– Но должна же она была сказать хотя бы что-то, – грозно произнес Лоуренс.

– Виктория сказала, милорд, – боязливо ответила Сэлли. – Она… она сказала, что произошла ошибка и она не может пойти на это.

Лоуренс отвернулся от горничной. Стало ясно: Виктория просто сбежала.

– Наверное, у нее на то была веская причина, – сказала мужу Диана.

– Это уже не имеет никакого значения, – резко ответил Натан. – Если Виктории не удастся убедить Лоуренса, что ее похитили силой, она перестанет существовать для него.

– Пожалуйста, не говори так. Он любит ее. Это видно.

– Диана, я лучше тебя знаю своего брата, – ответил Натан, помня о том, как вел себя Лоуренс в тот день, когда Мелисса Пиггот бросила его у алтаря. – Он не позволит ей причинить себе боль еще раз. Если Виктория бросила его по своей воле, она для него мертва. Взгляни на его лицо. В нем уже угасли чувства, которые он испытывал к ней.

– Не так просто выбросить из сердца женщину, которую любишь.

– Лоуренс способен на это, – возразил Натан. – Он сделает так, чтобы она больше не смогла приблизиться к нему.


Вернувшись в Холл, Нед подтвердил, что отвез Викторию в Молтон, где та села в дилижанс, направлявшийся в Йорк.

От истины не уйти, никакое спиртное не могло заглушить гнев, пожиравший Лоуренса. Не в силах вынести мысль о браке с ним, Виктория сбежала. «После долгого общения с женщинами, – с горечью и растущим гневом подумал он, – я стал жертвой девиц, попавших в беду».

Дважды!

– Что мне делать с ее свадебным платьем, милорд? – спросила Сэлли, когда лорд Рокфорд вошел в комнату ее хозяйки.

– Сожгите его, – выпалил Лоуренс, – и избавьтесь от всего, что она оставила.

Натан прав. Виктория Льюис уже не существовала для него.


Пока Виктория добиралась до Йорка, почти всю дорогу горькие слезы жгли ей глаза, разочарование стало невыносимым. Больше всего хотелось оказаться в своей тихой комнате в доме Фенвиков, где можно выплакаться и, дай-то бог, выйти целой и невредимой из этой переделки.

Думать о матери стало мучительно больно, но сейчас, вдали от Стоунгрейв-Холл, Виктория начала соображать лучше. Если Клара Эллингем сказала правду, а в глубине души Виктория считала, что это так, ибо ее слова проливали свет на многое, что осталось недосказанным, ее мать родила ребенка от лорда Рокфорда. Виктория не знала, что чувствует, пока спрашивала себя, исчезнет ли когда-либо из ее сердца эта боль. Она была смущена, потрясена. Но что дальше?

Как сильно тревожило обстоятельство, что у нее есть брат, мать любила и родила ребенка не доброму нежному отцу, а другому мужчине. Как это случилось, почему мать рассталась с ребенком? Как она могла так поступить? Какая мать пойдет на такое соглашение? Как можно холодно и бесчувственно отдать своего ребенка? Как можно это вынести? Как могла она молчать все эти годы?

Ясно, почему мать замкнулась в себе и отдалилась от них с отцом. Сердце Виктории разрывалось от боли при мысли, что мать могла любить своего сына больше, чем дочь, хотя не имела права признать его, говорить о нем, и ей, должно быть, пришлось мучиться всю оставшуюся жизнь.

Виктория не находила ответов. Частично переживала потрясение, частично знала или инстинктивно подозревала, что Лоуренс сказал не все о романе между ее матерью и его отцом. Уже прошел гнев, который разожгла в ней Клара Эллингем своими отравленными словами. Произошла ужасная, печальная, отвратительная история, но ее хотя бы не удалось скрыть полностью. Виктория начала трезво, не вздрагивая, смотреть на факты и привыкать к ним.

