Так мы и просидели в первый вечер на террасе, проболтав о разном. Когда она ссылалась на то, что ей в очередной раз нужно в туалет, я готова была поспорить, что она пишет сообщения или звонит моему отцу, чтобы доложить ему о моём состоянии. Ничего страшного, я не против. Они же не упрятали меня в психушку в конце концов.

Когда я предложила открыть ещё одну бутылку, Мэй уже твёрдо сказала, что на сегодня хватит, иначе закроет от меня погреб на ключ. Я решила не спорить. Мы ещё немного поговорили, а затем разошлись по комнатам. Она стала предлагать поспать вместе, но я лишь отшутилась, что так просто она в мою кровать не попадёт. Это был хороший знак, хоть и с грустной улыбкой, но чувство юмора от меня не ушло.

На самом же деле я не пошла сразу спать. Закрыв за собой дверь в спальню, я отыскала камеру, которую брала с собой в Мексику, и решила посмотреть снимки.

Проведя не менее сорока минут, пока не пересмотрела все фото и видео, мне пришлось признать тот факт, что Ричарда нет ни на одном снимке. Это были либо селфи, либо пейзажи. И везде я была одна. То же самое было и в телефоне.

Постепенно исследуя спальню, я вновь и вновь находила доказательства, свидетельствующие о том, что Ричарда и, правда, больше нет в живых. Все его ванные принадлежности, одежда, техника, часы, браслеты и прочее говорили о том, что ими давно уже не пользовались. А главное, об этом говорила кровать. На ней не было его тёмных волос, а подушка, на которой он спал, не была мятой. Мне же, вернувшись в реальность, приходилось переучиваться спать на подушке, а не на его плече. Но в ту ночь я смогла уснуть только на мягком шерстяном коврике, что лежал на полу.


С момента моего возвращения домой прошло уже три дня. Они не были особо чем-то примечательны. Единственное, я разобрала дела, что скопились за время моего частичного отсутствия, отменила всех клиентов на неопределённый срок и сделала генеральную уборку всего дома. Последнее мне нужно было скорее, чтобы физически себя истощить. Только так я могла крепко заснуть, потому что от снотворных я отказалась. От перебирания и, тем более, от упаковывания вещей Ричарда в коробки я отказалась. К этому я ещё не была готова. Каждый раз, дотрагиваясь до его вещей, я чувствовала особую энергию, что исходила от них. А сложить это всё в подвал означало оставить меня и весь дом в кромешной и беспросветной тьме. Нет, я не лелеяла себя грёзами о том, что эти вещи могут заменить его. Просто с ними было теплее. Как с разожжённым камином на Рождество.

Однажды я подошла к Мэй и сказала, что хочу устроить ужин и отблагодарить всех, кто рядом со мной, за поддержку. Она сказала, что мне не за что благодарить, но я убедила её, что мне это важно.

Так что на следующий день, ближе к вечеру, когда мы с Мэй уже доделывали ужин, ко мне домой приехал отец и Питер. Я наконец увидела Мэй и Питера вместе. Кто бы мог подумать, но они правда были так счастливы вместе и растворялись друг в друге, словно это был один человек. Точно так же, как мы с Ричардом.

За ужином я старалась уйти от натянутого напряжения. Оно было вызвано даже не моими отклонениями в рассудке. Просто в воздухе определённо чётко летало ощущение, что кого-то, и все причём точно знали кого, за этим столом не хватает. Кто всех бы смешил, ухаживал и рассказывал занимательные истории из жизни. Но общими усилиями мы старались говорить на отвлечённые темы, которые ни к чему не обязывали. Но когда речь уже зашла о политике, я поняла, что мне определённо нужен перерыв, и, сославшись на желание покурить на свежем воздухе, вышла из-за стола. Отец решил составить мне компанию. Не знаю, захотел ли поговорить со мной с глазу на глаз или оставить Мэй с Питером наедине, но я была не против.

– Вечера стали прохладными. Ты не замёрзнешь? – обратился ко мне отец, видя, что я стою в одной сорочке на улице.

– Нет, не замерзну.

– Смотри, будь осторожна.

– Хорошо. Спасибо, папа. Спасибо, что спас меня. Если бы не ты, я не знаю, куда бы моё безумие завело меня. Извини, но тебя никогда не было рядом, и я не представляла, что именно ты мне поможешь. Ведь в детстве, когда ты был мне так нужен, тебя никогда не было рядом. А тут, когда я оказалась на дне колодца, ты протянул мне руку помощи и вытащил меня.

Я бросаюсь ему на шею, не дав произнести ни слова. Просто стою и обнимаю его, крепко вцепившись в спину и уткнувшись в грудь лицом. Словно мне пять лет и я чего-то испугалась.

