На это я мысленно отвечала: «А может, тогда оно и к лучшему. Девственность – такая малая цена за то, чтобы окончательно разочароваться в людях. Если после всего Люциус меня бросит, то лучше пусть это произойдёт как можно раньше, чем после свадьбы».

Поэтому то, что мы сейчас делали, было больше проверкой для Люциуса, чем вся подстава для Пола.

Но всё же я продолжала пребывать в некоторой нерешительности. Стояла, обняв себя руками, пока Люциус не выключил свет, дабы не смущать меня, и снова начал целовать. Он стянул сначала одну лямку, потом другую… и моё платье соскользнуло на пол, оставив меня лишь в тонких трусиках и бюстье.

Вот уже второй раз я стояла перед ним в таком виде, но всё равно смущалась.

– Ты невероятно красивая, Файнис, – шепнул он мне на ухо. – И это бельё… ммм… Я хочу быстрее снять его с тебя.

– Так не тяни, – набралась решительности я, ощущая натянутость в низу живота, и сам потянулась к Люцу, помогая снять ему футболку.

Мужчина подхватил меня на руки и донёс до кровати, положив на белые простыни. Его тело горело от возбуждения, а дыхание, словно обжигало меня при каждом его поцелуе.

Мелроуз начал с шеи и ключиц, медленно проводя по ним языком, рождая толпы мурашек и спускаясь всё ниже и ниже. Я пока сдерживала стоны удовольствия. Мне всё ещё казалось, что я поступаю как-то неприлично, и от этого лишь сильнее закусывала губы.

Добравшись до груди, Люциус одним движением расстегнул бюстгальтер и нежно коснулся кончиком языка сосков. Обвёл им ареолы, нежно втянул весь кружочек в рот, прокатив между губ. Эта ласка оказалась столь острой, что тихий стон невольно вырвался из моей груди.

– Твои соски каменные от возбуждения, – поделился он. – Ты даже не представляешь, как я сдерживаюсь, чтобы не трахнуть тебя прямо сейчас.

Он спускался ниже и целовал мой живот, щекотал языком пупок. Потом вновь поднимался выше, покрывая тело поцелуями.

И моя кожа горела. Мне казалось, я раскалена докрасна, и одновременно с этим меня бросало то в жар, то в холод. Я отчаянно хваталась руками за простыню, когда Люциус поглаживал мои бёдра с внутренней стороны, разводя их перед собой шире. Казалось, каждый нерв моего тела трепетал от возбуждения.

– Не бойся… – поднявшись выше и нависая надо мной, прошептал Люциус на ушко, – я тебе не сделаю больно, и сейчас я буду аккуратен и нежен…

Его рука спустилась на мою талию, на бёдра, а затем скользнула между ног, отодвигая кружева. Круговыми движениями мужчина проник под трусики, скользнул по складкам, раздвигая их в стороны, и буквально проник в меня пальцем. Я вскрикнула, но мой возглас утонул в поцелуе, а Люциус всё продолжал и продолжал, проникал в меня снова и снова – подготавливая, заставляя истекать от желания так, что влага буквально сочилась по его ладони. Он дразнил меня, дразнил мой клитор, трахал рукой и не давал стонать в полный голос, целуя так сильно, что не хватало дыхания и кружилась голова.

Его палец двигался всё сильнее и сильнее, делая меня податливой каждому его движению, и я развела бёдра так широко, как только могла, желая большего.

В какой-то момент Люциус просто сорвал с меня трусики, бросив их на пол испорченной тряпицей. Спустил свои боксёры, высвобождая внушительных размеров член.

Он был и вправду огромным. Я успела взглянуть, но не успела испугаться, потому что новый поцелуй накрыл меня, и пока Люциус целовал, я ощутила, как плотно прижалась горячая плоть к моей киске.

– Теперь не бойся, – оторвавшись от моих губ, прошептал мужчина. – Сначала будет немного больно, но это не продлится долго…

Он медленно толкнулся вперёд, но, упёршись в преграду, сделал один резкий толчок, и я воскликнула от щемящей боли. Выгнулась, мелькнула мысль даже сбежать, прямо сейчас, но Люциус обнял меня не дав вырваться.

– Малыш, сейчас боль пройдёт…

Я смотрела ему в глаза, когда он начал медленно двигаться во мне. То отодвигался чуть назад, то снова входил до самого конца, давая мне привыкнуть и замереть.

– Мне продолжать?.. – спросил он.

– Да… – произнесла я.

На этот раз он не останавливался. Опирался на локти, так что я чувствовала на себе вес его горячего тела. Люциус любил меня медленно, свободно выходя и входя, с каждым следующим движением делая его всё более сильным и глубоким.