Вдруг у нее сердце заледенело от страшного подозрения. А что, если Лоуренс просил ее руки, чтобы замять скандал? А она, как же она могла согласиться на это? Это ошибка, теперь все ясно. Вся ее жизнь оказалась большой ошибкой. И самое страшное, Виктория позволила себе влюбиться в Лоуренса и продолжала любить после этого потрясения. Какой позор. Она все еще любит Лоуренса, и всегда будет любить.

Но стало ясно, что Натан приходится ей единокровным братом, он все знал и очень страдал. Злоба Клары Эллингем достигла цели и душила ее. Она домогалась Лоуренса и сдвинет горы, чтобы заполучить его. Виктория встала ей поперек дороги, ее следовало убрать, чего Клара добилась, сказав несколько ядовитых слов.


Как только Виктория появилась в доме Фенвиков, Амелия сразу заметила ее подавленное настроение и догадалась, что случилось нечто страшное. Ей бросилось в глаза, что подруга не так приветлива, как раньше. Она безошибочно угадала, что под маской гордого безразличия та скрывает страшную боль. Поскольку единственным человеком, кто мог обидеть ее, был Лоуренс, он, вероятно, и стал причиной всех бед.

– Что произошло, почему ты больше не желаешь выходить за Лоуренса Рокфорда?

Заметив в глазах Амелии сострадание, Виктория снова разрыдалась горючими слезами.

– Все вышло не так, как мы ожидали, – сквозь слезы говорила она, не в силах открыть правду, сказать, что не в силах смириться с обманом и притворством Лоуренса.

– Но что случилось? Я уже думала, что к этому времени ты стала его женой. С лордом Рокфордом что-то случилось?

– Амелия, свадьба не состоялась. Мы… мы решили, что не подходим друг другу.

Мать Амелии с сочувствием смотрела на Викторию. Амелия села на диван рядом с подругой. Все гораздо серьезнее, чем ей казалось.

– Какова бы ни была причина вашего раздора, думаю, во всем можно разобраться.

– Нет, Амелия. Нельзя. Лучше бы я вообще не встречала его. Для меня он слишком знатен, он лорд, важный человек, – Виктория едва сдерживала слезы, – я всего лишь дочь школьного учителя. Для него я ничего не значу. И никогда не значила. Мне не следовало мечтать о том, чтобы подняться выше своего положения.

– Ах, Виктория. Перестань. – Амелия нежно упрекнула подругу, хлопая по плечу. – Лорд Рокфорд не просил бы твоей руки, если бы не хотел жениться на тебе.

– А где он сейчас? – спросила миссис Фенвик.

– В Холле, – прошептала Виктория сквозь слезы.

– Тогда я напишу ему.

– Мне с ним больше не о чем говорить. Я не могу вернуться. Мне… мне можно остаться здесь? – робко спросила Виктория. – Пока не найдется какая-нибудь работа. Я как раз собираюсь заняться поиском. Не буду стеснять вас больше, чем необходимо, но мне действительно больше некуда идти.

– Можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь, – ответила миссис Фенвик, вставая, и позвонила, чтобы принесли чай. Она пришла к выводу, что Виктория рассказала не все. – Ты лучшая подруга Амелии и очень нам дорога. Мы всегда рады тебе.


То, что случилось, сильно потрясло Викторию. Ей очень хотелось рассказать все Амелии и миссис Фенвик, услышать слова утешения, найти поддержку и понимание, но она не могла. Это касалось только ее и вызывало боль. Она осталась наедине со своей тайной, удрученная, будто понесла утрату, испытывала физическую боль, чувствовала себя разбитой. Виктория не могла уснуть, отменный прежде аппетит пропал. Она неожиданно разразилась горючими слезами. Амелия и ее мать, заметив это, спросили, все ли с ней в порядке.

– Виктория, я знаю, что ты рассказала нам не все. Не желаешь поговорить об этом сейчас? – спросила миссис Фенвик. Ее нежное лицо выражало озабоченность.

Виктория посмотрела на нее и через силу улыбнулась:

– Мне не хочется. Нет. Благодарю вас.

