Мейв Бинчи - Холодный зной

— А ты не хочешь для начала выучить итальянский язык? — поинтересовалась Мэгги.

В бильярдном клубе Лэдди расспросил всех, где есть курсы итальянского языка.

Водитель грузовика, Джимми Салливан, рассказал, что у них недавно поселилась Синьора, которая организовывает курсы итальянского в школе Маунтинвью.

На следующий же день Лэдди пришел в школу и записался.

— Я не очень хорошо учился в школе, как вы думаете, у меня получится? — спросил он у женщины по имени Синьора, которая принимала у него деньги.

— О, с этим не будет проблем. Если вам нравится сама идея, то вы моментально заговорите на языке, — подбодрила она его.

— Я буду ходить на курсы два раза в неделю, по вторникам и четвергам вечером, — объявил Лэдди.

— Ради бога, Лэдди, ходи в любое время, — ответили Гус и Мэгги.

— Ты была права, я не должен ехать туда, не зная ни слова, как дурак, но Синьора сказала, что я быстро заговорю.

Мэгги закрыла глаза. И черт ее дернул открыть рот и сказать про эти курсы.

Он очень нервничал в первый вечер занятий, и поэтому Мэгги поехала с ним.

Они увидели толпящийся на школьном дворе народ. Класс был украшен фотографиями и постерами. Женщина выдала им большие карточки, на которых были написаны их имена, переведенные на итальянский.

— Лэдди, — сказала она, — тебе трудно придумать имя. Тебя зовут как-нибудь по-другому?

— Нет, больше никак, — ответил он извиняющимся тоном.

— Ну и отлично! Тогда придумаем тебе итальянское имя. Лоренцо! Что скажешь? Лоренцо, — повторяла она снова и снова. — Я думаю, это хорошее имя.

— Она очень милая, — сказала Мэгги Гусу. — Думаю, она сделает все, чтобы Лэдди не почувствовал себя дураком. Но я думаю, урока три, не больше, и он бросит эту затею.

Но она ошиблась, Лэдди увлекся занятиями. Он учил фразы, которые им задавали каждую неделю на дом, с таким рвением, как будто от этого зависела его жизнь. Когда в отель приехали итальянцы, он тепло поприветствовал их, добавив при этом с чувством гордости: «Mi chiamo Lorenzo». Шли недели, и часто дождливыми вечерами Гус и Мэгги видели Лэдди выходившим из сверкающей «БМВ».

— Тебе следует пригласить твою подругу, — несколько раз напоминала ему Мэгги. Она видела только профиль красивой женщины, сидевшей в машине.

— Ах нет, Констанция не пойдет, ей долго добираться до дома, — сказал он.

Констанция! Как удалось этой странноватой учительнице загипнотизировать весь класс и вовлечь в свою игру. Лэдди переживал, что иногда не попадает на свои соревнования по бильярду, но он не мог пропускать уроки. Сегодня в паре с Франческой они должны были рассказывать диалог, и она бы никогда не простила его, если бы он ее подвел. Жаль, если он пропустит соревнования в этот раз, но будет другой. Если бы Франческа так поступила с ним, он бы разозлился не на шутку.

Гус и Мэгги посматривали друг на друга с изумлением. Они решили, что это хорошо для него. Пусть отвлекается и не вникает в их проблемы. В конце концов, жизнь одна. По крайней мере Лэдди был счастлив.

Иногда Лэдди трудно было выучить все заданные слова. В школе он не привык к такой нагрузке, да там и не требовали. Но здесь ждали, что он подготовится. Поэтому иногда он сидел на школьном дворе, заткнув уши, и учил слова, пытаясь запомнить ударения.

Мистер О’Брайен, директор школы, подошел и, присев рядом с ним, спросил:

— Как дела?

— Bene, benissimo, — так их учила Синьора отвечать на вопросы.

— Как занятия? Как вас зовут?

— Mi chiamo Lorenzo.

— Ах, да-да. Но, Лоренцо, ведь это стоит денег.

— Я не знаю точно сколько стоит, синьор. За меня заплатила жена моего племянника.

Да, казалось, Эйдан Дьюн сделал невозможное. Он собрал здесь совершенно разных людей. Жена Хари Кейна и гангстеры, как тот парень, с нахмуренными бровями.

— А ты женат, Лоренцо?

— Нет, синьор, я в этом как-то не преуспел. Моя сестра говорила, что мне нужно концентрироваться на бильярде. А вы женаты? Должно быть, у вас уже есть взрослые дети, — сказал Лэдди.