– Ну-ну. Всё хорошо, доченька. Всё хорошо. – Он был искренне удивлён такому моему порыву, но не отпускал меня. – Ты права, меня почти не было в твоём детстве. И мне никогда не вернуть того времени. Я не ищу прощения, я не могу даже с уверенностью сказать, что поступил бы иначе. Но сейчас я тут, и ты всегда можешь положиться на своего старика.

– Правда? – Я отклоняюсь и смотрю на него с надеждой.

– Чистая правда. И раз уж мы об этом заговорили, мне нужно кое-что тебе показать. Это напрямую относится к тому, что я только что сказал. Ты всегда можешь рассчитывать на меня.

Он направляется к своей машине, которая припаркована в десяти метрах от того места, где мы стоим. Открыв дверцу, что-то ищет в салоне, видимо находит и возвращается ко мне.

– Держи. Это твоя больничная карта. С диагнозом и всеми данными. Я думаю, тебе будет интересно посмотреть на некоторые анализы. – Он протянул мне жёлтую папку.

Перекладываю сигарету в другую руку, чтобы было удобнее, беру папку и открываю её. Встав под свет фонаря, что висит над входной дверью, начинаю изучать её содержимое. Тут полный отчёт о проведённых процедурах, тестах, применённых препаратах и прочее. Вспоминая, что он сказал про анализы, смотрю в нужный раздел и, не находя пока ничего интересного на одной из последних строчек, вижу запись: «Тест на беременность – положительный. Срок – четыре недели».

Я перечитываю эту запись ещё три раза, и сигарета сама собой падает у меня из рук. Сама же мысль о том, что я беременна, доходит до меня словно нож в замёрзшее масло – медленно, но остро. Единственная причина, почему я не упала в обморок, так это, видимо, потому, что за последнее время у меня уже выработался иммунитет к шокирующим мыслям. Единственное, с чем я не могу справиться, так это с тем, как реагировать на эту мысль. С одной стороны, только что я увидела, как сбылась моя хоть и не давняя, но такая заветная мечта, а с другой, до меня дошло, что если этот ребёнок появится на свет, то вырастит он без отца.

– Как ты? – спрашивает отец, резко вырвав меня из моих переживаний.

– Честно? – Я с шумом выдыхаю воздух из лёгких. – Не имею ни малейшего представления. Ни о том, как я, ни о том, что с этим делать.

– Это ничего. Такие новости в любом положении повергают людей в шок. Но помни, дочка, ты полностью можешь на меня положиться. И как я увидел, на своих друзей тоже.

– Это точно. Спасибо вам. – Я понимаю, что не могу сейчас разговаривать, а стоять молча перед отцом и смотреть куда-то в пространство мне не хочется. – Слушай, я пройдусь немного, подумаю. С мыслью как-то нужно найти общий язык. А то в голове сейчас как на четвёртое июля.

– Конечно, не проблема. Я тогда пойду в дом. Будем тебя ждать. И, кстати, твои друзья уже знают, я их попросил тебе не говорить раньше времени.

– Хорошо. Вернусь, и отметим тогда, наверное.

На этих словах я поворачиваюсь и иду к воротам, которые ведут на улицу. Если честно, нет желания сбежать или пропасть. Но сейчас хочется побыть с самой собой наедине.

Боже, что за испытание ты выбрал для меня? Как могли сложиться так звёзды, что такие события произошли с маленькой, хрупкой женщиной в столь короткий промежуток времени? А может, это не судьба, а просто стечение обстоятельств? При всём человеческом желании контролировать свою жизнь, нам это не подвластно. Как бы мы не старались.

С этими мыслями я выхожу за ворота дома и оказываюсь на улице, на которой живу. Уже совсем стемнело, но фонари хорошо освещают дорогу. Я замечаю, как по направлению ко мне движется машина. И без сомнений, я её узнаю.

– Привет, Лили, – здоровается Райан, выйдя из машины.

– Привет, – я приветливо улыбаюсь. – Снова на том же месте?

– Точно. Как ты поживаешь?

– Это сейчас самый сложный для меня вопрос, – отвечаю я, стискивая папку, – но вроде жива.

– Это уже хороший знак. Я получил твоё сообщение об отмене сеансов.

– Да, знаешь, хочу взять перерыв. Нужно кое-что уладить.

– Понимаю. Не переживай. Но хотел спросить, можно ли как-нибудь с тобой просто выпить кофе? Обещаю не спрашивать у тебя советов насчёт моих душевных терзаний. Просто встреча за чашкой кофе. Можно было бы даже с Мартой, но мне кажется, ты её не особо переносишь.

