Кэрол Тауненд - Холодная весна

Отделяя ножом бок жареного окуня, Жилль насадил кусок на вилку и шлепнул его, разбрызгивая масло, себе на блюдо.

— Пребывание Меркадье в Бейнаке мало задевает нас. Меркадье защищал интересы герцога многие годы, и ему уже давно хотелось иметь свой собственный замок. Он честно заработал его.

Арлетта, нахмурившись, провела пальчиком по кромке своего кубка.

— Но так не может долее продолжаться. Вокруг творится беззаконие, словно во время войны. Жакоб вчера сообщил мне, что на прошлой неделе головорезы среди бела дня изнасиловали служанку на рынке в Ля Рок-Гажеак, а горожане смотрели на это в щелочки своих ставен, и не нашлось ни одного человека, кто бы поднял нож в защиту бедной девушки. Разве это по-христиански?

Гвионн, который в этот момент накладывал порцию еды себе на тарелку, оторвался от трапезы.

— Так оно и было, — подтвердил он. — Я слышал то же самое от Луи Фавелла. Только изнасилованная была не служанкой, а дочерью кузнеца. Она от стыда побежала к речке и утопилась.

— Какой ужас! — воскликнула Арлетта. — Я не допущу, чтобы такое происходило и у нас!

— Они не дойдут до нас, графиня, — поторопился заверить ее сэр Жилль. — Мы очень хорошо укреплены. Все эти головорезы и сорвиголовы в глубине души — жалкие трусы. Как правило, они промышляют по деревням, где жители безоружны. Легкая нажива — вот то, что они ищут.

— Возможно, вы и правы, — промолвила Арлетта. — Но мы должны быть начеку. Сэр Жилль, я прошу вас представить мне полную опись наших запасов вооружения.

— Будет исполнено, госпожа.

— Мы с леди Клеменсией проверим на всякий случай, достаточно ли у нас в погребах бочонков солонины, мешков с мукой…

— Не верится, чтобы мы попали в осаду, — заявил сэр Жилль.

— Мне тоже, и все же береженого Бог бережет. Не так ли, сэр Гвионн?

— Что, госпожа графиня?

— Я буду признательна, если вы будете являться ко мне каждое утро с докладом и сообщать, как идет подготовка к обороне замка. Отец Теобальд слишком дряхл для такого ответственного дела, а я даже своим женским взглядом обнаружила кое-какие слабые места.

— Слушаюсь, госпожа.

Гвионн согласился с удовольствием, хоть ему и поручили работу простого писца, за которую ни один уважающий себя рыцарь не взялся бы. Зато теперь у него будет возможность время от времени встречаться с графиней с глазу на глаз, не вызывая ничьих подозрений. Он может возобновить свои ухаживания за ней. Конечно же, очень осторожно. Он не хотел, чтобы их незаконная связь была обнаружена даже теперь, после смерти старого графа. Но лучше время от времени напоминать о себе, чтобы она его не забывала.

Наступил декабрь. Арлетта ждала родов со дня на день.

В день святой Люции рыцари устроили охоту на лис, однако вдобавок им посчастливилось завалить еще и вепря, чем они ужасно гордились. После их возвращения Арлетту и Клеменсию пригласили в зал, где дамам пришлось выслушать подробнейший рассказ обо всех перипетиях охоты в возмещение того, что им не удалось принять личного участия в событиях. В заключение им продемонстрировали выставку охотничьих трофеев, разложенных на козлах.

— Плати должок, Веннер. Ты мне должен охотничий нож, — довольно подвел итог сэр Жилль, просто светясь от счастья. Это он уложил кабана. — Я сколько раз тебе говорил, что в лесу водится вепрь, а ты все — «нет, нет»! Я рассказал, что на прошлой неделе видел в лесу его помет, а ты ответил, что это старый. Клянусь Богородицей, я был прав, когда взял с собою рогатину, а ты еще обозвал меня старым хрычом! Слава Богу, что взял, а то бы эта бестия распорола брюхо моему лучшему охотничьему псу. Вепрь мчался с такой скоростью, что рогатина вошла ему в пасть до половины древка!

— Госпожа, не слушайте охотничью похвальбу, — добродушно отвечал сэр Вальтер, отцепляя нож с пояса и передавая его кастеляну. — Это был всего лишь небольшой поросенок…

Грудь сэра Жилля гневно заколыхалась.

— Небольшой, говоришь?! Небольшой? Ты только посмотри на его копыта. Он чуть не втоптал в землю черную легавую суку!