И саднящая боль проходила. Я цеплялась пальцами в плечи своего мужчины, и каждым сантиметром своей киски ощущала, как внутри меня движется его тугой стержень. Он будто трением добывал внутри меня огонь, который разгорался всё сильнее.

Я начала сама двигаться Люциусу навстречу, просила, чтобы всё происходило быстрее, в беспощадном, неослабевающем ритме.

О, господи… Я и не знала, что это так бывает… Даже не представляла, что может быть так хорошо. И мысли разбегаются… оставляя лишь ощущения… только он… только я…

Будто электрическая дуга прошила моё тело, когда Люциус стал вонзаться в меня особенно быстро и сильно. Я выгнулась в его руках, будто королевская кобра, и возбуждение буквально разорвало наши тела тысячами пузырьков, и оргазм накрыл нас двоих одной глубокой волной.

Вселенная перестала существовать.

Только я, Люциус, и пульсация его тела в моём – волны любви, которыми он затапливал меня изнутри.

Мысль о том, что мы даже не предохранялись, мелькнула и тут же исчезла. Не важно, от одного раза ведь ничего не бывает. Сама от себя не ожидая, я выдохнула:

– Я хочу ещё… но потом.

Люциус лежал сверху, поглаживая меня по щеке, и мягко рассмеялся:

– Милая, ты выжала из меня все соки. Да и тебе на сегодня хватит. Но обещаю завтра…

Я прикрыла глаза, и вспомнила ещё одну фразу Рут, что нет ничего лучше утреннего секса. И поняла одно – я обязана это проверить.

* * *

– Они пропали! – услышала я Люциуса. Он ворвался в мою спальню в тот момент, когда я лениво пыталась завязать бретельки купальника.

– Что пропало? – я слегка повернула голову и взглянула на Мелроуза через плечо. Он замер, как вкопанный, кажется, забыв, о чём собирался сказать.

– Помоги мне, пожалуйста, – попросила я, улыбнувшись.

Он подошёл, взялся за завязки, но не спешил заканчивать начатое.

– Люц, – я нетерпеливо переступила с ноги на ногу, – что такое?

Его горячие пальцы прошлись по моей коже к груди, а верх купальника соскользнул по животу, упав к ногам.

– Лю-юц, – простонала я, замирая от нового для себя чувства: не то стеснения, не то возбуждения, а скорее и того и другого вместе. – Что ты делаешь?

Я уже шептала, потому что голос пропал.

Мелроуз как раз поцеловал меня в шею и сжал грудь руками, притягивая к себе.

– Рут может искать меня, – я в последний раз попыталась воззвать к голосу разума, при этом разворачиваясь и закидывая руки на плечи любимому мужчине. Обняв его, потянулась к губам, глядя в безумно красивые глаза-магниты, не в силах прерваться хоть на миг. Томление захватило меня с головой.

– Она не придёт тебя искать, – ответил Люц, на миг оторвавшись от меня и подняв на руки. Он донёс меня до кровати, бережно уложил на спину и, оказавшись сверху, принялся целовать… уголок губ, шею, ключицу… Добравшись до груди, слегка прикусил сосок, и я застонала, выгибаясь вперёд.

В этот момент оставленная открытой дверь захлопнулась, заставив нас обоих вздрогнуть и оторваться от занятия любовью.

– Это Рут! – выпалила я, приподнимаясь на локтях.

– Сквозняк, – откликнулся Люциус, снова приступая к поцелуям.

– Нет, нет, – я заелозила под ним, упёрлась в него руками и попросила: – Отложим это. Всё-таки мы не одни.

– Одни, – улыбаясь, ответил любимый.

– Здесь – да, но Рут и Пол где-то в доме, и это не лучшая идея, запираться от них в спальне.

– Их нет. Они сбежали, Файнис, – Люц подтянулся выше, коснулся губами кончика моего носа и продолжил говорить, глядя в широко открытые от удивления глаза: – У Рут в комнате я нашёл записку. Что-то о том, что их обуяла страсть и Пол предложил сбежать от всего мира.

– Что?!

– Тише-тише. Сначала я и сам разозлился, но теперь… – Люц поцеловал мой висок, погладил скулу, шепнул на ухо: – Скатертью им дорога, Файнис. Они взрослые люди. Рут знает, кто перед ней, а Пол… – это Пол. Он просто уволок девушку от нас, чтобы спокойно лишить её девственности. Увы, его не исправить, малыш.

– Вот сволочь! – выпалила я. – Он ведь думает, что она милая и беззащитная. И знает, что она моя подруга!

– Знает, – согласился Люциус, переворачиваясь на бок и продолжая жадно меня разглядывать.

– И всё равно решил её развратить!

