— Нет, не слишком.

Торк тоже встал, бесстрашно глядя на разъяренного вождя. — Пора высказать тебе правду о ненадежности твоего положения, и…

Зигтриг издал вопль, похожий на бычий рев; лицо побагровело от ярости. Но, к чести Торка, тот даже не шевельнулся.

— Ты смеешь называть меня слабым? Выскочка! Жалкий шакал! Хоть ты и Джомсвикинг, сын самого короля Гаральда, клянусь, я этого так не оставлю! Меня так и подмывает вырвать твой дерзкий язык!

Но внезапно король Зигтриг рассмеялся и так сильно хлопнул Торка по плечу, что тот едва не упал.

— Друг мой, ты верно сделал, что предупредил меня. Ясно, что ты заботишься о благе моем и Джорвика! Пойдем, все расскажешь мне.

Все случилось так быстро, что Руби лишь растерянно моргала. Какие перемены настроения! Какой страшный человек!

Пока Торк и король обсуждали все «за» и «против» такого брака, Руби заметила, что слуги начали расставлять тяжелые козлы, на которые клались доски, служившие столами. Широкие деревянные скамьи заменяли стулья. Слуги, вероятно рабы, были одеты во что-то вроде мешков, подпоясанных обрывками кожи, и доходивших у мужчин до колен, а у женщин — до щиколоток. Грубая ткань резко контрастировала с роскошными одеждами господ. Руби, прекрасно умевшая шить, распознала превосходную работу и дорогие ткани.

Викинги были необычайно высоки, даже женщины, удивительно чисты, со сверкающими белыми зубами и длинными ухоженными волосами. У отдельных мужчин были даже аккуратно заплетенные бороды. Некоторые женщины выглядели так, словно могли прекрасно управляться с боевыми топорами.

Слуги ставили блюда с дымящейся едой на стол, пока женщины и мужчины усаживались попеременно в каком-то заранее определенном порядке. Кроме блюд, на столе возвышались громадные солонки. Руби заметила, что чем роскошнее были одеты люди, тем ближе к возвышению устраивались. Олаф, очевидно всеобщий любимец, занял место за первым полом и, к расстройству Руби, приказал ей стоять за его спиной. Когда она сможет сесть и поужинать?

Рода, вместе с другими рабами из лодки, подобралась к Руби и ехидно заметила:

— Все еще умудряешься сохранить голову?

— Не знаю, надолго ли. Зигтриг — злобный человек.

— Говорила же я тебе!

— Когда мы сможем поесть?

Рода безразлично пожала плечами.

— На твоем месте я бы больше тревожилась о том, где мы будем сегодня спать, если, конечно, ты еще останешься к этому времени жива.

Руби уже хотела что-то ответить, но Олаф мрачно повернулся к ней и велел молчать. Торк и Зигтриг о чем-то договорились.

— Значит, быть по сему, — согласился Зигтриг, поднимая кубок в тосте перед собравшимися. — Детали обсудим на альтинге, который соберется через месяц, но сегодня же пошлем Ательстану ответ. Я женюсь на его сучке-сестре.

И с похотливым смехом он неприличным жестом указал на свою мужскую снасть:

— Может, это старое тело сумеет зачать еще больше сыновей для Одина!

Викинги вторили повелителю. Посыпался град непристойных шуток.

И тут Руби заметила странную вещь. Зигтриг не позаботился даже спросить, как зовут женщину, на которой он собрался жениться, стара она или молода, как выглядит, готова ли согласиться выйти замуж. Как и предсказывал Торк, Зигтриг способен жениться на свинье, лишь бы приданое принесла.

Король и придворные приступили к пиршеству. На массивных блюдах лежала всяческая рыба — треска, пикша, сельдь и что-то вроде змеи в соусе из сливок. Наверное, угорь. Руби узнала кур и уток, но не смогла определить другую птицу, поскольку в жизни не ела голубей и фазанов. Конечно, в центре лежала туша быка, с боков которой медленно сочились кровавые капли.

За нижними столами ели из деревянных блюд ложками или ножами, но за верхними столами разносились толстые ломти белого хлеба, достаточно большие, чтобы окунать их в подливу. Рода шепнула, что оставшиеся от ужина куски раздадут нищим у ворот замка. Руби на мгновение почувствовала, что сама готова стать нищенкой.

За основными блюдами следовало множество дополнительных — лук, капуста, свекла и горошек, не говоря уже о теплых плоских хлебцах, орехах и свежих фруктах. Пили они нечто вроде пива или эля из рогов животных, а также из резных деревянных и серебряных кубков.

