— Мариночка, вы закончили? — в дверях показалась мама. Мой конвоир, тут, как тут! — Добрый день, Дмитрий Николаевич.

— Добрый, Анна Сергеевна, — кивнул Лебедев, улыбнувшись маме. — Мы закончили, Марина свободна, — сказав это нарочито вежливо, он развернулся и направился в лаборантскую, а мама, позвала меня к себе.

— Все в порядке? — мама оглядела меня с головы до ног, будто бы в поиске чего-то противозаконного, что, судя по всему, должно было прилипнуть мне на лоб.

— Да, мамочка, все в порядке, — устало кивнула я.

По дороге домой я не могла не заметить то, как мама взволнованна. Удивительно, но она даже не стала расспрашивать меня о прошедшем занятии. Вернее было бы сказать, не устроила допрос. Ну, если называть вещи своими именами. О мероприятии, на которое мы должны были отправиться, мне же говорить не хотелось. И так укачивало в машине, а услышь я снова обо всей этой официалке, того, гляди, и стошнило бы.

Но когда мама доставала ключи, при этом дважды уронив их, она стала очень загадочно на меня поглядывать, открывая замок, а потом, прежде чем потянуть за ручку двери, она очень серьезно на меня посмотрела и медленно, тщательно выговаривая слова, прошептала:

— Сейчас, сразу в свою комнату иди и переоденься, я приготовила тебе, во что, — мама разнервничалась настолько, что даже на мгновение прикрыла глаза и постаралась успокоить сбившееся дыхание. — Потом я за тобой приду. У нас важный обед.

Я только растерянно кивнула, абсолютно сбитая с толку. Ну, хорошо, важный обед. Но чего нервничать-то так? Не с президентом же…

Переодевшись у себя в комнате в новое платье, которое было аккуратно разложено на моей кровати и которое выглядело, на мой взгляд, чересчур строго, я отошла в центр комнаты, чтобы оглядеть свое отражение в зеркале. На фоне серого цвета ткани красиво выделялись белые манжеты и острый белый воротничок. Волосы я убрала в высокий пучок, как любит мама. В таком виде либо в офис, либо в монастырь. Такой меня все время хотели видеть родители, по-моему, здесь нечего удивляться. Ну, а изюминкой, так сказать, во всем этом виде стали мои мохнатые красные шерстяные носки, которые я носила вместо тапочек. Мама же ничего не говорила про обувь, да?

— Мариночка, готова? — мама раскрыла дверь, улыбаясь и держа в одной руке золотую цепочку с висящим на ней кулоном, но, когда она оглядела меня с головы до ног, улыбка тут же исчезла, когда взгляд задержался на красных носках. — Убью.

— Уже снимаю, — я примирительно выставила ладони перед собой, а затем поспешно стянула с ног носки и метнулась к шкафу, чтобы достать черные балетки.

— Иди сюда, — велела мама, нервно дернув плечами. — Марина, ты меня до седины доведешь, — прошипела она и, развернув меня к себе спиной, застегнула на моей шее золотую цепочку. Я сомкнула пальцы на кулоне. Крошечная змейка причудливо свесившись, обвила цепочку. — Это от нас с папой, — быстро проговорила мама.

— До седины доведу… красными носками? — глупо переспросила я.

— Своими выходками! — она подтолкнула меня в спину и, закрыв дверь в мою комнату, пошла следом. Но перед гостиной вдруг остановилась, резко развернулась и тихо, очень тихо, но очень участливо попросила меня: — Пожалуйста, постарайся быть милой.

Я нервно сглотнула и неторопливо кивнула, давая понять, что как зайду в гостиную сразу же превращусь в олицетворение всего самого милого, доброго, пушистого…

Застыв на пороге, я, рассматривая сидящих за столом, не сразу поняла, в чем же важность этого обеда. Папа, отодвинув чистую тарелку в сторону и разложив на ее месте бумаги, обсуждал написанное на них с незнакомым мне черноволосым мужчиной, который, водя по бумагам ручкой, периодически останавливался на той или иной строчке и зачитывал ее вслух. Больше за столом никого и не было. Важный обед с папиным коллегой? С ума сойти просто! Вот это да! Господи, а я-то думала!

— А вот и мы, — немного громче, чем следовало, сказала мама, дабы обратить на нас внимание мужчин. Папа, оторвав взгляд от бумаг, расплылся в милой улыбке, а молодой человек с интересом на меня посмотрел. Он слегка затянул галстук на шее и, пригладив рукой черные волнистые волосы, мило улыбнулся.

Та-а-а-к. Что здесь происходит?

