Достигнув двора конюшни, Виктория уже ни в чем не сомневалась. Она решила последовать совету Лоуренса и научиться верховой езде. Все ясно. Если суждено вращаться в светском обществе, придется учиться, а раз верховая езда необходима для первого шага к успеху, путь будет так.

Надев черное шерстяное платье и прочные сапоги, она появилась во дворе ровно в девять часов. Грумы и их помощники занимались обычными делами. Недавно вернувшись с верховой прогулки, Лоуренс с элегантной непринужденностью сидел на огромном скакуне каштанового цвета, без видимых усилий держал беспокойное животное в узде и непринужденно разговаривал с конюхом. Легкий ветер трепал его волосы. Виктория остановилась в тени под аркой конюшни и пристально разглядывала его.

Амелия, опытная наездница, часто говорила, что настоящий джентльмен верхом на лошади выглядит необычайно лихо, и, глядя на Лоуренса, она согласилась, что подруга права. С такой располагающей дружеской улыбкой, бездонными голубыми проницательными глазами он, видно, не один год заставлял трепетать женские сердца.

Спешившись, Лоуренс передал вожжи груму и ласково потер нос скакуна. Виктория не могла оторвать глаз от него. Ее поразил его строгий профиль, она разглядела в нем что-то привлекательное, но прогнала эту мысль. Когда вдруг стало трудно дышать и сердце быстро забилось, забыла, почему находится здесь. Не желая мешать Лоуренсу, отступила назад, однако сообразила, что выдала себя или он почувствовал ее присутствие, ибо вдруг повернулся и взглянул на нее. Видя этот откровенный полный желания взгляд, свидетельство соблазна и страсти, Виктория ощутила, как ее лицо заливается краской.

Лоуренс пресек ее намерение скрыться:

– Вот вы где. Вам страшно?

У нее задрожали ноги, от страха по спине пополз холод, сильно забился пульс.

– Лошади меня всю жизнь пугали, а вдруг этот страх не пройдет?

– Посмотрим.

– Поскольку все культурные юные леди должны уметь держаться в седле, я позволяю вам цивилизовать себя.

Лихая улыбка медленно расплылась по его лицу.

– Интригующее предложение.

– Думаю, мы станем участниками забавного спектакля.

– Это самое меньшее, что я могу сделать. Считаю своим долгом помочь тем, кому повезло не так, как мне, – пошутил Лоуренс, игриво сверкая глазами. – И простите, если я скажу, что без моей помощи вы никогда не узнаете, какую радость доставляет верховая езда.

– Что ж, мне не терпится стать вашей музой, глиной в ваших руках. Делайте из меня, что хотите. – Виктория настороженно поглядывала на лошадей.

Заметив ее испуг, он подумал, что ко времени окончания учебы она поборет страх перед лошадьми. Виктория уже приготовилась к насмешке, но его низкий голос выражал восхищение:

– Вы просто восхитительны, однако надо будет присмотреть вам костюм наездницы. Вы готовы приступить к первому уроку?

– Наверное, я скорее предпочла бы стреляться на пистолетах с расстояния двадцати шагов, – заметила она, поглядывая на серую кобылу, которую грум вел к ним.

– Тпру, смирно, – бормотал он, успокаивая лошадь, когда та затрясла головой и громко фыркнула.

Лоуренс взял вожжи и кивком дал ему знак отойти.

– Не нервничайте. Не дайте лошади почувствовать, что вы боитесь. Всадник должен приучить ее слушаться. После этого хорошая лошадь всегда узнает хозяина, в нашем случае хозяйку.

– Я буду стараться, – пообещала Виктория, пытаясь обуздать страх.

– Молодец. Идем, подружимся с ней, ее зовут Дымка. Она кротка как ягненок. – Достав что-то из кармана, Лоуренс протянул лошади руку. Дымка фыркнула, взяла кусочек сахара и, довольная, стала жевать его. Лоуренс вложил в руку Виктории еще один кусочек сахара. – Теперь попробуйте вы.

Она осторожно приблизилась к лошади и протянула руку. Страшно хотелось отдернуть ее, но она этого не сделала. Вместо этого чудесно улыбнулась, когда Дымка ткнулась носом в ее руку и забрала кусочек сахара.

– Вот видите, как это просто? Время, терпение и большая дружба преодолевают все преграды. – Лоуренс беспечно погладил Дымку по носу и попросил Викторию погладить ее шею. Прошло еще несколько минут, пока она привыкала к кобыле. – Вы готовы сесть на нее?

– Думаю, лучше теперь, чем никогда. – Виктория глубоко вдохнула, собираясь с силами.