— Нет, я не женат.

— О, наверное, у вас не получилось из-за работы. А мистер Дьюн, он тоже не женат?

— Нет, у него семья. Но я думаю, у них роман с Синьорой!

Лэдди оглянулся, чтобы посмотреть, не услышал ли кто-нибудь эти слова. Как он осмелился так громко сказать об этом?

— Но точно я не уверен, — добавил Тони.

— Мы все так думаем.

— Ну как знать.

— Для них обоих это было бы здорово, правда? — Лэдди любил, когда у людей все было хорошо.

— Да, было бы очень интересно, — согласился Тони О’Брайен.

Если бы это оказалось правдой, то у Эйдана Дьюна было бы меньше поводов критиковать его отношения с Граньей, узнай он о них. К тому же Тони был свободным мужчиной, в отличие от Эйдана.

Пока он не упоминал этого при Гранье. Их отношения постепенно налаживались, они встречались, много разговаривали.

— Ты останешься на ночь? — спросил он.

— Да, но я не хочу заниматься любовью. — Она говорила серьезно, совершенно не пытаясь заигрывать с ним.

— И мы будем спать в одной постели или я должен лечь на диване?

Она выглядела совсем юной и смущенной. Ему так хотелось обнять ее, прижать к себе и сказать, что все будет хорошо. Но он не осмеливался.

— Я лягу на диване, это твой дом.

— Не знаю, что сказать тебе, Гранья. Если я попрошу тебя спать со мной, получится, что мне нужно от тебя только одно, и ты опять будешь считать меня конченой свиньей.

— Пожалуйста, позволь мне лечь на диване, — попросила она.

Он нежно обнял ее и поцеловал в лоб. Утром он сварил для нее ее любимый кофе, и она выглядела уставшей, с темными кругами под глазами.

— Я не могла спать, — сказала она. — Взяла какую-то из твоих книг и читала. Оказалось интересно, я никогда не слышала о таком.

Увидев коллекцию джазовых пластинок, она была изумлена. Она была настоящим ребенком.

— Я бы с удовольствием вернулась к ужину, — произнесла она, когда уходила.

— Только скажи во сколько, и я все для тебя приготовлю, — сказал он.

— Сегодня? Не слишком ли скоро?

— Нет, сегодня, это было бы великолепно, — сказал он. — Только попозже, потому что мне нужно заглянуть на урок итальянского. Но долго я там не задержусь.

— Идет, — сказала она, но в глазах у нее мелькнуло беспокойство.

Сейчас Тони спешил домой, чтобы все приготовить. Куриные грудки уже мариновались в уксусе с медом, стол был разложен. Чистое постельное белье, и диван аккуратно накрыт пледом.

— Dov’è il dolore[15]? — сказал он на прощанье Лоренцо.

— Il gomito[16]! — крикнул Лэдди.

Эта женщина была хорошим педагогом. Все ее ученики в самом деле подумывали об экскурсии в Рим.

У Тони, который боролся с Департаментом образования и различными школьными комитетами, которому приходилось общаться со священниками и монашками, с требовательными родителями, сражаться с наркодилерами и вандалами и выяснять отношения с незадачливыми учениками и прогульщиками, просто не было слов. У него по телу пробегала легкая дрожь при мысли о поездке. Он уже собирался попрощаться с Эйданом Дьюном, когда увидел его и Синьору, весело переставлявших коробки, которые служили то кроватями в больнице, то сиденьями в поезде. И между ними чувствовалась такая интимность, хотя они и не касались друг друга. Господь Всевышний, это действительно была правда!

Он схватил пальто и снова вернулся к своим мыслям: какое вино поставить на стол, как уговорить дочку Эйдана Дьюна лечь с ним в постель.

Дела в отеле шли так плохо, что Гусу и Мэгги было не до учебы Лэдди, а его голова была забита иностранными словами.

— Вы ничего не понимаете, завтра Синьора будет спрашивать названия частей тела, а я могу забыть их. Пожалуйста, проверьте меня, пожалуйста.

Двое гостей сегодня покинули отель, сказав, что комнаты не соответствуют стандартам, а один заявил, что напишет жалобу. Проблем хватало, а тут еще Лэдди со своими итальянскими словами.

— Я бы ни в чем не сомневался, если бы был уверен, что буду в паре с Констанцией, но ведь мне может попасться Франческа или Глория. А возможно, Элизабет.

— Откуда мы начинаем? — спросила Мэгги.

Но им тут же пришлось прерваться. Мясник из соседнего магазина пришел узнать, когда будут оплачены счета.

