– Сейчас, дети, вам придется столкнуться с неприятными фактами, – отрывисто заговорил отец вдруг охрипшим голосом, и в его глазах я увидела боль. – Ваша мама никогда не вернется домой. У них все в роду такие. Если им что втемяшилось в голову, то они будут гнуть до конца, их только смерть остановит. Да и не только это. Я больше не хочу ее видеть. Если она сунется сюда – возьму ружье и пристрелю.

Отец не улыбался. Видно было, что он не шутит. Мы все молчали.

– И вот я нашел хороших богатых людей, которые не могут иметь детей, но так хотят, что готовы заплатить большие деньги. Им нужны маленькие дети. То есть это может быть или Кейт, или Наша Джейн. Только не возражайте и не говорите нет, потому что так оно и будет. Если вы хотите, чтобы они выросли крепкими и здоровыми и имели красивые вещи, которые я не могу им дать, держите язык за зубами, и пусть эта пара выберет, кого им надо.

У меня внутри все похолодело. Все мои надежды разом развеялись, как только я услышала о намерениях отца. Папочка есть папочка, и его никогда, никогда не переделаешь. Развращенный, грязный, пропившийся Кастил. Человек без души и сердца, даже в отношении родных ему людей.

– Я по-своему решил сделать Кейту и Нашей Джейн рождественский подарок – и чтобы без криков и слез, смотрите не испортите дело! Вы думаете, что я никого вас не люблю. Нет, люблю. Вы думаете, меня не волнует, что происходит в этой хибаре. Волнует, и еще как. Я и сам болел, и душа у меня болела о вашей судьбе. И вот однажды темной ночью, когда я был такой больной, что последний бродячий пес не позавидовал бы, мне это пришло в голову.

Он улыбнулся своей очаровательной улыбкой Фанни, потом Тому, Кейту и Нашей Джейн, а на меня даже не взглянул.

– Я уже говорил с вашим дедушкой, и он сказал, что это хорошее дело.

Фанни медленно соскользнула с отцовских коленей и пересела к нам. Я держала на руках Нашу Джейн, а Том обнимал Кейта за узкие, хрупкие плечи.

– Папа, – первой подала голос Фанни, которая сразу побледнела и приобрела озабоченный вид, – что ты собираешься делать?

И снова отец отпустил в ее адрес очаровательную улыбку.

– Я все думал, как же богатые рвутся заплатить за то, что они хотят иметь. У меня столько детей, что я не могу их содержать, а другие хотят иметь детей и не могут. Так много богатых, которые хотят иметь, чего у меня с избытком. Вот я и продаю.

– Пап, – заговорил Том с дрожью в голосе, – ты ведь шутишь, правда?

– Помолчи, парень! – угрожающе предупредил его отец. – Ничего я не шучу. Я до жути серьезно говорю. Я подумал и решил, что так будет лучше. Это единственный выход. По крайней мере один из вас будет спасен от голодной смерти.

Так это и был рождественский подарок нам? Выставка по продаже Кейта и Нашей Джейн?

Меня стало мутить. Мои руки сами прижали Нашу Джейн, и я зарылась лицом в ее вьющиеся волосы.

Отец подошел к двери, чтобы пригласить пару из черного автомобиля.

Вошла полная леди в туфлях на высоких каблуках, а за ней – еще более полный мужчина. Оба были в пальто с меховыми воротниками, в перчатках. Их счастливые улыбки быстро померкли, когда они увидели враждебность на наших лицах. Потом они обвели вокруг глазами, и их охватил ужас от открывшейся взору нищеты.

Никакой рождественской елки, ни украшений, ни подарков – ничего такого, что отличало бы этот день от других дней страданий.

И тут отец с его планами продажи собственного ребенка.

В такое невозможно поверить – словно говорили выразительные взгляды этих явно шокированных горожан.

– О Лестер! – воскликнула полная женщина, опускаясь на колени, чтобы прижать Кейта к своей пышной груди. – Ты слышал, о чем шла речь, когда мы поднимались по ступенькам? Мы не должны позволить этому милому, чудному ребенку умереть с голоду! Посмотри в его глаза, какие большие и красивые! Посмотри на эти шелковистые волосы! И какой он чистенький. Ах, какой милый ребенок! А эта девочка на руках у сестры – ну чем не мила, правда, Лестер?

Паника – вот единственное, что я ощущала в этот миг. И зачем я их искупала вчера, вымыла им голову? Выглядели бы они замарашками – и она не захотела бы их брать. Я всхлипнула и прижала к себе Нашу Джейн, а та, дрожа от страха, еще сильнее вцепилась в меня. Может быть, Нашей Джейн и Кейту будет лучше там, но каково будет мне без них? Они мои, а не ее. Эта женщина не сидела с ними по ночам, не учила их ходить, не кормила с ложечки, не тратила, как я, на них многие и многие часы, вместо того чтобы поиграть на улице.

