Отем Грей - Хаос

Не зная, что делать со свободной рукой, я обхватила Ремингтона за шею и зарылась пальцами в мягкие, шелковистые волосы на затылке. Чем дольше мы танцевали, тем теснее он прижимал меня к себе, пока между нашими телами нельзя было просунуть даже лист бумаги. Я почувствовала, как рука на пояснице несколько раз сжалась, а потом обхватила меня ещё крепче.

– Mon Dieu, твоя попка. Я хочу играть грязно. Укусить, лизнуть и снова укусить.

Я хихикнула, чувствуя себя счастливой, свободной и опьянённой его присутствием.

– Что случилось с задумчивым Ремингтоном?

– Задумчивый? – повторил он мои слова и отстранился, окинув меня взглядом, его губы слегка подрагивали. – Ничего подобного. Сколько ты выпила?

– Один или два бокала вина. О да, тебе нет равных по части задумчивости, – ответила я, пожимая плечами. Я не привыкла много пить, особенно на вечеринках с большим скоплением народа. Слишком боялась, что кто-то может подсыпать мне в напиток какой-нибудь наркотик и изнасиловать. Или же я сама утрачу контроль над происходящим.

Ремингтон притянул меня ближе. Я почувствовала, как эрекция сильнее вжалась мне в живот. Меня накрыло безудержное чувство эйфории от того, что я произвожу на него такой эффект. Он что, только что стал ещё больше?

– Расскажи, что ещё ты собираешься сделать с моей попкой.

Склонив голову набок, Ремингтон посмотрел на меня, прищурив глаза.

– Вместо того чтобы описывать, я лучше покажу.

Он не сводил с меня глаз. Пожирал ненасытным взглядом. Отчего моё дыхание стало прерывистым и хаотичным. Я растворилась в его прикосновениях. Потерялась в этих зелёных омутах. Среди множества людей вокруг для меня в эту минуту он был единственным. Мы стояли так близко друг к другу, что я чувствовала, как неистово бьётся его сердце или, возможно, это моё. Но, мама дорогая! Ремингтон Сен-Жермен был таким невероятно сильным, сексуальным и обворожительным, что аж дух захватывало. Он действовал на меня как мой личный наркотик.

– Поужинай со мной, – пробормотал он мне на ушко.

Я не ответила ему сразу же. Не могла. Мой разум всё ещё пытался собраться и перегруппироваться. Я бесцельно блуждала взглядом по помещению, битком набитому кружащихся телами. Ремингтон не давил на меня, словно чувствовал моё нежелание отвечать. Просто прижимал к себе, покачиваясь со мной в такт музыки, больше ни чем не тревожа мой покой, позволив окончательно собраться с мыслями.

– Да, я поужинаю с тобой, – наконец выдохнула я.

Огляделась, я вдруг заметила мужчину, стоявшего недалеко от нас. Холодным беспощадным взглядом он окинул зал, а потом снова посмотрел туда, где стояли мы с Ремингтоном. Незнакомец надел тёмные солнцезащитные очки и, развернувшись, ушёл. Хм, он показался мне до боли знакомым.

– Ремингтон, кто вон тот мужчина?

Руки, обнимавшие меня, неожиданно напряглись.

– Какой мужчина?

– Там. Клянусь, я уже не раз видела его за последние несколько дней.

– Вероятно, это один из охранников клуба.

Я фыркнула. Ведь чувствовала, как от моего вопроса он весь напрягся. К тому же существовало таинственное письмо и крошечный клочок бумаги, который я подобрала с пола. Мне нужна ясная голова, чтобы всё это обдумать.

Когда закончилась песня, я потянулась к уху Ремингтона и сказала, что мне нужен перерыв. Каблуки просто убивали, и ноги очень нуждались в отдыхе. Как только я скользнула на своё место за столиком, Сен-Жермен последовал за мной. Но, несмотря на то, что во время танца мы чуть ли не терлись друг о друга, сейчас он держал дистанцию и сел на приличном расстоянии от меня. А потом положил мои ноги себе на колени и снял туфли.

Боже, его прикосновения столь же прекрасны и возбуждающи, как и сам мужчина.

Массируя мои ноги, он позвал проходившего мимо официанта. На этот раз я попросила воды, а он заказал себе пиво. Ремингтон здесь, а учитывая мою реакцию на него, мне хотелось думать трезво. На танцполе я была смелой и шокирующе кокетливой, но сейчас боялась того, что могу натворить, если напьюсь.