— Я пойду разберусь, Гус, — сказала Мэгги.

Гус взял у нее лист бумаги.

— Так, Лэдди, я буду доктором или пациентом?

— Давай я буду за того и за того, Гус. Например, я спрашиваю, где болит? Элизабет будет пациентом, а я доктором.

Гус и не подозревал, откуда у него столько терпения. Снова и снова Лэдди повторял одно и то же. Называл какие-то нелепые имена, смотрел то на свое колено, то на локоть, то будто слушал Гуса стетоскопом.

И вот впервые за все время он пригласил Констанцию войти. Самая элегантная женщина, которую они когда-либо видели, оказалась разозленной до предела. Она рассказала, что была женой Хари Кейна, чье имя печатали в газетах, что Сиобан Кейс была его любовницей.

— Я не понимаю, как при всех ваших проблемах вам удается так замечательно выглядеть, — неожиданно сказала Мэгги.

Констанция кратко поблагодарила ее и достала свою чековую книжку. К их полному изумлению, она сказала, что эти деньги принадлежат им по праву, так же, как и многим другим. Ни на один момент они не усомнились, что она была искренна.

— Я правильно сделал, что рассказал Констанции? — Лэдди с опаской посмотрел на них.

Раньше он никогда не говорил о бизнесе вне дома. Он боялся, что они не обрадуются, если он пригласит ее, но сейчас, насколько он понял, ее появление изменило их жизни.

— Да, Лэдди, ты все сделал правильно, — сказал Гус.

Все вздохнули легко. Еще несколько часов назад Гус и Мэгги были так напряжены, а сейчас казалось, что никаких проблем и не было.

Он должен рассказать им, как хорошо сегодня ответил на уроке.

— Сегодня я все сдал на отлично. Знаете, я боялся, что не запомню слова, но я все выучил, — произнес он с сияющим видом.

Мэгги кивнула, не зная точно, что сказать.

Констанция решила вмешаться:

— Знаете, сегодня мы работали в паре с Лэдди и очень хорошо рассказали свой диалог, — сказала она.

— Локоть, лодыжка и горло? — спросил Гус.

— О, не только, еще колено и подбородок, — сказала Констанция.

— Il ginocchio е la barba, — крикнул Лэдди.

— Вы знаете, Лэдди очень надеется увидеться с этой семьей в Риме, — начала Мэгги.

— О, мы знаем об этом, конечно. И следующим летом мы все поедем в Рим и обязательно встретимся с ними. Синьора все организует.

Констанция уехала. Они сели втроем за стол. Роза всегда хотела, чтобы они жили вместе, и она знала, что так и будет.

Фиона работала в кафе, которое находилось в большом городском госпитале.

Она часто любила повторять, что не нужно работать медсестрой, если не чувствуешь призвания помогать людям. Она видела бледные, встревоженные лица людей, ждущих своей очереди, посетителей, пришедших к своим больным родственникам и друзьям, детей, шумящих и плачущих, которым передалась тревога их родителей.

Время от времени случались и хорошие вещи. Например, один мужчина радостно кричал: «У меня нет рака, у меня нет рака». И он расцеловал Фиону, а потом бегал и пожимал всем руки, и люди улыбались, радуясь за него. Хотя у некоторых из них был рак, но он в ту минуту не думал об этом. И людям становилось легче, у них появлялась надежда на собственное выздоровление.

Фиона продавала чай, кофе, печенье, и посетители заговаривали с ней, чтобы отвлечься от тревожных мыслей. Она всегда была веселой, и здесь это было очень нужно. Огромные очки делали ее глаза большими, волосы она туго завязывала в пучок на затылке. В комнате ожидания всегда было тепло, поэтому Фиона носила футболки и короткую черную юбку. Она покупала футболки, на которых были написаны дни недели, и многие люди находили это забавным. «Бывает, я не в курсе, какой сегодня день, а посмотришь на Фиону — и все понятно», — говорили одни. «Жалко, что там не написано январь, февраль, март», — говорили другие. Фиона всегда становилась предметом обсуждения.

Иногда Фиона тайно мечтала, что однажды какой-нибудь красивый доктор остановится, заглянет в ее огромные глаза и скажет, что именно эту девушку он искал всю свою жизнь. Но этого не происходило. У докторов были свои подруги, тоже врачи или дочери врачей, образованные люди. Они не будут смотреть в глаза девушке, носящей футболки и подающей кофе в бумажных кружках. «Хватит мечтать», — говорила она себе.