Кэтрин Коултер - Хозяин Соколиного гребня

Чесса сидела в лодке, на коленях у Клива. Воины из Кинлоха сидели рядом, ожидая Варрика. Чесса увидела его первой. Он приближался к лодке, высокий и прямой, горделиво откинув назад голову, и его проклятый черный плащ продолжал развеваться за спиной, несмотря на полное отсутствие ветра. Чесса понимала, что именно он спас ее, но понимала она и другое: ей надо предпринять что-то прямо сейчас, иначе она никогда не избавится от его домогательств. Если она не сумеет как-то отвратить его от себя, Варрик не оставит ее в покое. Он будет дожидаться своего часа. Нет, этому необходимо положить конец.

И когда он приблизился к ним, она вдруг повернулась, уткнулась лицом в грудь Клива и громко зарыдала, прижимаясь к мужу все теснее и теснее, словно ища у него защиты.

Клив несказанно удивился, однако тут же обнял жену, поцеловал ее волосы и принялся укачивать ее, как ребенка, шепча ей на ухо нежные слова, чтобы ее успокоить. Но все было тщетно. Она рыдала все сильнее и сильнее.

Варрик недоуменно воззрился на нее.

– Что это с ней? – спросил он. – У нее что-то болит?

Чесса прошептала между всхлипами:

– О, мне так страшно! Я думала, придется ехать в Йорк. Я боялась, что мне придется стать его женой. Вы спасли меня. Вы все спасли меня!

– Чесса, дорогая, – начал Клив, – все уже кончено. Все в порядке. Я всегда буду тебя защищать. Ну же, любовь моя, перестань плакать, а то чего доброго заболеешь.

Говоря, он поднял глаза и заметил, что Варрик смотрит на Чессу так, словно видит ее в первый раз. Взгляд его был холоден.

– Какую чепуху она говорит. Что с ней случилось? Игмал пожал плечами:

– Она как-никак женщина, господин Варрик. Ей было страшно. Это буря так перепугала ее.

Варрик продолжал смотреть на Чессу, не скрывая недовольства. Больше он не проронил ни слова.

* * *

Туман растаял; воздух был холодным и ясным, а темные воды озера спокойными. Чесса подняла взгляд и увидела Варрика – он приближался к усадьбе, а вслед за ним шли Аргана, Атол и по меньшей мере дюжина воинов. Его плащ, как обычно, развевался за спиной – впрочем, к этому она уже успела привыкнуть. У нее вдруг мелькнула мысль: интересно, как же Аргане удается делать шерстяную ткань такой тонкой?

Последние семь дней Варрика не было видно. Приходила Аргана и рассказала, что Варрик отвез Кейман в Инвернесс, к Турелле. Теперь Кейман уже на пути в Йорк.

– Она улыбалась и пела, – сказала Аргана. – Ей понравится быть королевой, она сумеет получить удовольствие даже от брака с этим недоумком Рагнором, о котором ты, Чесса, так много мне рассказывала. Кейман очень умна и умеет добиваться своего, хоть по ее виду этого и не скажешь.

После возвращения из Инвернесса Варрик не заходил к своему старшему сыну. Но Чесса знала; скоро он обязательно явится. Интересно, какими глазами он будет смотреть на нее теперь?

И вот сегодня, на седьмой день после их последней встречи, он пришел. Чесса радушно поздоровалась с Варриком, Арганой, хмурым, как туча, Атолом и Игмалом. Игмал первым делом позвал Кири, а когда девочка подбежала к нему, восторженно выкрикивая его имя, поднял ее, подбросил в воздух и крепко прижал к своей груди. Остальные мужчины быстро смешались с обитателями Карелии и вскоре все уже оживленно болтали и громко смеялись. Четыре живущие в усадьбе собаки прыгали, чтобы лизнуть знакомые лица, и радостно лаяли.

Варрик стоял поодаль, молча глядя на это веселье. Он не хмурился, однако и не улыбался. До его слуха донесся голосок Кири:

– Игмал, я понюхала тебя, и от тебя больше не воняет. Ты помылся, да? Как я тебе говорила?

– Да, малышка, помылся. С тех пор не прошло и трех дней.

– И твоя медвежья шкура почти не воняет, – заметила Кири и понюхала ее еще раз.

– Ну конечно. Ведь я мылся в ней.

Кири залилась веселым смехом и долго не могла остановиться.

– Я спрошу отца и Чессу, можно ли и мне мыться, не снимая одежды.

Приближалось зимнее солнцестояние, однако снега не было. Не было и ночных заморозков, от которых у спящих начинают стучать зубы. Чесса погладила свой округлившийся живот. В последнее время люди из Кинлоха все чаще приходили в их с Кливом усадьбу, и немудрено. Здесь были и смех, и споры, и ссоры – и никакого колдовства, ничего таинственного и пугающего. Никаких черных плащей, развевающихся при полном отсутствии ветра.

