— Да, когда я приходила к вам на чай. Я бы не хотела, чтобы вас дурачили.

— А почему я должна быть одураченной?

— Дэн, этот мужчина, тоже здесь.

— Что? — Нел посмотрела, куда показывала Фиона.

— Вы знаете, он ходит и всем рассказывает, что пришел сюда ради жены и что она всегда пытается покончить жизнь самоубийством, когда он заводит новую интрижку. Но у него их полно, и он всем рассказывает одну и ту же историю.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь.

— Знаете, у него каждую ночную смену новая женщина, по средам одна, в другой день — другая. В те дни, когда он работает.

Нел Дьюн посмотрела на симпатичную женщину рядом с ним, которая непринужденно смеялась. Это точно была не жена.

— И почему ты решила, что все о нем знаешь? — спросила она Фиону.

— Все просто. Он встречался с моей мамой. Подъезжал на своей рабочей машине, когда она заканчивала работать, и увозил ее.

— Зачем ты рассказываешь мне это? — Нел не говорила, а шипела, и глаза ее сделались как у дикой кошки. Она посмотрела по сторонам.

Фиона поняла, что миссис Дьюн была в ярости.

— Ну, он привозит цветы туда, где я работаю, и он всегда рассказывает мне о своих женщинах. Он так и назвал вас, леди из «Квентина», и тогда до меня дошло, что вы мама Бриджит и Граньи, о которой он сплетничал, и меня даже затошнило.

— Я не верю ни единому твоему слову. Ты очень опасна, у тебя не все в порядке с головой. — И глаза миссис Дьюн превратились в две щелки.


Луиджи танцевал с Катериной. Они с Харит закончили пропускать всех по билетам и после этого долго красились.

— Извините меня. — Фиона стащила Луиджи с данспола.

— Что такое? Сьюзи не возражает, ей нравится, когда я танцую. — У него был удивленный вид.

— Окажи мне услугу, — попросила Фиона. — Только не задавай вопросов.

— Какую?

— Ты мог бы подойти к тому темноволосому мужчине около двери и сказать, что если он не хочет неприятностей, то пусть оставит в покое женщину, к которой приезжает по средам на работу.

— Но?..

— Ты сказал, что ничего не будешь спрашивать.

— Я не спрашиваю зачем, я вот только думаю, не ударит ли он меня?

— Нет, не ударит. И еще, Луиджи…

— Да?

— Ты ничего не расскажешь об этом Сьюзи и Бартоломео.

— Идет.

— И, пожалуйста, когда будешь разговаривать с ним, сделай устрашающий вид.

— Попробую, — ответил Луиджи, представив, какую гримасу он состроит.


Нел Дьюн приблизилась к Дэну. Он в этот момент разговаривал с толстым угрюмым парнем с очень злым выражением лица. Она подумала, что нужно пройти мимо и кивком головы показать ему на дверь. Ей нужно сказать ему пару слов. Пусть выйдет в коридор.

Почему он не сказал ей, что идет сюда? К чему такая секретность? Такая скрытность? Но, прежде чем она приблизилась к нему, он поднял на нее глаза, в которых она увидела страх. Он попятился от нее, схватил за руку свою жену и потащил ее танцевать.

Группа играла Ciao Ciao Bambino. Завтра о них напишут в вечерней газете.

И Фиона встала на стул, чтобы все видеть своими глазами, запомнить этот момент навсегда. Бэрри спросил ее, поедет ли она с ним в поездку, и она ответила да. Его родители танцевали.

Мама Граньи и Бриджит потребовала у Катерины и Харит, чтобы они открыли раздевалку. Только Фиона видела, как она уходила. Бэрри конечно же ничего не заметил.

А может, он просто знал о существовании этой женщины не больше, чем кто-либо знал о том букете цветов в госпитале.

— Хочешь потанцевать? — спросил он, когда заиграл медленный танец.

Бэрри прижал ее к себе очень крепко.

— Ti amo, Fiona, carissima Fiona.

— Anch’io, — сказала она.

— ЧТО? — Он не мог в это поверить.

— Anch’io. Это значит, я тоже. Я люблю тебя тоже. Ti amo da morire.

— Боже, как ты это выучила?

— Я спросила у Синьоры и тренировалась. На всякий случай.

— На какой случай?

— На тот случай, если ты это скажешь, и я буду знать, что ответить.

