– С того самого дня я ничего не знаю о султане.

Малик Музаффар, выслушав Насави, молчал долго, затем сказал.

– Несколько дней назад на городском рынке задержали курда в драгоценной одежде. На допросе он признался в том, что убил хорезмийца и забрал его одежду. Я послал людей в ту местность, он был из села Айн-дар. Они привезли вещи убитого – коня, седло, меч и другие предметы. Я призвал одного из приближенных хорезмшаха, который находится при моем дворе, и он опознал их как вещи султана.

– Я могу узнать, кто это придворный – спросил Насави.

– Это амир – ахур Талсаб.

– Можно мне взглянуть на эти вещи – попросил Насави. Правитель кивнул хаджибу, тот принес большой сверток, положил на пол и развернул его. Насави узнал сразу зу-л-фикар – знаменитый меч Джалал ад-Дина, Канцлер заплакал и опустился на колени.

– Что это за палочка? – спросил правитель.

– Он вставлял ее в волосы – ответил Насави. – Это действительно его вещи.

– Я вижу, как искренне твое горе, – сказал правитель, – я соболезную тебе.

Насави поднялся, вытирая слезы.

– Я похоронил султана со всеми почестями, – продолжал Музаффар, – место отмечено, но землю до лучших времен над его могилой разровняли, чтобы татары не надругались над ней.

– Это благоразумно, – сказал Насави.

– Я не был с ним знаком лично, – продолжал правитель, – мне не довелось с ним встретиться, пока он был жив. Мы все сожалеем о его смерти. Я хочу добавить, что если бы он вел добропорядочный образ жизни, не пролил бы столько крови, не враждовал бы с соседями, то его дело бы крепло. И мы все присоединились бы к нему в священной борьбе против татар.

Насави, выслушав речь правителя, тяжело вздохнул и признес.

– Что я могу сказать в его оправдание. Что касается его храбрости, то это был лев среди львов. Он был самым отважным среди своих смельчаков. В то же время, он был кротким, никогда не сердился и не бранился. На самом деле, он любил справедливость, однако время смуты изменило его нрав. Он любил облегчать жизнь своих подданных, но правил во время упадка и потому уприбегал к насилию. Жаль, что все так вышло – Насави замолчал. – Это величайшее горе.

– Что ты собираешься делать теперь? – спросил Малик Музаффар.

– Виновник его гибели, ведь он у вас, выдайте мне его, чтобы я мог исполнить виру– акт мщения.

– Ты опоздал, – не без удовольствия произнес правитель. – Я все сделал, даже более того. По моему приказу все мужское население селения было перебито, а само село сожжено.

Насави поклонился султану.

– Ты доволен? Что теперь ты собираешься делать?

– Я не знаю, – признался Насави.

– Оставайся у меня, – предложил Малик Музафар. – Я дам тебе хорошую должность.

– Я с благодарностью приму ваше предложение. А сейчас, не найдется ли уголка, где бы я мог помолиться.

– Можешь помолиться здесь, то окно выходит на киблу. [170]

После этого правитель, а за ним, остальные, вышли из зала, оставив Насави одного. Он подошел к указанному окну, опустился на колени и произнес молитву в несколько ракатов, закончив ее словами: «Да успокоит его Аллах милостью, прохлаждающей его душу и освещающей его могилу, и да признает его усердие в защите веры Аллаха. Да осенит Аллах его своими благами, как об этом просит молитва, проистекающая от чистой любви и дружбы, и о чем льются мои слезы верности и преданности!»


Гористая местность в трех днях пути от Нахичевана.


– Это здесь, – сказал Али, – вон та гора. Но на всякий случай я поеду, разведаю окрестности. А вы оставайтесь здесь, спрячьте лошадей в этой лощине и отдохните.

– Разумно, – сказал Егорка. Он спрыгнул с лошади и помог спешиться женщинам.

– Можно я с тобой поеду? – спросила Йасмин.

Али улыбнувшись жене, покачал головой и тронул поводья.

Он доехал до подножия горы, привязал лошадь. Затем поднялся по склону, разыскал вход в пещеру, вернее место, где она должна была быть, и остановился, рассматривая скалу и сокрушаясь над своей глупостью. Он знал, как выйти из пещеры, но не знал, как в нее попасть. И ни разу за то время, что они были в пути, ему не прищло это в голову. Возможно, что они проделали этот путь понапрасну. Али некоторое время разглядывал и трогал: расщелины, выступы, неровности, в надежде найти что-нибудь похожее на рычаг тайного механизма, но все было тщетно. Когда он в бессилии опустил руки, кто-то спросил сзади:

– Что, нибудь потерял уважаемый? Помощь нужна?