Арлетта сделала шаг вперед, потирая себе поясницу. Та болела так, словно начиналась менструация.

— Это великолепный экземпляр, сэр Жилль! — улыбнулась она. — Мы его съедим с превеликим удовольствием.

Кроме вепря, застрелили еще трех лисиц, пышные хвосты которых теперь беспомощно свисали вниз со стола. Рыцари отправились на охоту загонщиками, выгоняя дичь на прогал, где в засаде притаились лучники. Лисиц обычно не ели, хотя обязательно свежевали, а снятые шкуры мездрили и обрабатывали. Из тушек вытащили стрелы, и только алые пятна слипшейся шерсти показывали места, куда вонзились наконечники.

Арлетта присела, поглаживая одну из лис. Прекрасное создание.

— Жалко, что они погибают, а мы потом выбрасываем псам их мясо, — сказала она, глядя на маленькую ранку в боку.

В этот момент дверь, заскрипев на петлях, отворилась, и в зал хлынула струя ледяного воздуха. В помещении появились Луи, Петронилла и двое их сыновей. Мальчуганы, как всегда, сцепились, отнимая один у другого детскую пращу. Роза, служанка леди Петрониллы, и один из прислужников вносили сундуки и укладки.

Графиня подавила вздох.

Как всегда, Арлетта пригласила всех членов семьи покойного графа на Рождество, но на этот раз званые гости явились на десять дней раньше срока. Она рассчитывала, что они не появятся ранее Сочельника, когда, как она думала, ее малыш уже родится. Прекрасно зная, на что способна Петронилла, Арлетта, будь ее воля, на десять миль не подпустила бы ее к замку в те дни, когда будет разрешаться от бремени. Несмотря на ломоту в пояснице, Арлетта потрудилась подняться на ноги.

Клеменсия мягким движением усадила ее обратно.

— Принимай их сидя, — прошептала она.

Петронилла изобразила буйную радость, как будто между ними ничего не случилось.

— О, какая жалость! Мы опоздали на охоту, — заявила она, небрежно швыряя свою бархатную шляпку с пером рядом с убитыми лисами. — Луи, нас не пригласили поразвлечься!

Луи, к тому моменту уже вступивший с сэром Жиллем в оживленную дискуссию насчет достоинств и недостатков луков тисовых и луков буковых, хмыкнул.

Петронилла обернулась в сторону Арлетты и смерила ее с головы до пят серым стальным взглядом.

— Добрый день, мадам, — сказала она.

С момента гибели графа и последовавшей вслед за тем размолвки Петронилла часто отказывалась обращаться к Арлетте со словами «моя госпожа» или «графиня», но вдова предпочитала не обращать внимания на такую неучтивость.

— Добро пожаловать, Петронилла, — ответила хозяйка замка. Ей очень хотелось, чтобы боль в пояснице утихла. Еще с большим удовольствием она отослала бы Петрониллу Фавелл на другой конец христианского мира, по крайней мере до того дня, пока ее ребенок не будет твердо стоять на полу обеими ножками. Но ни первое, ни второе было не в ее силах.

— Кажется, вы неплохо себя чувствуете? — Подведенные жженым углем брови Петрониллы соединились у переносицы. Она с ненавистью посмотрела на живот Арлетты и позволила себе заметить: — Вижу, вам удалось выносить ребенка полный срок. Клянусь распятием, я никак не думала, что вы справитесь с этим делом успешно.

— Вот как? А все же я… А-а-а, дьявол!.. — Страшная волна боли пронзила нижнюю часть тела Арлетты, словно в отверстия позвонков вставляли раскаленный железный штырь.

Клеменсия в мгновение ока оказалась рядом с подругой, обхватив ее широко расставленными руками, словно стараясь оградить от неведомой опасности.

— Арлетта! Что с тобой?.. Началось?

Арлетта с шумом втянула в себя воздух и согнулась пополам.

— Да… Мне кажется… О, какая адская боль!

Она замолчала и откинулась на руки Клеменсии. Боль, пронзающая иглами все ее тело, наполняющая страданием все естество, усиливалась. Вдруг мучения прекратились так же внезапно, как и начались, и графиня перевела дух.

— Я думаю, началось.

Леди Петронилла недолго думая развязала тесемки плаща и кликнула Розу, которая возвращалась налегке из гостиной, куда только что отнесли дорожную укладку Петрониллы.