Вокруг них танцевали люди и пели глупые слова сентиментальной песни. Отец Бэрри не оглядывался беспокойно по сторонам, он разговаривал со своей женой, как будто только она одна существовала для него. Бриджит не стала втискиваться в юбку, которая едва сходилась на ней, а вместо этого надела красное свободное платье и сейчас обвивала руками шею партнера. Гранья стояла в обнимку с Тони, со своим старым возлюбленным. Они собирались пожениться, и Фиона была приглашена на свадьбу. Фиона подумала, как же здорово наконец-то стать взрослой.

Путешествие

— Почему мы приглашаем мистера Дьюна на нашу свадьбу? — спросил Лу.

— Потому что это будет приятно Синьоре.

— А она не хочет прийти с кем-нибудь другим? Разве она не живет в вашей семье?

— Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю.

— Тогда мы должны пригласить и его жену? Каждую минуту список становится длиннее. Ты же знаешь, что это стоит семнадцать фунтов с человека, и это без напитков.

— Естественно, мы не будем приглашать его жену. Тебя устраивает? — И Сьюзи бросила на него такой взгляд, который совсем не понравился Лу. Этот взгляд говорил о том, что она выходит замуж за человека, упрямого как баран.

— Хорошо.

— А кого бы ты еще хотел пригласить со своей стороны? — спросила Сьюзи.

— Все, все. Кстати, все мои гости собираются вместе с нами ехать в Италию — Лу засветился.

— Так это же половина Дублина, — сказала Сьюзи, и ее глаза округлились.


— Регистрация брака, понятно, — сказала Нел Дьюн, когда Гранья объявила ей дату. — Ну, это формальность, — пожала плечами Нел.

— Ты ведь придешь, мама? — Голос Граньи звучал тревожно.

— Конечно, приду. Почему ты спрашиваешь?

— Просто… просто…

— Что такое, Гранья? Я сказала, что буду там.

— Ну, просто ты ушла с той вечеринки в школе, даже никому ничего не сказав, а ведь этот вечер был очень дорог для папы. И ты не собираешься с ним в Италию.

— Я не спрашивала об этой поездке в Италию, — ответила Нел Дьюн натянуто.


— А любой может поехать в Рим и Флоренцию на каникулы? — спросила Берни Даффи у своей дочери Лиззи.

— Нет, мама, эта поездка только для тех, кто учится на курсах, — ответила Лиззи извиняющимся тоном.

— А почему они не хотят набрать больше людей для поездки? — Берни так понравилась вечеринка, что она решила, что viaggio тоже может прийтись ей по душе.

— Что мне делать, она все время спрашивает меня об этом? — спросила Лиззи Билла.

— Вместо этого мы отправим ее в Гальвей, чтобы она встретилась с отцом, — неожиданно сказал Билл.

— Но как?

— Мы скажем, что пора навестить его, к тому же я хотел бы с ним познакомиться.

— О, это отличная идея. Но почему ты хочешь познакомиться с ним сейчас? Ведь мы не собираемся пожениться, пока нам нет двадцати пяти.

— Я не знаю. Луиджи женится, и дочь мистера Дьюна выходит замуж… Я думаю, мы тоже могли бы скоро пожениться, а?

— Perché non[17]? — сказала Лиззи, и ее лицо озарила улыбка.


— Я попросил Синьору написать письмо семье Гаральди, — сказал Лэдди. — Она пообещала, что все объяснит.

Мэгги и Гус обменялись взглядами. Естественно, Синьора понимала, насколько случайным было это приглашение. Гостеприимная итальянская семья пригласила ирландского портье за то, что он так честно поступил. Но они и предположить не могут, что он воспримет это так серьезно и отправится изучать итальянский, чтобы потом приехать к ним.

Синьора понимала ситуацию. Да, была какая-то детская непосредственность в той женщине в платье кофейно-лилового цвета, женщине, которая так радовалась успеху своего дела. Она была не от мира сего и, возможно, симпатизировала Лэдди и могла предположить, что Гаральди примет с распростертыми объятиями человека, о котором к этому времени, скорее всего, забыла.

Но Гус и Мэгги ничего не могли поделать с Лэдди. В сейфе отеля у него лежал паспорт, и он уже поменял деньги на лиры. Эта поездка значила для него все, и ничто не должно было омрачить ее. Все будет хорошо, сказали друг другу Гус и Мэгги, желая, чтобы так оно и было.


— Я никогда не бывала за границей, представляете, а этим летом собираюсь сразу в два места, — рассказала Фран Кони.