Наверное, весь мой вид и выражал эту так и не высказанную мысль, потому что мама взяла меня за руку и потянула к столу, чтобы я подошла ближе.

— Это моя дочь, моя гордость, — улыбаясь, говорил папа, а молодой человек привстал и протянул мне руку.

— Евгений, — представился он, и я нерешительно протянула ему свою руку для рукопожатия. Ладонь Евгения оказалась удивительно холодной, а рукопожатие — крепким.

— Марина, — выдохнула я, не вполне понимая свою роль в этом «ва-а-а-жном мероприятии».

— Евгений — наш юрист, он работает с нами уже больше пяти лет, — проворковала мама, расставляя блюда на стол. — Тебе в будущем тоже предстоит с ним работать.

— А, круто, — не подумав, ляпнула я, чем моментально вызвала снисходительную улыбку на губах Евгения. Но, поймав строгий взгляд матери, я попыталась взять себя в руки. — В смысле… Я хотела сказать…

— Все в порядке, — спокойно проговорил Евгений и сел на стул.

— Давайте отложим все наши дела и, наконец, пообщаемся! — мамино напускное благодушие слегка раздражало, хотя, казалось бы, к нему можно было давно уже привыкнуть. Похоже, что все присутствующие чувствовали себя ужасно неловко, кроме, пожалуй, Евгения. Он, как ни в чем не бывало, взял со стола салфетку, обезоруживающе улыбнулся моей маме, а затем повернулся ко мне, видимо, чтобы и со мной полюбезничать.

— Марина, — незаметно толкнув меня ногой, прошипела мама. До меня не сразу дошло, что именно ее не устраивало, а потом, я поняла, что сижу, нахмурив брови и подозрительно сощурив глаза и наблюдаю за действиями семейного юриста с таким видом, будто жду, когда он выкинет что-нибудь обескураживающее.

Но Евгений просто взял в руки вилку и нож и принялся за лазанью, дивный аромат которой наполнил собой гостиную. Папа с мамой тоже принялись за трапезу, так что мне была предоставлена возможность внимательно рассмотреть окружающих и попытаться сообразить, какова же цель этого «ва-а-а-жного мероприятия»?

— Евгений блестяще закончил юридическую академию и до нас уже имел кое-какой опыт работы с медицинскими организациями, — заворковала мама, а я, наконец, нашла, за что мне уцепиться.

— То есть вы юрист именно шестьдесят седьмой больницы? — я постаралась изобразить самую строгую и серьезную мину, на которую только могла быть способна. Но, казалось, Евгения это едва ли волновало. Он совершенно спокойно взглянул мне в глаза и лениво растянул тонкие губы в любезной улыбке. Бьюсь об заклад, это его «фирменное» выражение лица.

— Мы с вашим отцом работаем вместе уже довольно давно и не раз решали различные вопросы, касающиеся не только больницы.

— Да что вы говорите! — притворно воскликнула я. — И какие же, например?

— Марина! — в очередной раз прошипела мама.

— Мне правда интересно! Мам! — я больше не могла сдерживаться. Что это за спектакль? С какой целью он устроен? Что мои дорогие родители от меня хотят? И на кой-здесь этот чертов Евгений?!

— Пара дел гражданского характера, кое-какая административка… — совершенно не обращая внимания на мой вызывающий тон и мамино негодование, ответил юрист.

— Иск в обвинении во взяточничестве, — голос отца показался мне немного суровым. Я тут же насупилась, вспомнив, как какой-то чокнутый мужик пытался оклеветать папу, с целью сместить его с поста главного врача.

— Это было пустячное дело, совершенно не требующее каких-либо усилий, — сказал Евгений и отправил в рот кусочек лазаньи.

— Да, но для нас оно было важным, — абсолютно серьезно произнесла мама, а я снова задумалась. Слухи об этом обвинении дошли даже до меня. Что о многом говорит. Потому что в нашей семье принято все ото всех скрывать и разбираться во всем самостоятельно.

— Я рад, что смог помочь вам, — добродушно ответил Евгений и с теплотой взглянул на меня. А я все так же с недоверием рассматривала своего нового знакомого и никак не могла понять, что же он за птица такая? И с какой целью мне устроили сегодня с ним знакомство? Ведь ясно, как день, что мероприятие это важно только из-за присутствия этого человека.

— Мариночка, Евгений уже давно в курсе почти всех наших семейных дел и готов сорваться на помощь в любую минуту! — мамин выразительный взгляд не смог бы понять, наверное, только полный кретин. Но сдерживать себя уже просто не было сил. Знаешь, мамочка, я просто обожаю играть по твоим правилам! Пощекотать тебе немножко нервы? Ты ведь ничего не рассказывала отцу?

