Когда король, обращаясь к мальчику, произнес: «Гамлет, сын мой», — Агнес ничуть не удивилась. Естественно, это правда. Естественно. Кем же еще он мог быть? Она видела своего сына повсюду, беспрестанно, все эти четыре года, и вот он перед ней. «Он и не он. Он и не он», — эти мысли молоточками стучали в ее голове. Ее сын, ее Хамнет, или Гамлет, уже умер, похоронен на церковном кладбище. Он умер еще мальчиком. Теперь от него остались в могиле лишь белые обглоданные кости. Но, однако, вот же он, уже юноша — каким он мог быть сейчас, если бы дожил, — стоял на сцене, ходил, как ее сын, говорил голосом ее сына, произносил слова, написанные для него отцом ее сына.

Она сжала голову ладонями. Волнение переполняло ее: она сомневалась, сможет ли вынести такое переживание, сможет ли объяснить и принять его всей душой. Непостижимо. На мгновение ей показалось, что она сейчас упадет, исчезнет в море этих голов и тел, распластавшись без чувств на твердой, утоптанной множеством ног земле.

Но внезапно на сцену вернулся призрак, и этот юноша Гамлет заговорил с ним: он пребывал в ужасе, гневе, в смятении, и Агнес мгновенно исполнилась старым знакомым порывом, словно вода прорвалась в пересохшее русло. Ей захотелось приласкать того юношу; обнять, успокоить и утешить его — она должна помочь ему, даже если это будет последним делом в ее жизни.

Юный Гамлет на сцене слушал слова духа его отца, старого Гамлета, этот призрак поведал ему о том, как он умер, как яд проник в его тело «словно ртуть», и юный актер внимал его словам, точно как ее Хамнет. Точно так же склоняя голову и прижимая пальцы к губам, когда слышал нечто такое, что не мог сразу уразуметь. Разве это возможно? Она не понимала, она уже ничего не понимала. Откуда мог этот актер, этот юноша узнать, как стать копией ее Хамнета, ведь он никогда не видел и не встречался с ее мальчиком?

Знание снизошло в ее туманные мысли, как солнце после летнего дождя, она начала протискиваться поближе к сцене через плотную толпу зрителей: ее муж, похоже, овладел тайнами алхимии. Он отыскал похожего мальчика и все ему рассказал и показал, как говорить, как стоять, как поднимать подбородок и склонять голову, только так и не иначе. Он проводил репетиции, преобразуя натуру юноши и создавая нужный образ. Он написал для него роль, указав, как надо говорить и как слушать. Она попыталась представить такие репетиции, понять, как ее мужу удалось так точно, так живо научить его и какое он испытал чувство, когда этому актеру впервые удалось точно воспроизвести походку и тот разрывающий сердце наклон головы. Возможно, ее муж говорил: «Не забудь расстегнуть дублет, оставь распахнутым ворот, и твои туфли должны быть потертыми, а теперь намочи волосы и зачеши их назад, чтобы поднялись надо лбом, да-да, именно так».

И вот на сцене появились два Гамлета, живой юноша и его умерший отец. Гамлет одновременно и жив, и мертв. Ее муж вернул его к жизни единственным возможным для него способом. По словам этого призрака она поняла, что ее муж, сочиняя эту роль, поменялся местами со своим сыном. Смерть своего сына он заменил собственной смертью; отдав себя во власть смерти, он воскресил мальчика.

— «О ужас, ужас, ужас!» — горестно и глухо, с дьявольским стоном восклицал ее муж, вспоминая агонию собственной смерти. Он сделал то, осознала Агнес, что хотел бы сделать любой отец, поменяться местами со своим ребенком, взять на себя его страдания, занять его место, предложить себя на замену, дав мальчику возможность остаться в живых.

Она скажет все это мужу позже, после окончания спектакля, когда воцарится финальная тишина, после того, как мертвые и живые выйдут на край сцены, после того, как все актеры выйдут на поклон. После того, как ее муж и этот юноша, взявшись за руки, откланяются под гром аплодисментов. После того, как опустевшая сцена лишится декораций крепостной стены, кладбища, замка… После того, как он сможет пробраться к ней через толпу, еще не смыв грима. После того, как, взяв ее за руку, он прижмет ее к своим бутафорским кожаным доспехам. После того, как они останутся вдвоем в этом театре, опустевшем, как небеса над открытым центром зала.

А пока Агнес еще стояла в первых рядах зрителей перед самой сценой; обеими руками она вцепилась в дощатую обшивку. На расстоянии руки, возможно, двух рук от нее стоял Гамлет, ее Гамлет, каким он теперь мог бы стать, если бы выжил, а рядом с ним призрак с руками и бородой ее мужа, говоривший голосом ее мужа.

Она протянула к ним руки, словно признавая их реальность, словно желая приобщиться к ним, проникнуть за границу, разделявшую зрителей и актеров, реальную жизнь и театральное действо.

Призрак повернул к ней голову, видимо, собираясь уйти со сцены. Он смотрел прямо на нее и, встретив ее взгляд, произнес свои заключительные слова:

— «Прощай, прощай и помни обо мне»[11].

Примечания автора

Это художественное произведение написано под впечатлением размышлений о короткой жизни мальчика, умершего в Стратфорде, в графстве Уорикшир, летом 1596 года. Я старалась по возможности придерживаться скудных исторических фактов, известных о реальном Хамнете и его семье, однако мне пришлось добавить некоторые подробности и изменить детали — в частности, немного изменились имена.

Большинству людей его мать известна как Энн, однако в завещании своего отца Ричарда Хэтуэя она упоминается как Агнес, и я решила последовать его примеру. Некоторые полагают, что ее матерью была Джоан Хэтуэй, хотя иные исследователи считают, что она являлась ее мачехой; существует мало документальных свидетельств, способных доказать или опровергнуть каждую из этих версий.

Единственную его выжившую тетю по отцовской линии звали не Элиза, а Джоан (как и ее умершую в младенчестве старшую сестру); я взяла на себя смелость изменить это имя, поскольку совпадение имен, хотя и свойственное приходским записям того времени, могло запутать читателей романа.

Экскурсоводы Шекспировского фонда из дома Шекспира сообщили мне, что Хамнет, Джудит и Сюзанна росли в доме их дедушки и бабушки на Хенли-стрит; некоторые исследователи, видимо, уверены, что они жили рядом, на небольшом соседнем участке. Так или иначе, эти два хозяйства, очевидно, были тесно связаны, но я отдала предпочтение последней версии.

И, наконец, неизвестно, отчего умер Хамнет Шекспир: в приходской книге не указана причина смерти. Черная смерть, или чума, как ее называли в конце XVI века, ни разу не упоминается Шекспиром ни в поэзии, ни в пьесах. Меня всегда интересовал этот факт и его возможное значение. Этот роман — результат моих творческих размышлений и гипотез.