— В два?

— Да-да, вместе с классом, а еще Кэти выиграла два билета в Америку. Вы не поверите, она приняла участие в конкурсе, объявленном в каком-то бизнес-журнале, и выиграла два билета в Нью-Йорк. Так что мы обе едем.

— Разве это не здорово? А у вас есть где остановиться, когда вы приедете туда?

— Да, у меня есть друг, он приедет, чтобы встретить нас. Кошмар какой, это больше четырех тысяч миль от нас.

— Должно быть, ты все еще ему нравишься, раз он приедет вас встретить, находясь так далеко.

Фран улыбнулась:

— Надеюсь на это, я по крайней мере до сих пор помню его, — сказала она. — Разве не чудо, что Кэти выиграла билеты?

— Да.

— Вы знаете, когда она рассказала мне, я подумала, что это ее отец помог ей. Но нет, когда мы их получили, то стало ясно, что они оплачены этим журналом.

— А почему ее отец должен был купить билеты и скрыть это?

— Ну, мы с ним сейчас не общаемся, и он женат на одной из самых богатых женщин в Ирландии, и я бы не хотела принимать от него подарки.

— Нет, конечно. А у вас еще остались чувства к отцу Кэти?

— Нет, это ведь давно в прошлом. Но я желаю ему всего хорошего в его жизни с Марианной Хайс, которой принадлежит четверть всего Дублина.


— Бартоломео, ты думаешь, вы с Фионой сможете поселиться в смежном номере? — спросила Синьора.

— Si, Синьора, конечно, — ответил Бартоломео.

— Это хорошо, потому что забронировать одноместный номер будет сложнее.

Синьора собиралась занять один номер с Констанцией, Эйдан Дьюн с Лоренцо. И все остальные тоже разобьются по парам.

С туристическим агентством не было проблем. Там работала Бриджит Дьюн, и в агентстве предложили самые выгодные цены.

— Почему ты не едешь вместе со своим пожилым женихом? — спросила она Гранью.

Гранья только рассмеялась:

— Мы с Тони хотим побыть наедине в своем свадебном путешествии.

Они обе подумали, что их мама ни разу не заикнулась об этой поездке. Как странно, но родители не говорили о путешествии. Означало ли это, что между ними все кончено? В благополучных семьях все должно быть по-другому.


Фиона пригласила Бэрри к себе домой на ужин незадолго до viaggio.

— Ты практически живешь у меня, а я ни разу у тебя не был, — пожаловался он.

— Я не хотела знакомить тебя с родителями, пока точно не буду уверена в твоих чувствах. Мне надо было убедиться, что ты по-настоящему ценишь меня, а не только испытываешь физическое влечение.

Она говорила так серьезно, что Бэрри не сразу нашел, что ответить.

— Ты сразу понравилась мне, и я найду способ доказать твоим родителям, что у меня серьезные намерения.

Когда они рассказали о предстоящей поездке в Италию, мама Фионы сказала, что Ирландия отличное место, чтобы провести каникулы, к тому же не надо собирать сумки, да и на солнце быть вредно.

— По крайней мере здесь все вокруг разговаривают на английском, — заявил ее отец.

Бэрри рассказал, что учит итальянский и сможет заказать еду, обратиться в полицию или в больницу, если потребуется, купить билет на автобус.

— Понимаете, о чем я говорю? — У отца Фионы был вид триумфатора. — Вы можете оказаться в опасном месте.

— А сколько нужно доплачивать за одноместный номер? — спросила мама.

— Пять фунтов в сутки, — ответила Фиона.

— Девять фунтов в сутки, — произнес Бэрри одновременно с ней. — Они посмотрели друг на друга. — Это… ум… это относится только к мужчинам, понимаете, — попытался выкрутиться Бэрри.

— Почему так? — спросил отец Фионы с подозрением.

— Это так заведено у итальянцев. Они считают, что у мужчин должны быть номера больше, потому что их одежда объемнее и занимает больше места и все такое.

— А вы никогда не задумывались, что у женщин намного больше вещей? — поинтересовалась мама.

— Я знаю, о чем говорит мама… Кстати, она все время смотрела в окно, ожидая увидеть тебя, так ей не терпелось с тобой познакомиться.

— О, я думаю, она просто любит общаться с людьми, — ответил Бэрри.


— Как будет по-итальянски «Удачи, папа»? — спросила Гранья отца вечером накануне viaggio.