— Прямо в курсе всех-всех семейных дел? И такой услужливый! Прямо скорая юридическая помощь! — я позволила себе злорадно оскалиться, услышав, как мама слегка поперхнулась этой чертовой лазаньей.

Но больше всего меня вывело из себя то, что Евгений на это все лишь снисходительно улыбнулся, чуть расслабил галстук, откинулся на спинку стула и, глядя мне прямо в глаза, вальяжно ответил:

— Стараюсь быть внимательным ко всему. К двусмысленным фразам, не удаленным перепискам… Знаете, Марина, люди прокалываются на таких мелочах!

Все.

Все стало ясным и понятным, стоило только Евгению намекнуть, что он в курсе всего, что недавно произошло. Интересно, и как же они решили с мамой распоряжаться этими сведениями? Просто в качестве запугивания меня любимой? Отец, судя по довольной улыбке, явно не посвящен в дело. Может, и мне стоит начинать шантажировать маму? Вопрос только в том, чей риск выше, мамин или мой? Что больше папе не понравится, то, что жена скрывала от него что-то? Или это «что-то» — отношения его дочери с преподавателем? М-да. Похоже, что пока я в заведомо-проигрышном положении.

Дальше вся беседа приняла такой привычный для нашей семьи холодный светский характер, что мне в какой-то степени даже удалось расслабиться. Евгений рассказывал о некоторых делах, которые им приходилось решать, о других юристах, которые так же работают на больницу и защищают права каждого ее врача по отдельности. Но, по словам отца, ни одному из них наша семья так не доверяет, как Евгению. Хотелось прошипеть что-нибудь очень колкое и предложить им «усыновить» Евгения, раз уж он такой расчудесный!

Так что когда наш затянувшийся обед подошел к концу, я пребывала в таком скверном расположении духа, что с трудом сдерживалась, дабы не огрызаться по каждому удобному поводу. Но этот замечательный Евгений и тут сумел меня удивить, потому что, пожав на прощанье папину руку, а маму немного приобняв, он снова протянул свою ладонь мне. А я, с трудом удержавшись от соблазна хлопнуть по ней со всей дури, все-таки протянула свою руку в ответ, но затем удивленно смотрела, как Евгений целует тыльную сторону моей ладони. Не сказала бы, что жест выглядел нелепо или неуместно, но обезоружил меня — это факт. Так что когда за этим супер-юристом закрылась дверь, мой мозг превратился в некое подобие барабана стиральной машинки. И мысли в ней теперь крутятся, крутятся, бегают, словно те пони, по кругу…

— Я же попросила тебя быть милой! — раздраженно воскликнула мама, провожая глазами уставшего отца, который, по привычке поцеловав жену, отправился в свой кабинет. Только чуть обернувшись, он предпринял вялую попытку встать на мою защиту, сказав, что все было нормально, но, судя по всему, он слишком устал, чтобы всерьез сейчас убеждать в этом маму.

— Да я была просто самим очарованием! К чему это все, мама? — я подняла глаза, дабы убедиться, что папа нас не слышит. — Решила меня запугать? Я тебе доверяю, дочка, но все равно держу руку на пульсе! Так что ли?

Мама не сумела скрыть улыбки, но что-то все равно не вязалось. Вроде бы все так ясно и понятно… Почему она улыбается так, словно я дитя малое, которое ничего не видит дальше собственного носа?!

— Что смешного? — не выдержала я.

— Глупая ты, Марина, у меня!

— О, спасибо, это действительно, чудесный повод для улыбки!

— Прекрати мне дерзить! — тут уже не выдержала мама, но буквально на пару секунд, потому что улыбка ее вновь вернулась, чем только вызвала больше моего раздражения. — Он не запугивать тебя пришел! Честно говоря, мы вообще договорились с ним не упоминать в твоем присутствии о…

Мама замялась и тут уже на помощь пришла я:

— О Дмитрии Николаевиче, — я даже позволила себе немного улыбнуться. — Мы же не секретничаем, мама, ты забыла? Или ты забыла его имя?

— Глупая, глупая моя девочка! — мама сделала навстречу ко мне несколько медленных шагов, а потом окончательно меня сбила с толку, когда сердечно обняла за плечи. Что за… — Он пришел, чтобы познакомиться с тобой. Понимаешь? С тобой!

Смысл ее слов не сразу до меня дошел. Но когда я поняла, о чем она говорит, возмущение накрыло меня с головой.