Следующие два часа мы провели, болтая и смеясь вместе с Эндрю и Мари, а ещё периодически танцевали, меняясь партнерами. Чем дольше я наблюдала за ним, особенно, когда он танцевал с Мари или, казалось, был погружен в глубокие раздумья, тем сильнее он мне нравился. Всякий раз, когда Ремингтон брал Мари за руку и вёл на танцпол, мне хотелось вернуть его обратно ко мне. Конечно, они всего лишь друзья, и я прекрасно осознаю, что Ремингтон Сен-Жермен мне на самом деле не принадлежит. Так какое право я имею ревновать?

Но меня это не останавливало.

После того как мы попрощались с Эндрю и Мари, Ремингтон отвёз меня обратно в отель и так же, как в прошлый раз, довёл до лифта и остановился.

– Я заеду за тобой завтра в семь. Надень что-нибудь, подчеркивающее эти великолепные изгибы, и уложи волосы так же, как и сейчас. Они мне нравятся, – он наклонился вперёд и провёл большим пальцем по моим губам. А потом склонился ко мне и, едва касаясь губами уха, прошептал: – Чертовски сильно нравятся.

Я почувствовала, как от этого по позвоночнику пробежала дрожь.

Ох! Этот мужчина собирается уничтожить меня своими словами и низким обольстительным голосом. Он невероятно очаровательный и столь же пугающе задумчивый.

– Хорошо, – ответ слетел с моих губ ещё до того, как до меня дошёл смысл слов. – Кажется, удовлетворить вас будет и в моих интересах, сэр.

С его лица напрочь испарилось веселье. И на какую-то долю секунды я решила, что ляпнула что-то не то, пока не заметила, как потемнели его глаза под пушистыми и длинными ресницами. Его взгляд упал на мои губы и какое-то время он не отрывал от них взгляд.

Ремингтон сделал глубокий вдох. Казалось, будто ему потребовалась вся энергия, чтобы втянуть воздух в легкие.

– До завтра, Селена, – он провёл костяшками пальцев по моему подбородку вверх, едва касаясь губ кончиками пальцев и оставляя на коже жаркую дорожку. Всё, что я могла, это просто стоять, как загипнотизированная, и смотреть в его глаза. Наслаждаясь лёгкой дрожью его пальцев. – У меня непреодолимая потребность узнать, каково это - целовать тебя.

И прежде чем я успела сказать: «Заткнись и поцелуй меня», Ремингтон отстранился и на пару секунд закрыл глаза. А когда открыл их, они по-прежнему пылали голодом. Он тряхнул головой, словно пытаясь прояснить мысли, а потом развернулся и ушёл. А я осталась и любовалась прекрасным видом упругой задницы, которую столь выгодно подчёркивали чёрные брюки. Неожиданно я поняла, что испытываю к ней слабость. Да и как я могу сопротивляться, когда она так и кричит: «Укуси меня и отшлёпай!»

Я чувствую непреодолимую потребность делать с твоим ртом и задницей всевозможные вещи, Ремингтон Сен-Жермен. Такие вещи, часть из которых, вероятно, запрещена в некоторых странах.

Покачав головой, я улыбнулась, когда в моей голове начала зарождаться одна идея, и когда я зашла в свой номер, она расцвела во что-то ужасно волнующее.

Теперь завтра для меня вряд ли наступит слишком быстро.

СЕЛЕНА

Если бы пару дней назад кто-нибудь сказал мне, что я пойду на свидание с Ремингтоном Сен-Жерменом, я бы решила, что он спятил. И, тем не менее, вот она я - стою и раздумываю над тем, что бы надеть.

Выйдя из душа, я вытерла полотенцем волосы и направилась к кровати, на которой аккуратно были разложены вещи. Надев белые шёлковые бесшовные трусики с кружевами на талии, лифчик в тон и такие же чулки на подвязках, я уселась за туалетный столик у окна и принялась за макияж.

Ровно в семь в мою дверь постучал Ремингтон. Если в джинсах, свитере крупной вязки и спортивной куртке он выглядел сексуально, то в смокинге просто разил наповал. Но все грязные мыслишки вылетели у меня из головы, как только взгляд скользнул вверх.

Что-то было не так. Его грудь часто вздымалась и опадала, словно каждый вздох давался ему с трудом. Лоб покрыт испариной. Лицо лишено всяких красок. Пальцы дрожали. Мне показалось, что Ремингтон напуган.

– Привет, – сказала я, отступив в сторону и позволяя ему зайти в комнату.

Даже не успев подумать, я машинально коснулась рукой его лба. Ремингтон прижался тесней к моей ладони и прикрыл глаза.