У Али упало сердце.

Он медленно обернулся и увидел перед собой около двух десятков вооруженных до зубов людей. Они скалили зубы, предвкушая развлечение. Как они смогли так подойти бесшумно?

– Мир вам, – сказал Али.

Это были не хорезмийцы, как он первоначально подумал.

– Ты что здесь потерял? – не ответив на приветствие, спросил человек, выделявшийся среди остальных статью и дорогой одеждой.

Али лихорадочно соображал, но ничего правдоподобного в голову не пришло. В самом деле, что мог делать человек его рода занятий в таком безлюдном месте. Знать бы, что так выйдет, пригнал бы с собой овец, глядишь, за пастуха приняли.

– Так, значит, это ты был здесь месяц назад? – спросил предводитель.

– Я, – ответил Али, так ничего и не придумав.

– Молодец, я люблю, когда правду говорят. А что же ты не знаешь, как туда войти?

– Нет, не знаю.

– Ну, что же, – обратился главарь к соратникам, – покажем, как ларчик открывается, пусть потешится перед смертью.

– Отчего же не показать? – вразнобой отозвались разбойники. Двое из них отвалили в сторону большой валун, под, которым обнаружилось металлическое кольцо.

Главарь, нагнувшись, ухватился за него, и с усилием повернул его вдоль оси. На глазах у Али скала дрогнула и поплыла в сторону.

– Это как же эта штука работает? – спросил Али.

Главарь пожал плечами.

– Сам каждый раз удивляюсь.

– Это значит, не вы придумали?

– Так было, когда меня назначили хранителем сокровища. Ну, заходи, – пригласил главарь.

– Зачем?

– Как зачем? Ты же хотел зайти, или ты хочешь сказать, что скальные породы изучал, как Фархад, чтобы скалу насквозь пробить.

Али оценил иронию главаря, имеющего представление о литературе, и улыбнулся, хотя радоваться было нечему.

– Улыбаешься, это правильно. Надо легко принимать то, над чем не властен. Прошу.

Али повиновался и вошел в пещеру. Главарь разбойников отдал распоряжение своим людям и вскоре в очаге пылал огонь, из хурджинов появились всякие явства в виде плова, который тут же вывалили на железное блюдо и стали разогревать над огнем, освежеванного барашка для кебабов, корчаг с вином, плодов, овощей, хлебных лепешек.

– Может, его связать? – спросил один из разбойников.

– Пока не надо, далеко не убежит, – ответил главарь. – Он же сам пришел. Верно, я говорю?

– Верно, – подтвердил Али, – зачем вязать человека, если он сам пришел.

– Давно мы тебя поджидаем, – не скрывал своего удовольствия главарь. – Трое моих людей пошли на твои розыски, хотя я им и говорил, что вор вернется. Уже, если повадился ходить.

– Ты слова-то выбирай, – ответил Али. – Я не вор.

– Смотри, какой дерзкий, – удивился главарь, – зачем же ты в пещеру нашу залез, если не воровать?

– Вообще-то я спасался от преследования хорезмийцев. На ней не было написано «Вход воспрещен. Частная собственность».

Разбойник захохотал.

– Я смотрю, у тебя язык хорошо подвешен. Ты, видать, человек не простого звания. Не пастух.

– Нет, я не пастух. Но не в этом дело. Прежде, чем называть меня вором, скажи, что я у вас украл?

Вопрос вдруг поставил главаря в тупик. Он ненадолго задумался, затем подозвал одного малого и спросил:

– Юсуф, сколько он у нас украл?

Юсуф пожал плечами.

– Ты что же, не проверял, не считал?

– Разве это можно сосчитать? – ответил Юсуф.

Главарь хмыкнул.

– Мы ничего не взяли, – сказал Али, – самую малость, несколько монет, и то машинально. Могу вернуть.

– Давай, – сказал главарь, протягивая руку.

– Не могу, – признался Али, – поиздержался в дороге. Но я могу отработать. Скажем, юридические консультации. Но раз я сам пришел и готов все вернуть, то есть налицо явка с повинной, что уже является смягчающим обстоятельством, то нет состава преступления. А значит, я невиновен.

– Ну, хорошо, умник, допустим, – согласился главарь. – В тот раз ты взял в долг. А сейчас зачем ты пришел? А? Не воровать? Своей болтовней ты меня не проведешь.

Али вздохнул и развел руками.

– Я, действительно, пришел за деньгами. Почему? Долго рассказывать. Но дело не в этом.

– Как это не в этом? А в чем же?