Взяв ее за руку, он помог ей подняться на чурбан, затем забраться в седло. Лоуренс придерживал лошадь, пока Виктория поправляла юбки и брала вожжи. Ей казалось, будто она забралась очень высоко, у нее закружилась голова. Виктория глубоко вдохнула, после чего голова на мгновение перестала кружиться. Лоуренс дал ей немного посидеть и почувствовать под собой лошадь, затем вывел животное со двора к верховой тропе, которую с обеих сторон скрывала листва. Сначала Виктория боялась упасть. Идя рядом с ней медленным, размеренным шагом, Лоуренс проявлял чудеса терпения, отдавал указания и исправлял ошибки. Она потихоньку стала обретать уверенность, успокаиваться и радоваться.

Лоуренс рассматривал очертания мягких линий ее лица, сверкавшие черные ресницы, пряди волос, закрывшие щеки, порозовевшие от радости.

– Все еще боитесь?

– Нет. Чувствую себя гораздо увереннее, чем думала.

– Вы делаете успехи.

– Думаю, в этом есть и заслуга Дымки. Она нежно обращается со мной, отчего я становлюсь смелее.

– Смею заверить, Дымка от природы наделена терпением. Потому я и выбрал ее.

Взглянув на Лоуренса, Виктория заметила его теплую улыбку, и остатки страха улетучились.

– Видно, вы умеете расположить к себе лошадей.

– Я люблю их, мне нравится находиться среди них.

Верховая тропа вывела на пустошь, усеянную огромными валунами. Чистый воздух бодрил. Бледно-серые облака плыли по небу, везде чувствовалась сырость вереска и земли. Они остановились у небольшого возвышения, и Лоуренс опустил Викторию на землю. Сидя на валуне, подогнув ногу, уставился на нее. Едва заметная улыбка играла на его губах.

– Почему мы остановились? – спросила она.

– Надо дать лошади отдохнуть. Не стоит утомлять ее.

– Но мы ехали всего полчаса, и то, я бы сказала, размеренным шагом.

– Верно, но я ответственный и внимательный учитель, – пошутил Лоуренс, игриво сверкая глазами. От поездки лицо Виктории порозовело, глаза заблестели. – У вас все получилось так хорошо, что завтра, думаю, можно будет перейти на рысь.

– Не слишком ли рано?

– Вы справитесь. Я верю в вас.

Виктория радостно засмеялась, довольная тем, что делает успехи быстрее, чем ожидала.

– Вы уверены в моих способностях больше, чем я сама.

Оба с удовольствием оглядывали местность, давая холодному воздуху освежить себя. Виктория смотрела на открывавшуюся перед ней панораму.

– Здесь так красиво, – заметила она, нежно глядя на подъемы и спуски пустоши.

– Вы скучали по этому месту, когда учились?

Она взглянула на Лоуренса. Его рука с обманчивой беспечностью покоилась на одном колене.

– Да, конечно. В Йоркшире все по-другому. Мы все время были заняты, Йорк такой большой, при желании я могла бы потеряться в нем, причем никто бы не узнал меня. Здесь же меня все хорошо знают.

– Будьте осторожны, Виктория. – Лоуренс томно улыбнулся. – Вы раскрыли свои тайные помыслы. Вы действительно желаете потеряться?

– Иногда.

– Садитесь рядом со мной, – пригласил он, похлопав по валуну. – Скоро мы продолжим учебу.

Виктория подчинилась и уселась рядом с ним на край валуна. Сняв шляпку, распустила волосы. Ей нравилось, что солнце пригревало макушку головы.

Лоуренс не мог оторвать глаз от тяжелой копны волос, скрывшей ее плечи. Волосы были густыми и шелковистыми, отдавали красновато-коричневыми, каштановыми оттенками и блестели, что свидетельствовало о хорошем здоровье хозяйки. По его лицу было заметно, что он доволен тем, что увидел.

– У вас чудесные волосы, – тихо заметил он. – Грех скрывать их под шляпкой.

Виктория повернула голову и встретила его взгляд. У нее громко застучало сердце, когда она заметила, как в глубине глаз Лоуренса появилось выражение необъяснимого голода.

– Не понимаю, почему вас беспокоит такой пустяк, как мои волосы. Я всегда считала, что они самого обычного цвета и непослушны, их не мешает привести в надлежащий порядок.

– Мужчина никогда не считает волосы женщины пустяком. Воображая, как он касается их руками, как они рассыпаются на его подушках, мужчина теряет разум. – Протянув руку, он взял локон Виктории и накрутил на палец, затем осторожно потянул к себе, развернул, при этом его пальцы коснулись ее лица. – Признаюсь, со мной так бывало.