Температуры нет. Я опустила руку, а он распахнул глаза, и я ясно увидела царящую там панику. Что его так потрясло? Боже, это вызвало у меня нешуточное беспокойство. На какую-то долю секунды я подумала, будто Ремингтон Сен-Жермен страдает раздвоением личности. Неужели Эндрю забыл меня об этом предупредить?

– Проходи и посиди немного, – я взяла его за руку, когда увидела, что он даже не подумал пойти за мной следом.

А когда я подвела Ремингтона к креслу, он сел и, упершись локтями в колени, закрыл лицо руками. Отвернувшись, я пошла принести ему бутылку воды.

Как только живительная влага оказалась в его руках, он выпил залпом больше половины. И лишь после этого сел нормально, а к побледневшему лицу стали возвращаться краски.

Не зная, что сказать и сделать, я присела в кресло рядом с ним и стала ждать. Интересно, ужин всё ещё в силе? Или лучше всё отменить?

– Еще никто и никогда так настойчиво не приглашал меня на ужин, – я бросила на него взгляд.

Ремингтон посмотрел на меня. В невероятных глазах не было ни тени страха. Несколько долгих минут, показавшихся мне вечностью, он пристально изучал меня с бесстрастным выражением лица. Потом усмехнулся, а еще секунду спустя рассмеялся. Лучше этого смеха я никогда не слышала. Тем более этот рот - самый восхитительный на свете.

– Я пришел к тебе и повёл себя как какой-то чокнутый, а ты берёшь и просто превращаешь это в шутку?!

С улыбкой я пожала плечами.

– У меня чёрный пояс по карате. Я надеру тебе задницу раньше, чем ты даже успеешь ко мне прикоснуться.

Он моргнул.

– Серьёзно?

Я рассмеялась.

– Нет, конечно. Но мне всегда было интересно, что почувствуешь, когда произнесешь эти слова с беззаботным видом.

– Ну, и какие ощущения?

– Просто чудесные. Словно я и впрямь могу надрать кому-нибудь задницу.

– Боже, да ты же и правда маленькое сокровище, – сказал он, перестав смеяться.

– Не уверена, что «маленькая» - подходящее для меня описание. А вот насчет «сокровище» полностью согласна, – ухмыльнулась я, наслаждаясь тем, как от веселья искрятся его глаза.

– Ты смелая и потрясающая, – он взял мои руки в свои, потирая большими пальцами запястья. – Меня ужасно пугают маленькие замкнутые пространства.

Ничего себе! Этот мужчина такой многогранный. И, кажется, я только начинаю узнавать все эти новые стороны.

Ремингтон рассказал о своей фобии столь небрежно, словно это ничего не значащая ерунда. Но лёгкая дрожь его тела говорила об обратном.

Стремясь успокоить и утешить, я легонько сжала его руку.

Встав с кресла, он помог мне подняться, и только тогда понял, что я уже полностью одета. Его взгляд медленно скользнул по моему телу, изучая каждую мельчайшую деталь. А потом Ремингтон вновь посмотрел мне в лицо и сглотнул. С трудом.

– Нас впереди ещё ждет ужин, ma belle, – он выпустил мои руки.

Я удивлённо приподняла брови.

– С чего вдруг ты называешь меня своей красавицей?

Этот человек полон сюрпризов.

– Потому что, во-первых, сегодня вечером ты моя, а во-вторых, ты действительно красивая, – он оглядел комнату, словно что-то искал. – Ты их обуешь? – Сен-Жермен кивнул в сторону туфлей от Лабутена на шпильках с красной подошвой, которые стояли под туалетным столиком.

Я кивнула и уже развернулась, собираясь пойти за обувью, но Ремингтон схватил меня за запястье.

– Садись, – мягко приказал он. Властно?

Я села в кресло, наслаждаясь видом чёрных брюк, так выгодно обтягивающих бёдра, когда Ремингтон пересёк комнату. Вернувшись с туфлями, он опустился передо мной на колени.

Я замерла, эмоции в груди бушевали, словно торнадо, грозящее в любую секунду вырваться на волю. Кожу начало покалывать, когда Ремингтон склонил голову.

Господи, как же хорошо он пахнет! Сильные длинные пальцы обернулись вокруг моей щиколотки, и я зажмурилась от удовольствия. Стыла и горела, пока легкое дыхание ласкало мне кожу. И вдруг все прекратилось. Я открыла глаза и увидела, как он облизывает нижнюю губу. И улыбается.

Он же только, что поцеловал мою ногу! Откуда такое вожделение?

Ремингтон поднялся на ноги и отошел как ни в чем не бывало. Словно его мир никак не изменился, а мой мир вращался вокруг одно, но безмерно горячего поцелуя.