— Роза, беги, отыщи Веронику, — приказала Петронилла. — Скажи ей, что ее госпожа должна лечь в постель. Пошлите за повивальной бабкой, да поскорее…

— Извините меня, госпожа, — вмешалась слабеющим голосом Арлетта, едва переводя дух, так как вторая схватка, сильнее первой, нарастала внутри нее. Да, ее терзают Евины муки, и в родах, как и на войне, могло случиться всякое, но она не может допустить, чтобы Петронилла отдавала приказы ее слугам, как будто ее самой нет уже в живых.

— Леди Клеменсия знает, что нужно делать. Она ответственна за меня теперь. А вы, — она выдавила из себя улыбку, — только моя гостья.

Какой-то миг Петронилла выглядела озадаченной.

— Но, госпожа графиня, у вас начались роды. Вы должны принять мою помощь.

Женщины обычно мирятся, когда на свет рождается новая жизнь и, пока длятся схватки, предаются забвению старые свары и зарываются в землю боевые топоры. Но Арлетта так же твердо, как «Отче наш», знала — нельзя доверять Петронилле Фавелл.

Она с трудом поднялась на ноги.

На помощь подбежали Гвионн и сэр Жилль, но Леклерк успел первым.

— Вы окажете мне большую услугу, сэр Жилль, — на одном дыхании произнесла графиня, — если займете леди Петрониллу беседой.

Петронилла зарделась, как маков цвет.

Пальцы Арлетты, побелевшие от напряжения, впивались ногтями в руку рыцаря.

— Послушайтесь доброго совета, леди Петронилла, оставайтесь здесь. Если будет нужно, вас позовут.

— Да-да, конечно, — подоспел сэр Луи. — Мы будем рады помочь роженице, чем можем, не так ли, голубка моя?

— Безусловно, — произнесла Петронилла сквозь зубы.

Клеменсия и Гвионн помогли Арлетте добраться до ее светлицы, где уже ждала Вероника с тазами и полотенцами.

С постели стащили покрывало. Перед огнем стояло особое кресло для родов, а неподалеку от ложа установили размалеванную ширму. В глубине сознания Арлетты глухо шевельнулось давнее воспоминание. Шевельнулось и ушло. Не время было тревожить тени прошлого.

Дыхание вырывалось из грудной клетки роженицы короткими, отрывистыми выдохами.

Гвионн с недоверием покосился на кресло. Его вырезанное сиденье и высокие подлокотники и ножки живо напомнили ему популярный инструмент пытки, большая коллекция которых располагалась в подвалах у графа Этьена. В Арлеттиной комнате он выглядел как-то неуместно. Волнуясь за исход дела, он повернулся к выходу.

— Сэр Гвионн, голос Арлетты, пронизанный болью, заставил его вздрогнуть и остановиться в дверях. Ее глаза были огромными, а зрачки расширенными от муки.

— Что, госпожа моя?

— Ни в коем случае не допускай сюда Петрониллу. Какие бы предлоги она ни придумывала.

— Успокойтесь, госпожа. Вы в абсолютной безопасности. Я не допущу ее присутствия при родах, будь она хоть самой царицей небесной.

Арлетта улыбнулась и, опустившись навзничь на постель, отдалась во власть умелых и нежных рук Клеменсии.

Оставив лодку в устье, отец Иан направился по узенькой грязной тропке, которая, виляя среди болот, вела в усадьбу в Кермарии.

Шел дождь: противный, непрестанный, затяжной, промочивший насквозь его плащ и капюшон. Если бы священник шел побыстрее, он не замерз бы так. Но несколько дней тому назад в суставах у него появилась ломота, которая делала ходьбу наказанием. Чтобы как-то отвлечься от боли, он заставлял себя думать о горячем ужине. Он обязательно должен к ужину добраться до усадьбы. Анна — если слух соответствовал действительности и она на самом деле вернулась с юга — непременно нальет ему миску горячей похлебки, чтобы согреть его старческое тело.

Тропка привела к наезженной дороге; чтобы попасть в Кермарию, нужно было идти налево. Отец Иан заметил, что впереди него по дороге идет какой-то человек. Он держал над собой мешок для муки, который прикрывал его голову, как капюшон, и насвистывал песенку, в которой отец Иан сразу узнал один из грубоватых маршей, которые крестоносцы принесли с собой, вернувшись из Палестины. Он несомненно держал путь в усадьбу, и отец Иан окликнул его.

— Эй!

Свист оборвался, прохожий повернул в сторону священника приятное открытое лицо. На вид ему было лет двадцать; у него были веселые голубые глаза и губы, с которых не сходила улыбка. К его мокрым щекам прилипли густые коричневые локоны.

— Путь добрый, святой отец. Идете туда же, куда и я? — спросил незнакомец приятным голосом.