– Не то чтобы не переношу, мне, скорее, просто не интересно. Понимаешь?

– Лучше всех. – Он ухмыляется.

– Кстати, ты сделал выбор? Жить во лжи или быть искренним?

– Да, – кивает он. – Только вот я решил не считать это ложью. Для меня это просто секрет. Мой маленький собственный секрет, на который у каждого человека есть право. Я понял, что, невзирая ни на что, я дорожу доверием и благополучием своих детей больше всего на свете. Так что просто буду хранить всё в тайне, по крайней мере, пока они не вырастут. А там посмотрим. Есть такие тайны, которые лучше скрывать даже от самых близких людей. Так просто безопаснее для всех.

– Но любая тайна, в конечном итоге, становится явью.

– Это так. Но, по крайней мере, я постараюсь, пока это будет возможно.

– Ложь во благо, она свела с ума миллионы людей, но мы продолжаем это делать.

– Так мы показываем любовь к близким людям.

– Верно. Но рано или поздно за всё приходится платить. – Я усмехаюсь над забавной параллелью в этом разговоре, которую можно применить и к моей ситуации.

– В моём случае лучше уж поздно, чем сейчас. Самое ценное, что есть у человека, это время. Никогда не стоит забывать об этом.

– Время и жизнь. Что по сути своей синонимы.

– Я тоже так думаю. Это и повлияло на мой выбор.

– Значит, это правильный выбор. К тому же я вижу, насколько тебе сейчас легче.

– Хочешь верь, хочешь нет, но по большей части это твоя заслуга. Я прокручивал тот наш с тобой разговор несколько дней, и каждый раз мне становилось легче дышать.

– Рада слышать. – Надеюсь, он говорит искренне. Во всяком случае, это очень приятно слышать, что ты кому-то помогла.

– Ещё раз, большое тебе спасибо.

– Главное – продолжай в том же темпе. – Начинает подниматься ветер. – Слушай, я, пожалуй, пойду обратно в дом, ко мне отец приехал на ужин.

– Конечно. Рад был повидаться.

– Взаимно, – я машу ему рукой, когда он садится в машину. – И кофе, да, как-нибудь обязательно.

Подняв палец, он заводит машину и уезжает в ночь по пустынной улице. А я с папкой, в которой написано, что я беременна, с мыслями о том, что Райан сделал свой выбор и этому выбору поспособствовала я, возвращаюсь в дом.

Изобразив смущённую улыбку, под радостные возгласы сообщаю всем, что я беременна. Все начинают аплодировать и поднимать бокалы. Мне же вручают стакан с соком. При этом Мэй не упускает возможности сообщить мне, что всё вино, что мы пили эти три дня, пока она жила у меня, было сильно разбавленным.

Посидев ещё немного, я ссылаюсь на то, что сильно утомилась, и уговариваю Питера остаться сегодня на ночь тут, потому что из-за меня они стали реже видеться с Мэй. Отец решает всё же вернуться домой в Чикаго, но при этом ещё раз мне напоминает, что, если мне понадобиться всё, что угодно, от сущего пустяка до создания родильного отделения в моём доме, он сделает это без колебаний.

Проводив отца домой, а Мэй с Питером отправив наверх, складываю посуду в посудомоечную машину, убираю со стола и с еле сдерживаемым нетерпением отправляюсь к себе наверх. Там меня ждёт мой ежедневный ритуал, который я совершаю перед тем, как заснуть. Там меня ждёт самое желанное в мире.

– Ты сегодня припозднилась, – с улыбкой упрекает меня Ричард, лёжа на кровати.

– Прости, милый. На ужине были отец и Питер с Мэй.

– Да? И как у них дела? – Он подставляет свою руку, чтобы я легла на неё головой.

– Отец в порядке. Мы так душевно с ним сегодня поговорили. – Я кладу голову на его плечо и устраиваюсь поудобнее. – А у Питера с Мэй вроде всё замечательно. Не поставила бы на эту пару.

– Я поначалу тоже. Но кто мы такие, чтобы решать за других?

– Жизнь – странная штука.

– Очень. Всё может измениться в мгновение.

Я снова чувствую его запах.

– Кстати о мгновении. Откуда ты узнал?

– Что – узнал? Что ты беременна? Ты снова забыла, это не я знал, это ты знала. Просто тогда не готова была услышать.

– А откуда я это знала?

– Тут я думаю всё основано на животных инстинктах. Женщины узнают, что они беременны, ещё до того, как врач им сообщит об этом. Уверен, ты даже знаешь пол ребёнка. Во всяком случае, чувствуешь.