Чесса улыбнулась, глядя на Варрика и одновременно сжимая руку Клива. Что же на уме у ее тестя? Может быть, он наконец решил отступить и оставить ее в покое?

– Добро пожаловать, отец, – сказал Клив. – Чесса считала, что ты сегодня заглянешь к нам, и велела женщинам наготовите” побольше еды. Скоро все уже будет готово для пира, так что если ты хочешь послать кого-нибудь в Кинлох за остальными, тебе надо поторопиться.

Варрик снисходительно улыбнулся.

– Мне не нужно никого посылать. – И он вынул из футляра бурру. – Я вызову своих людей с помощью чар.

Он любовно погладил бурру и отошел на несколько шагов в сторону. Потом посмотрел на Чессу, скользнув взглядом по ее животу, и в его глазах она заметила сомнение и вместе с тем – твердую решимость. Чесса вздохнула. Стало быть, истерический припадок, который она разыграла после того, как ее спасли, не отвратил его от нее.

Она сложила руки на груди и зевнула. Варрик продолжал смотреть на нее не отрываясь, и теперь в его странных разноцветных глазах сверкал гнев. Когда ей случалось рассердить Клива, она иногда думала, что его золотистый глаз, пожалуй, выражает больше ярости, чем голубой. Однажды она сказала ему об этом, и они оба так хохотали, что забыли про свою ссору.

Варрик взошел на вершину Соколиного гребня – в окрестностях Карелии это была единственная возвышенность, – в очередной раз решив показать, на что он способен. Он вызвал и гром, и холодные белые вспышки молний. Однако дождя он не наколдовал, за что все были ему очень благодарны.

Закончив, он обернулся и застыл как громом пораженный. Никто на него даже не взглянул. Игмал учил Кири метать деревянный нож, который он сам для нее вырезал. Другие дети внимательно наблюдали за ними и просили, чтобы он научил и их. Трое воинов из Кинлоха – его воинов! – пили мед и шутливо пихали друг друга локтями. Другие были заняты разговором с обитателями Карелии, которые прежде тоже входили в его дружину, и никто не обращал на него, Варрика, ни малейшего внимания. Двое его младших сыновей бросали камешки в озеро, соревнуясь, кто дальше бросит. Аргана, всегда молчаливая, покорная Аргана, разговаривала с Чессой и еще несколькими женщинами. Внезапно Чесса засмеялась над чем-то, что сказала Аргана. Как, неужели Аргана сказала что-то смешное?

Никто не глядел в его сторону, кроме одного-единственного пса, который сидел, наклонив голову набок, и таращился на странного человека в черном.

Варрик решительно подошел к Чессе.

– Пойдем, – властно сказал он.

Чесса улыбнулась ему:

– Ты уже вызвал остальных людей из Кинлоха?

– Да, вызвал, – ответил он тоном, который показался ей похожим на тон обиженного ребенка.

– Вот и хорошо, – сказала Чесса. – Эта твоя палочка – очень удобная штука. Я скажу женщинам, чтобы они поджарили еще кабанятины для гостей. Как удачно, что Клив и его люди подстрелили нынче утром больше дюжины фазанов. У нас будет знатное угощение.

– Это не палочка, а бурра. И я же ясно сказал тебе, чтобы ты пошла со мной.

Чесса продолжала улыбаться:

– Ах да, я забыла. Ты хочешь поговорить со мной именно сейчас? Нельзя ли отложить этот разговор на потом? Сейчас я очень занята. Ну хорошо, Варрик, давай отойдем;

Они вошли в дом. Здесь не было деревянного помоста, как в Кинлохе. В длинной общей зале пахло жарящимися фазанами, пекущимся хлебом и дымом, который поднимался из очага. Варрик подошел к столу и взобрался на него.

– Осторожнее, отец, – сказал Клив. – Этот стол качается.

– – Да, – ухмыльнулся Игмал. – Клив приделал к нему ножки разной длины.

Клив ткнул его локтем под ребра.

– Замолчите, – бросил им Варрик и посмотрел на Чессу. – Подойди ко мне.

– Надеюсь, ты не станешь просить, чтобы я тоже залезла на стол, – сказала Чесса, поглаживая живот.

Варрик гневно сдвинул брови, казалось, еще немного – и он зарычит.

Внезапно он слез со стола и, вытащив из футляра бурру, протянул ее Чессе.

– Возьми ее. Возьми и скажи, что ты чувствуешь, что ты видишь.

Чесса медленно вытянула руку и взяла бурру, но тут же вскрикнула и схватила палочку обеими руками, словно ей было не под силу держать такую тяжесть одной рукой.

