, – ответила Йасмин.

Али хотел подойти к ней, чтобы обнять, но, увидев ее задумчивое лицо, передумал.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Если ты теперь принц, то я стану принцессой.

– Ну да, естественно.

– Всю жизнь об этом мечтала, – сказала Йасмин. – Выйти замуж за принца. Иди, скажи, что я согласна.

– А как насчет, поцеловаться? – спросил робко Али.

– Что? – удивилась Йасмин.

– Ну, скрепить союз поцелуем, так полагается.

– Ты еще не прощен, от тебя пахнет вином. Мало того, что ты пьяный пришел свататься, так еще и целоваться лезешь.

– Я не лезу, я просто спросил.

– Ну, иди, я должна побыть одна.

Али вернулся к вазиру и сказал:

– Она согласилась.

– А почему у тебя измученный вид?

– Она согласилась не сразу.

– А ты полагал, она бросится тебе на шею?

– Вообще-то надеялся.

– Да ты, братец, женщин не знаешь. Выходя замуж, они лишаются единственного богатства – целомудрия. Поэтому она должна сделать вид, что ей не хочется этого делать. Хотя на самом деле все они об этом только и мечтают. Я уже послал за моллой. Пусть напишет кэбин.

– Ничего, что от меня вином разит.

– Ничего, этот молла сам не просыхает. Люди его трезвого караулят, чтобы какое-нибудь действие совершить.

– Почему люди его караулят, разве в Табризе мулл мало?

– Таких да, больно грамотен, сукин сын, вроде тебя.

– Спасибо. Но может, мы другого позовем. Йасмин может рассердиться. Жених пьян, да еще и молла.

– У нас времени нет, другого искать, я уже послал за ним.

– Самое обидное, что я вообще не пью, сам, по собственному почину. – Сокрушенно сказал Али. – Все как-то по случаю. В последний раз с хорезмшахом пил. Отказаться неудобно было.

В комнату заглянул гулям и сообщил о прибытии моллы.

– Пусть войдет, – распорядился Шамс ад-Дин.

Вошел хмурый молла, скинув обувь, приветствовал вазира и уселся на ковер. Из холщовой сумки извлек каламдан, [162] калам, свиток бумаги и дощечку. Приспособив ее, спросил, хмуро кивая на Али:

– Это жених?

– Да, – ответил вазир. – За невестой сейчас пошлю.

– Не требуется, – сказал молла. – Имя?

– Чье? – спросил Али.

– Кто женится? Ты или вазир?

– Я.

– Значит, твое.

– Али.

– Назови полное имя, – вмешался вазир.

– Али Мухаммад Байлакани.

– Малик, – добавил вазир.

Затем молла спросил имя невесты. Вазир назвал. Молла записал все, составил брачный договор, скрепил личной печатью, посыпал чернила песком. Протянул Али. Тот взял бумагу, думая, что все это происходит во сне, гадая, как скоро он проснется. Молла поднялся со словами: «Пусть Аллах дарует вам благо».

Вазир отсчитал несколько монет и протянул молле. Тот взял, со словами благодарности, попрощался и ушел.

– Ну что, дорогой мой зять? – сказал Шамс ад-Дин. – Прими мои поздравления.

Вазир с трудом поднялся на ноги и заключил Али в объятья.

– Спасибо, – сказал Али. – Я никогда не забуду вашу доброту.

– В другое время я бы сейчас закатил свадьбу на весь Табриз, назначил бы тебя раисом города. Чему ты улыбаешься?

– Не думаю, что в другое время вы согласились бы выдать за меня вашу дочь.

– Поддел старика. Нехорошо это, Али.

– Простите, я без умысла.

– Я знаю, ты чист сердцем. Ну что же, нет худа без добра. Хотя ты же принц. А за принца я бы дочь выдал в любое время.

– Я все время забываю об этом, – признался Али.

– Моя дочь не даст тебе забыть об этом. Теперь о деле, городская знать во главе с Йарбеком отправится к татарам завтра утром. Поэтому вы выедете прямо сейчас. Вместе с хорезмийским гарнизоном, точнее, с тем, что от него осталось, их около полусотни человек. Будете ехать всю ночь, чтобы завтра утром оказаться как можно дальше от Табриза. Найдешь султана Джалал ад-Дина, поступишь к нему на службу. Это единственный человек, который может противостоять татарам в мусульманском мире.