– Я ничего не взял, как видишь, – отчеканил Али.

– Но хотел же, – вскричал возмущенный главарь.

– Намеренье неподсудно, – заявил Али. – Господу Богу угодны дела наши, а не намеренья.

– Я понял, кто ты, – сказал главарь, – ты судейский крючкотвор.

– Можно узнать твое имя? – спросил Али.

– Меня зовут Хасан.

– Благороднейший Хасан. Я преклоняюсь пред твоим умом. Как ты догадался, что я судейский?

Польщенный Хасан довольно улыбнулся:

– По демагогии, которую ты здесь развел.

– Так что ты думаешь со мной делать, Хасан? Может, отпустишь?

Хасан покачал головой.

– Но я же ничего не взял.

– Ты видел, ты должен умереть, – заявил Хасан.

– Других вариантов нет?

Хасан задумался, потом сказал:

– Глаза можем тебе выколоть, чтобы никому не показал дорогу.

– Нет, это не годится, тогда уж лучше убейте.

– Ну, вот видишь, ты сам все понимаешь.

– Когда убивать будете? Сейчас? – деловито спросил Али.

– Ну, зачем же перед едой аппетит портить? – поморщился главарь. – После. Я приглашаю тебя разделить с нами трапезу. Я вижу, человек ты приятный в общении, умный.

– Зачем же убивать хорошего человека? – спросил Али.

– Таков порядок, – ответил Хасан, – кто увидел хранилище, должен умереть. Ты не думай, что мне хочется тебя убивать, напротив, ты мне симпатичен. Но правила нельзя нарушать.

– Но есть еще один вариант сохранить мне жизнь.

– Какой?

– Примите меня в ваши ряды, и вопрос исчерпан.

– И кого мы обманем? Самих себя? Нет, так не годится. Если бы ты сначала вступил, а потом узнал тайну, тода бы это было засчитано.

– А что это меняет? От перемены мест слагаемых, сумма не меняется.

– Прямо слушал бы тебя и слушал, – восхитился Хасан. – Но мне есть, что тебе ответить. Результат неизменен, но мотивы разные. А в нашем случае это определяет все. Давай оставим эту тему, чтобы не портить себе печень. Эй, кто-нибудь, налейте вина нашему пленнику.

Пленнику передали наполненный кубок. К этому времени вокруг распространился жирный запах кебаба. Разбойники расселись вокруг очага, принялись жадно поглощать еду.

– Ты вино-то пьешь? – спросил Хасан.

– Не часто, – ответил Али. – Только когда отказаться неловко.

– Но мы в этом неволить тебя не станем, не хочешь – не пей.

Вместо ответа Али поднял золотой кубок (посуда была сплошь драгоценная), и сказал:

– Предлагаю выпить за мое здоровье.

Раздался дружный смех.

– Молодец, – отсмеявшись, сказал главарь, – умирать надо легко. Так и надо уходить из жизни, с шуткой, с улыбкой на устах.

– Но ты не очень похож на разбойника, – заметил Али, что-то я не встречал разбойников, читающих Низами.

– Мой хозяин любил его, – уклончиво сказал Хасан.

Али осушил кубок.

– Может быть, ты расскажешь нам что-нибудь? – Предложил главарь. – Сказку какую-нибудь. Мои люди как малые дети, очень сказки любят.

– С какой стати мне вам рассказывать сказки? – спросил Али.

– В благодарность за угощение и выпивку. Надо же время как-то скоротать.

– Это как-то отразится на моей участи?

– Вряд ли, – категорически заявил Хасан.

– Тогда сам рассказывай, – грубо сказал Али. – Ты человек грамотный, с Низами знакомство водил. Стихи его, наверное, знаешь.

– Он в соседнем селе жил, когда я маленьким был. Он наша гордость. Как же мне не знать его стихи.

– Вот и почитай своим людям его стихи.

– Я им читаю. Они не могут больше его слышать. Побить могут. Ну, давай, давай, не ломайся. Ты в долгу перед нами.

– В каком еще долгу? Несколько монет всего в рукаве халата осталось, когда я любовался сокровищами. Я бы вернул, но сейчас не могу, потратил.

– Да нет, уважаемый. Ты неправильно считаешь. На тебе кровь моих людей. Сорок человек нас было. Большинство полегло в битве с хорезмийским отрядом. Мы были недалеко, и успели вернуться на помошь моим людям.

– Послушай, – миролюбиво сказал Али, – давай разберемся. Вы вернулись из-за того, что забыли запереть вход в пещеру и наткнулись на хорезмийцев. Вы забыли закрыть, при чем здесь я?