– Она ужасно тяжелая, – пробормотала она и положила бурру на стол, однако не отняла от нее рук. Варрик сверлил ее взглядом:

– Сейчас бурра горяча, не так ли?

Чесса покачала головой:

– Вовсе нет. Я чувствую только, что она тяжелая, такая тяжелая, что я не могу ее держать.

– А теперь она стала холодной, верно?

– Холодной? Вот уж нет. На ощупь это обычное дерево, только очень тяжелое.

– Что ты видишь? Чесса посмотрела на бурру:

– Нарисованные круги и квадраты. Краска, похоже, выцвела и скоро начнет лупиться. Возьми обратно эту палочку, Варрик. Она мне не нравится.

На его лице отразилось недоумение, потом гнев.

– Я спросил тебя, что ты видишь, а не как выглядит бурра.

– Что я вижу? Ничего не вижу, разве что этот стол. Боюсь, он слишком мал, чтобы на нем поместились все кушанья, которые мы готовим.

Варрик выхватил у нее бурру и засунул ее обратно в футляр.

– Все дело в ребенке, – сказал он. – Ребенок забрал твою силу.

– Какую силу? – удивленно спросила Чесса. – Колдовская сила есть только у тебя, Варрик. У меня ее нет. Он испустил глубокий вздох и приказал:

– Аргана, принеси мне меду.

– Не могу, Варрик. У меня руки в капусте. – В голосе Арганы все еще звучали отголоски веселого смеха.

Он медленно повернулся и посмотрел на женщину, которая восемнадцать лет была его женой. Она рубила капусту и укладывала ее на большое деревянное блюдо.

– Атол, – позвала она, – отнеси своему отцу кубок меда.

– Я мужчина, а не раб.

– А я, сынок, женщина и тоже не рабыня. Не пойму, при чем тут это? Я занята делом, твои братья тоже, а ты не делаешь ничего. Ты должен слушаться своего отца, как и все мы. Делай, что я тебе сказала, иначе ты не сядешь вместе с нами за стол.

К немалому удовольствию Чессы, Атол подчинился. Он налил в кубок меда и подал его своему отцу. Сделал он это с явной неохотой, но все же сделал.

Во время всего этого разговора Чесса старалась держаться как можно незаметнее. Она была удовлетворена. По всему было видно, что царству ужаса и безмолвия, которое создал вокруг себя Варрик, приходит конец.

Пир прошел как нельзя лучше. Еды было вдоволь, а столько смеха Чессе не доводилось слышать с тех самых пор, как она покинула Ястребиный остров. Внезапно ей вспомнилась история про Египет, которую рассказывала тогда Ларен, и загадка, которую она задала под конец и которую разгадал этот хорек Рагнор. Чесса пересказала историю своим новым родичам и друзьям и задала им загадку. До разгадки додумался один только Атол. Остальные долго не могли поверить, что именно он дал правильный ответ, а они все ошиблись. “Пожалуй, – подумала Чесса, – между Атолом и Рагнором есть что-то общее”. Надо будет уговорить Варрика послать Атола в Йорк. Он смог бы подружиться с Рагнором.

Ночью, когда все заснули, Клив спросил жену:

– Скажи, Чесса, что же ты все-таки видела?

– О, Клив, – тихо ответила она, – это было чудесно. Я видела нашего с тобой ребенка, нашего сына. Он не унаследовал твоих прекрасных глаз, глаза у него больше похожи на мои. Они такие же зеленые, но глубже, чем у меня, они полны тайн и радости, и любви к приключениям. И у него твои волосы, такие же золотистые и густые.

– А как его зовут? Она улыбнулась:

– Об этом я не успела его спросить.

Во времена римского владычества Шотландию называли Каледонией. Название “Шотландия” окончательно привилось только в середине девятого века нашей эры. Что касается озера Лох-Несс, то оно называлось Лох-Несс и в эпоху викингов. Однако я, по понятным причинам, не могла назвать лохнесское чудовище “Несси”. Я решила назвать ее Кальдон.

Озеро Лох-Несс имеет двадцать четыре мили в длину и в среднем милю в ширину. Оно никогда не замерзает. В него впадает восемь рек и бесчисленное множество ручьев, русла которых за последние века и тысячелетия наверняка сильно изменились. Единственная река, вытекающая из озера, – это река Несс, впадающая в залив Морэй-Ферт.

Святой Колумба действительно был первым человеком, который сообщил, что видел лохнесское чудовище. Это произошло еще в шестом веке нашей эры. С тех пор его много раз наблюдали и описывали, причем по большей части эти описания были очень похожи. Количество сообщений очевидцев, видевших чудовище, резко пошло вверх в 30-е годы, когда густой лес, росший на западном берегу озера, был вырублен для строительства автострады. Именно в 30-е годы о Несси стали много писать, и охота за Несси сделалась модной.