«Уходите, уходите!» – хотелось закричать мне, но сказала я совсем другое.

– Нашей Джейн только семь лет, – произнесла я внезапно севшим голосом. Я твердо настроилась спасти Нашу Джейн от этой женщины и от этого мужчины. – Они с Кейтом еще никогда не расставались с домом. Их нельзя разлучать друг с дружкой, они будут плакать и даже могут умереть от тоски.

– Семь? – Женщина была явно поражена. – Я думала, ей меньше. Мне хотелось ребенка поменьше. Лестер, тебе верится, что ей семь? А сколько лет младшему мальчику?

– Восемь, – выкрикнула я. – Слишком много для усыновления! А Наша Джейн – больная, – продолжала я выкладывать свои доводы, в душе надеясь на лучшее. – Она никогда не была, что называется, здоровой. Ее часто тошнит, к ней прилипают все болезни, которые ходят вокруг, у нее частые простуды, температура…

И далее я продолжала в таком же духе, стараясь снизить шансы Нашей Джейн – к ее пользе или нет, но я не представляла себе, как это сестрички вдруг не станет радом со мной. Однако вмешался отец и велел мне замолчать.

– Тогда давай возьмем мальчика, – заговорил толстяк по имени Лестер, доставая из кармана пухлый кожаный кошелек. – Тем более что я всегда хотел иметь сына, а он очень приятный мальчик, он вполне заслуживает цены, которую вы просите, мистер Кастил. Значит, пятьсот, так?

Наша Джейн громко заплакала и закричала прямо над моим ухом:

– Нет! Нет! Нет!

Она вырвалась из моих крепких объятий, бросилась к Кейту и с плачем обхватила его руками. Это была сцена недетского горя. Видя страдания сестры, Кейт тоже вцепился в нее.

А я в отчаянии продолжала сыпать новыми доводами:

– Кейт совсем не подходит вам в сыновья. Он слишком тихий, плохо переносит темноту, он вообще боязливый мальчик. А без сестры он не выдержит. Ты ведь не хочешь уходить, Кейт?

– Никуда я не хочу! – закричал Кейт.

– Нет! Нет! Нет! – тут же сквозь слезы кричала Наша Джейн.

– О Лестер, у меня сердце разрывается, честное слово. Этих двух милых детишек нельзя разлучать. Лестер, почему бы нам не взять их обоих? Мы можем позволить себе это. А они не будут плакать и сильно скучать по своей семье, если будут вместе. У тебя будет сын, а у меня дочка, и наша семья из четырех человек будет счастлива.

О господи! Стараясь спасти их поодиночке, я потеряла обоих!

Но еще оставалась надежда, поскольку Лестер колебался, хотя жена и настаивала. Если бы отец сохранял молчание! Но он заговорил, вкладывая в голос досаду и теплоту:

– Я вижу, что эта женщина с золотым сердцем хочет взять двоих вместо одного.

И это положило конец колебаниям Лестера. Он достал бумаги, написал там еще одну-две строчки и поставил подпись, потом отец нагнулся над бумагами и с трудом вывел свою подпись.

Он делал это с таким старанием и так медленно, что наверняка подпись у него получилась красивая, не хуже, чем у других. Как и многие невежественные люди, он придавал внешнему виду большее значение, чем содержанию.

Во время этой процедуры я отошла к печке и взяла в обе руки тяжелую железную кочергу. Подняв ее над головой, я набралась смелости угрожающе сказать отцу:

– А ну прекрати все это! Я не позволю тебе! Смотри, придут власти и посадят тебя в тюрьму, если ты продашь собственную плоть и кровь. Кейт и Наша Джейн – это тебе не поросята и не цыплята, чтобы ими торговать, это твои собственные дети!

Отец метнулся ко мне как молния, хотя Том и поспешил защитить меня. Он больно заломил мне руку и сломал бы ее, не выпусти я кочергу, с грохотом упавшую на пол.

Женщина испуганно посмотрела на меня:

– Мистер Кастил, вы же сказали, что переговорили с остальными детьми. И они будто бы согласились.

– Еще как согласились, – солгал отец. Его обаяние, искренняя манера говорить создавали какую-то гипнотическую ауру, которая убедительно подействовала на супружескую пару. – Молодежь – она ведь такая? Сейчас они согласны, а через минуту все у них наоборот. Как только они получат удовольствие от тех вещей, которые можно будет купить на эти деньги, все оставшиеся тут поймут, что я сделал верное дело.