«Неудивительно, что эти викинги такие огромные, если едят столько» — подумала Руби, гадая, известно ли им об опасности накопления холестерина, но потом все же решила, что живут они, должно быть, слишком мало, чтобы беспокоиться о естественной смерти, и толкнула Олафа в спину:

— Дай мне поесть что-нибудь, жадный болван!

Олаф поглядел на нее так, словно не верил собственным глазам, и медленно покачал головой.

— Думаю, ты еще большее наказание, чем он считает.

И повернулся к столу, но не раньше, чем сунул ей яблоко и кусок сыра, которые Руби разделила с Родой. Энергично жуя, она поглядела на возвышение, где угощался Торк. Свинья! Она поймала его взгляд как раз в ту минуту, когда он собрался намазывать мед на хлеб левой рукой.

Мед! Левая рука!

Руби понимающе улыбнулась, и Торк уронил ложку с медом, словно обжегшись, и мрачно отвернулся, явно не желая, чтобы ему напоминали о странном знании его вкусов и привычек.

После того как слуги убрали со столов, люди придвинулись поближе к возвышению, желая услышать новости, привезенные Торком. Многие чистили зубы щепочками. Эль и вино лились ручьем.

— Я слышал, ты собираешья в Дублин, Зигтриг, — заметил Торк.

— Да. Мой дед, Ивар Бескостный, да найдет он успокоение в Валгалле, имел слишком много детей и внуков. Мои кузены и я не доверяем друг другу. Я оставил дублинский трон в руках кузена Годфреда, когда приехал в Нортумбрию четыре года назад после смерти кузена, короля Ронгвальда, но теперь боюсь, что Годфред может позариться на мои владения.

Торк кивнул.

— А твой отец? — дружелюбно спросил Зигтриг. — Если на свете и был человек, одержимый властью, он не смог бы сравниться с Гаральдом Светловолосым. Поверь, я не хотел никого обидеть.

— Понимаю. Отец жив и здоров, но викинги бегут из Норвегии, чтобы скрыться от его железной руки. Многие даже осели в Исландии.

— Ты по-прежнему отказываешься стать ярлом в одном из его владений?

— Да. Предпочитаю трудности и заботы жизни джомсвикингов клещам его безжалостного правления. Хотя, нужно отдать отцу должное, он объединил Норвегию, а это поистине славное деяние.

— Верно, — согласился Зигтриг. — Насколько я понял, ты сопровождал своего сводного брата Хаакона к Ательстану, на воспитание. — И, пораженно покачав головой, добавил: — Твой отец плодит детей, как кролик, несмотря на возраст, и к тому же прекрасно знает, как поддерживать дружбу с саксами, даже если это подвергает опасности младшего сына.

— Ты прав. И знаешь, какой дар он послал Ательстану?

— Нет.

— Огромный корабль с золотой фигурой на носу и пурпурным парусом, да еще десяток позолоченных щитов.

Люди, собравшиеся вокруг короля, заахали, услышав о таком огромном богатстве. Но тут Зигтриг задал вопрос, которого ждала и боялась Руби.

— Рабы вон там… Это пленники, которых ты собираешься оставить себе или продать?

Господи!

Торк взглянул на Руби и остальных рабов, но по его лицу ничего нельзя было угадать.

— Они будут проданы, кроме одного. Ты должен потолковать с ним. По-моему, это шпион Ивара.

— Что?! — заревел Зигтриг, вскакивая с места. — Хочешь сказать, что Ивар посылает шпионов в Джорвик?! Приведите его сюда, чтобы я пытками смог вырвать все тайны.

— Это, видишь ли, не совсем мужчина, — неохотно признался Торк, делая знак Олафу подвести Руби. — По правде говоря, это женщина.

Зигтриг непонимающе уставился на Торка.

— Ты что, считаешь меня дураком?

— Нет. Стоит тебе увидеть ее, и всему поверишь, — сухо заметил Торк.

Олаф подтащил Руби к подножию ступенек, где она ждала, пока король и Торк не спустятся. Остальные викинги подошли поближе, словно ожидая развлечения. Только тогда Олаф отступил, и Руби сразу почувствовала себя странно незащищенной. Зигтриг глазел на нее, пораженный непривычной внешностью.

— Говоришь, она женщина? — скептически осведомился он у Торка.

— Да.

Король оглядел Руби с ног до головы, обошел и, встав перед ней, пощупал ткань футболки, коснулся коротко стриженных волос и, протянув грубую лапищу, стиснул грудь. Руби запротестовала было, но заметила, что Олаф сделал ей знак не шевелиться. Но она и сама была слишком испугана, чтобы отодвинуться.