– Всё равно решил, – снова повторил за мной Мелроуз. Его рука скользнула по моему животу к плавкам, легко пробравшись под тонкую ткань.

– Ты совсем не волнуешься по поводу их пропажи, – заметила я, чувствуя, как внизу живота закручивается горячая спираль возбуждения. – У тебя нет жалости.

– Ни капли, – Люц хищно улыбнулся. – Эта парочка достойна друг друга, а у нас с тобой есть дела поважнее, чем их поиски.

Я тихо застонала и сдалась в плен его ласкам, очень быстро поняв: мы сделали для Пола всё, что могли, и не хотели ему зла. Но дальше – он сам виноват!


Рут

Я и Пол наедине провели уже больше двух дней.

И… это были чудесные дни, волшебные, пропитанные его заботой, пониманием и нежностью. И полным равнодушием к сексу. А потому я пребывала в полном отчаянии!

Ожидая грязных домогательств, я готовилась раскрутить гадёныша по полной. Я растила в себе злость на него за обиды Фай, грезила, как накажу его, как раскручу на дорогие побрякушки, как раскрою потом, что всё было обманом, и буду злобно хохотать, глядя в растерянную физиономию Пола Коллинза.

Но что-то пошло не так.

Пол снял для нас один номер на двоих, но лишь для того, чтобы проводить со мной больше времени. Спал он отдельно, но прибегал ко мне по малейшему зову. А ещё он сам заказал мне мега-дорогую одежду от каких-то крутых брендов, и всё в стиле монашки: закрытое от горла до пяток! «Как ты любишь», – сказал Пол, радостно закидывая меня свёртками со шмотьем, которое я в настоящей жизни никогда бы не надела.

Призвав силу воли, я благодарила его за заботу, строила из себя скромницу и капризничала так, что бесила саму себя, а Коллинз восхищался и спрашивал, чего ещё я хочу, стараясь исполнить малейший каприз.

Мы ели исключительно дорогие блюда, посетили несколько модных, дико скучных выставок, а вечерами катались на тачке из его салона. И всё это время он смотрел на меня, как на божество, не пытаясь даже поцеловать, не то, что продвинуться дальше.

На третий день, сразу после прогулки по ювелирным салонам, я заподозрила в нём скрытого импотента! Мне как раз купили безумно дорогое кольцо с бриллиантом, и я решила поблагодарить Пола за щедрость. Привстав на цыпочки, обняла его лицо ладонями и коснулась губами губ, не спеша отодвигаться.

Я рассчитывала на горячее продолжение. Коллинз был весьма хорош собой, и потискаться с ним я была не прочь с первой встречи, собираясь лишь оттягивать момент с постелью, но нет! Он не хотел меня! Это было чем-то новеньким, совершенно немыслимым. Пол от меня просто отвернулся и сказал, что достаточно слов благодарности.

И меня накрыло! Сначала шоком. Потом злостью. Напоследок – азартом. Как вообще может здоровый мужчина не хотеть красивую молодую девушку, выражающую явное согласие на интим?! Никак!

Это было совершенно неприемлемо. Немыслимо. Это… губило моё самолюбие на корню! Хуже того! Теперь я начинала мечтать, чтобы он стал до меня домогаться!

– У меня устали ноги, – пожаловалась ему, сделав десять шагов от бутика и остановившись. До машины оставалось примерно то же расстояние.

– Солнышко, я так тебя утомил, – расстроенно заметил Пол, моментально подхватывая меня на руки. – Ты – просто пушинка, знаешь? Такая невесомая, красивая, воздушная…

– Спасибо, – я потупила глаза, устав от этих разговоров и мечтая уже перейти к делу. – А ты такой сильный.

Я потрогала его плечи, погладила открытый участок кожи у шеи.

Пол деликатно улыбнулся, поставил меня рядом со своей дорогой тачкой и открыл дверь, предлагая сесть.

«Да твою ж мать! – пронеслось у меня в голове. – Нельзя быть таким непрошибаемым!»

Я устроилась в салоне, подтянула длинную юбку вверх, задрав её выше колен, и закинула ногу на ногу, поясняя удивлённому Полу:

– Жарко. Хотелось бы мне оказаться в номере, включить кондиционер и раздеться!

Рассчитывая поразить его в самое сердце, а лучше сразу ниже пояса, я снова получила шиш.

– Хочешь вернуться в гостиницу? – не проявив и капли заинтересованности к моему заявлению, Пол только кивнул: – Будет сделано, красавица. Отдых – святое.

Я, устав изображать смущение, хмуро посмотрела на него и решительно начала выстраивать в голове план совращения этого недотроги! Нет уж, Пол Коллинз, Файнис целовал, и меня будешь! Никуда не денешься!