«Нет, нет! – кричало мое сердце. – Не верьте, все он врет!» Но я молчала, охваченная ужасом, что, возможно, никогда больше не увижу своих младших братика и сестричку.

И пока я думала об этом, Кейта и Нашу Джейн продали, как поросят на рынке, и человек по имени Лестер обратился к отцу:

– Надеемся, вы понимаете, мистер Кастил, что эта сделка накладывает на всех нас юридические обязательства и вы после нашего отъезда отсюда не будете иметь права искать ваших детей. Я сам адвокат и написал в контракте, что вы совершаете сделку, полностью понимая ее содержание и последствия. В контракте отмечается, что акт заключен нами на основе вашего желания, при взаимном согласии, без какого бы то ни было принуждения словами или силой, и на основе его вы согласились продать обоих младших детей нам с женой и окончательно отказываетесь от всех прав видеться с ними или вступать с ними в контакт когда-либо в будущем.

Я заплакала. Отец, вполне возможно, и не понял некоторых слов в контракте.

Никто не обратил на меня внимания, только Том подошел и обнял меня.

– Не может быть, чтобы это случилось, Хевенли, – прошептал Том. – Услышав все это, папа откажется.

– И, – продолжал адвокат, – настоящим вы передаете нам, – он указал пальцем на место, где стояло его имя и подпись жены, – право принимать решения, касающиеся будущего двух ваших детей по имени Кейт Марк Кастил и Джейн Эллен Кастил. А если вы по закону или в обход закона заберете их у меня и моей жены, то вам будет вчинен иск и придется оплатить все судебные и адвокатские расходы, затраты, произведенные на детей в период пребывания их на нашем попечении, и, конечно, здесь будут и разные прочие расходы, как, например, медицинские, поскольку мы собираемся как можно скорее показать их врачам для общемедицинского освидетельствования, мы пошлем их в школу, купим им новую одежду, книги, игрушки, подходящую меблировку для их комнат. Будут и прочие статьи расходов, которых я сейчас не помню…

О боже мой! Отец никогда не наберет денег, чтобы выкупить их. Даже за тысячу лет.

– Я все понимаю, – заявил отец, на которого ничуть не подействовало сообщение адвоката. – И это одна из причин, почему я это делаю. Наша Джейн нуждается в медицинском уходе. Кейт, возможно, тоже. Так что, хотя моя старшая дочь излишне эмоциональна, она говорила правду, так что вы знаете, что получаете.

– Моя дорогая, сладкая девочка, скоро все у тебя будет хорошо, – вкрадчиво заговорила толстушка и быстро взяла Нашу Джейн за ручку, чтобы та снова не убежала ко мне. – Какой чудный мальчик, – добавила она, поглаживая по головке Кейта, который, как обычно, держался поближе к Нашей Джейн, взяв ее за руку. Если она не убежит, он тоже не убежит.

Я разревелась вовсю. Я теряла братишку и сестренку, которых помогала растить. Передо мной проходили картины их детства: как они были сосунками, потом как начали ходить, – и эти картины вызывали новый поток слез. Я вспомнила, как все мы учили ходить Нашу Джейн и какой миленькой она казалась на своих кривых ножках, стараясь ступать на носках, растопыривая при этом для равновесия ручки. Как мы с Томом учили Кейта делать первые шаги. Я вспомнила, как учила их чисто и правильно говорить, а Фанни всегда завидовала, что малыши больше всего любят меня, а потом Тома.

Я онемела под угрожающим взглядом отца, который только что положил в карман больше денег, чем заработал за всю свою жизнь.

Тысяча долларов. От возбуждения его глаза горели, точно угли.

– Фанни, на улице накрапывает, – сказал отец, проявляя об этих дорого и тепло одетых людях заботу, которую никогда не проявлял ни к кому из нас. – Найди старый зонтик, он где-то там валяется, чтобы леди не испортила свою красивую прическу.

Отец сгреб Нашу Джейн и Кейта в охапку и велел им прекратить плакать, а я поспешила за стеганым одеялом, чтобы накрыть их одежду от дождя, и выбрала самое лучшее, ручной работы, его сшила бабушка.

– У них нет ни пальто, ни головных уборов, ни обуви – ничего, – спешила я сообщить леди. – Пожалуйста, будьте добры к ним, давайте им побольше апельсинового сока и фруктов. И мяса, особенно красного. У нас никогда не было вдоволь мяса, даже курятины и свинины. Наша Джейн любит фрукты, а другого много не ест. А у Кейта – хороший аппетит, даже если он немного простудится. И еще у них бывают по ночам кошмары, так что оставляйте немного света, чтобы темнота не пугала их.