Зигтриг похотливо осклабился. Вблизи он оказался еще уродливее. Когда король улыбался, было заметно, что переднего зуба нет. Но тут Зигтриг заметил надпись на футболке и громко прочитал:

— «Медные яйца». Думаешь, это Ивар шлет мне послание? Тогда скажи, что оно означает, — повелительно потребовал Зигтриг, не забавляясь больше непривычным видом Руби.

Руби ущипнула себя за руку, надеясь в последний раз, что кошмар закончится и она вернется в свое время. Напрасно! Только рука заболела да Торк предостерегающе глянул на нее.

— Непонятно, как она очутилась здесь, — медленно пояснил Торк, тщательно взвешивая каждое слово. — Может, на моем судне. Трудно поверить, но все возможно. Ивар вполне способен послать женщину шпионить.

Зигтриг явно собирался сорвать злость на Руби, но Торк поднял руку и продолжал:

— А послание… Думаю, оно намекает, будто мужчины страны Ивара обладают мужской снастью не обычной крепости. Ты же знаешь, что Ивар завидует твоей славе и ищет путей вовлечь тебя в битву. Что еще это может значить?

Руби фыркнула и в первый раз заговорила, обращаясь к Торку:

— Не мели чушь. Именно твой сын купил эту идиотскую футболку в Оушен Сити.

Мужчины изумленно уставились на Руби.

— Мой сын?! Нет у меня никаких сыновей! — разъяренно вскинулся Торк. — Рассказывай сказки где-нибудь в другом месте, девчонка!

— Твой сын Эдди купил ее в прошлом году на пляже. И забудь об Иваре. Я в жизни не слышала об этом парне.

Торк и король обменялись недоуменными взглядами, словно не понимая, о чем она. Потом Торк горячо возразил:

— У меня нет сыновей, тем более с именем Эдди, который к тому же шпионит для Ивара.

— Есть. У тебя два сына — пятнадцатилетний Эдди и двенадцатилетний Дэвид.

— Она говорит, что у тебя дети от нее? — удивился Зигтриг. — Неужели смеет утверждать такое…

— Он мой муж, и у нас двое детей, — перебила Руби и услышала, как сзади заохали.

Зигтриг вопросительно посмотрел на Торка.

— Ты готов пожертвовать званием джомсвикинга, чтобы жениться на этой… то ли женщине, то ли мужчине?

— Нет! — яростно взорвался Торк. — Она лжет!

Король свирепо вперился глазами в Руби:

— Кто ты?

— Меня зовут Руби Джордан. Я живу в Америке. И явилась из будущего, а вовсе не от Ивара и…

Зигтриг с такой силой ударил Руби по лицу, что ее колени подогнулись, и она упала на пол. Скулу обожгло страшной болью. Она взглянула на Торка, словно ожидая помощи, но тот без всякого сочувствия ответил ей холодным взглядом.

— Встань! — рявкнул Зигтриг. Пока Руби неуклюже пыталась подняться, схватившись за ступеньку, Зигтриг предупредил: — Никогда, никогда не вздумай мне лгать и рассказывать сказки о будущем, мужьях и детях. А теперь сними.

— Что? Что снять?

— Рубашку. Снимай!

— Отсечешь ей голову и пошлешь Ивару в рубашке? — прокричал один из мужчин, а другие одобрительно зашикали. Сначала Зигтриг нахмурился, но тут же задумчиво выпятил губы:

— Может быть. Может быть. — И, повернувшись к Руби, ледяным тоном повторил: — Снимай ее!

Руби с ужасом сообразила, что король требует от нее раздеться перед всеми. Она посмотрела на Олафа, который энергично закивал головой. Кажется, у нее нет выхода.

Руби с горящим лицом подняла над головой футболку и швырнула ее в протянутую руку Зигтрига, не обращая внимания на его раздраженное ворчанье при виде такого непочтения. Несмотря на охвативший ее стыд, она держала голову гордо, не собираясь прикрывать руками стянутые лифчиком груди, почему-то понимая, что ей не позволят сделать этого.

Приглушенный шепот и шорохи поплыли над толпой. Торк и король недоуменно глазели на черный кружевной лифчик. Единственный глаз короля едва не вылез из орбиты, а Торк, казалось забыл, как дышать. Странно! Он достаточно часто видел ее белье!

Торк нерешительно глянул ей в глаза, и, несмотря на ее ужасное положение, бушующее пламя в его взгляде зажгло ответный огонь в самых секретных местечках! Не прикасаясь к Руби, Торк ласкал ее взглядом. Без слов говорил ей все, что хотело знать ее сердце.

Из чувственного транса их вывел Олаф, который громко откашлялся. Заметив их потрясенные лица, он громко захохотал.

— Могучий Один! Из-за вас в комнате стоит нестерпимая жара! Лучше бы вам найти уголок поукромнее, прежде чем стащите штаны тут же и перед всеми!