По телу Виктории прокатились горячие волны от этих слов и прикосновений. Она на миг представила, как волосы рассыпаются по подушкам его ложа, ее охватил ужас от одной этой мысли. Виктория с трудом отвела взгляд.

– Значит, для вас самое главное волосы женщины. Неужели мужчину волосы женщины волнуют больше, чем содержимое ее головы?

Лоуренс продолжал накручивать локон вокруг пальца.

– Когда речь заходит о женщинах, мужчины теряют разум.

– Это не очень лестная характеристика сильного пола.

– У мужчин нет характера, когда дело касается женщин. Любовь превращает нас в полных идиотов, или бесчестных плутов, или в тех и других.

– Даже вас?

Он уставился на локон и сердито сдвинул брови.

– Даже меня.

– Простите, – пробормотала Виктория. – Не стоило начинать этот разговор. Любовь возникает лишь в том случае, когда мужчина и женщина вступают в брак. – Она уставилась на него. – Вы когда-нибудь были влюблены?

Эти слова заставили Лоуренса съежиться.

– Как я убедился с возрастом и опытом, мало кто из представительниц прекрасного пола способен на чувства или нежность, хотя женщины говорят о любви так, будто это столь же естественно, что дышать воздухом.

– Боже мой, вы настоящий циник.

– Верно. Я инстинктивно отношусь с недоверием и к этому слову, и к любой женщине, которая произносит его. Я никого не стану заверять в неугасающих чувствах, если не испытываю их.

– В этом отношении я не разделяю ваше мнение.

Что-то в ее словах вызвало у него раздражение. Они пробуждали, как ему казалось, навсегда забытое прошлое. Лоуренс беспощадно гнал эти воспоминания прочь и скрывал раздражение под маской безразличия.

– Это ваше право.

– Когда люди вступают в брак, они должны любить друг друга. Иначе как они смогут обрести счастье?

Когда Лоуренс заговорил снова, его голос звучал жестко.

– Виктория, любви не место в браке. Короче говоря, в моем мире браки устраиваются для достижения выгоды. Те, кто считает, что они влюбились, стараются утолить свои страсти на стороне. Предаются этому очертя голову. Вы когда-нибудь любили? Думаю, нет, вы еще молоды и не ведаете о радостях любви.

– Вы правы, – согласилась Виктория, встретив его взгляд. – Я ничего не смыслю в том, что вы говорите. – Пока Лоуренс играл с ее локоном, она вдруг поняла, что его взгляд выражает восхищение. – Мои волосы… они вам действительно нравятся?

Лоуренсу они нравились. В сущности, в Виктории ему нравилось все.

– Да, нравятся, – беспечно ответил он, отпуская локон и следя за тем, как тот возвращается на прежнее место. – А что, мое мнение имеет какое-то значение?

– Ну, поскольку вы спросили, – она робела, чувствуя прилив жара под его взором. Он так красив, настоящий мужчина, от него трудно оторвать взгляд, – должна признаться, мне это лестно. Но почему вы говорите о любви так пренебрежительно?

– Неужели?

– Именно так. – Виктория наклонила голову. – Почему вы холосты? – многозначительно спросила она. – Большинство мужчин вашего возраста уже женаты.

– Как вы думаете, сколько мне лет?

– Около тридцати плюс-минус один год. Вы не ответили на мой вопрос, – спокойно напомнила она, думая о том, как он привлекателен, заражает энтузиазмом, рядом с ним все казалось приятным. Однако больше всего, и это чудо, он казался чрезвычайно желанным.

Чем больше они находились вместе, тем больше Виктория ощущала его близость. Чувствовала себя так, будто внутри сжималась огромная пружина. Она физически ощущала эту пружину, ее шевеление, давление, стремление распрямиться, мешало лишь тело. «Однажды эта пружина обретет свободу», – думала Виктория, предаваясь самым немыслимым фантазиям.

– Почему вы так и не женились? – настойчиво допытывалась она.

– Какое это имеет значение? – Лоуренс беспечно пожал плечами.

– Мне просто не хочется, чтобы вы закончили свою жизнь в одиночестве, – пояснила Виктория, опустив глаза.

– Почему нет? – Лоуренс горестно рассмеялся и отвернулся от нее. – Я привык к одиночеству. Правда, иногда скучно, правда, никто не воткнет нож в спину.

– Неужели кто-нибудь предал вас?

– Виктория, не будем об этом, – резко сказал он. – Это вас не касается.

– Может, боитесь, что я вас тоже предам? Лоуренс, обещаю, я этого не сделаю.