Миссис Фенвик улыбнулась, сказала, что все понимает, и нежно обняла ее. Понимая, что обязана объяснить Лоуренсу свое поведение в день свадьбы, Виктория написала длинное и очень тягостное письмо, поведала о визите мисс Эллингем и выразила надежду, что он поймет, почему она поступила так, узнав неприятные подробности. Особо подчеркнула, что ему следовало рассказать ей о том, что ее мать родила ребенка от его отца и этим ребенком был Натан, ее единокровный брат. А Лоуренс поступил неверно, скрыв от нее правду, хотя она имела право знать. Далее Виктория писала, что искренне сожалеет о неприятностях, которые могла причинить ему своим поведением, но его обман сильно огорчил и расстроил ее, ей невыносимо унижение, которое она испытала, узнав, что именно ему обязана своим образованием.

И отправила письмо, понимая, что огорчится, если узнает, что Лоуренс взял ее письмо и, не читая, отправил в камин.

Однако он написал миссис Фенвик, поскольку по-прежнему оставался опекуном Виктории. Письмо было кратким, в нем речь шла только существе дела. Что же касалось его самого, Лоуренсу в последнее время причинили много неудобств и, если мистер и миссис Фенвик не возражают, Виктория получит разрешение оставаться у них, пока ей не исполнится двадцать один год. Если же она до этого пожелает выйти замуж, он возражать не станет. Виктории больше ни в коем случае не следует пытаться связаться с ним.


«Ему причинили неудобства!» – Виктория читала это место вне себя от гнева. Ее лицо покраснело, уши горели. Вспышка негодования застала миссис Фенвик врасплох, она объяснила, что лорд Рокфорд готов выполнить свои обязательства и выделить ей щедрое денежное пособие на содержание и одежду. Услышав это, Виктория подумала, что большего унижения никогда еще не испытывала. Поняла, что нельзя все время жить у Фенвиков, не внося никакого вклада за свое содержание, а поскольку у нее не было собственного источника дохода, оставалось лишь принять то, что она считала подаянием Лоуренса. Что же касается одежды, она обзавелась отличным гардеробом, хотя и опять-таки на средства Лоуренса. Викторию раздражала сама мысль об этом, и она решила не брать у него больше, чем ей нужно. То обстоятельство, что Лоуренс ни словом не обмолвился о ее письме и никак не пытался связаться с ней, привело ее в неистовую ярость. Взвесив все, Виктория пришла к выводу, что, если бы она что-то значила для него, он хотя бы поинтересовался, как у нее дела.


Последующие недели Виктория пыталась справиться со своими невзгодами единственным ей известным путем. Старалась забыть Лоуренса и начала помогать миссис Фенвик во многих гражданских и церковных мероприятиях. Не жалела себя, а вечером валилась в постель совсем изможденной.

Рождество наступило и прошло, дни сменялись неделями, заполненными вихрем дел, и Виктория снова постепенно начала обретать душевное спокойствие. Однако Лоуренс не выходил у нее из головы. Несмотря на то что огорчение не давало покоя, даже спустя столь значительное время никак не удавалось долго сосредоточиться на чем-либо другом. Он стал наваждением, она видела его лицо, слышала голос, помнила его, боже милостивый, все время, где бы ни находилась. Чем больше времени проходило, тем больше Виктория желала его, но не могла простить за обман.


Все пришли в волнение, когда семья Фенвик стала готовиться к поездке в Лондон, чтобы принять участие в коронации короля Георга IV. Он унаследовал трон после смерти своего отца Георга III в январе предыдущего года. Решив затмить коронацию Наполеона Бонапарта, новый король объявил, что его восшествие превзойдет все виденное до сих пор.

Фенвикам предстояло остановиться у матери миссис Фенвик, вдовствующей леди Элсуорти, которая жила в большом прекрасном особняке, расположенном в северной части Лондона. В отличие от Амелии, которая с огромным трепетом ждала встречи со столицей и возможности побывать на мероприятиях высшего света, Виктория считала, что в Лондоне сможет легче найти работу.

– Тебе нужно развлечься, – говорила Амелия, осматривая богатый гардероб Виктории. – Ты никогда не бывала в Лондоне, и я знаю, он тебе понравится. Может быть, ты встретишь кого-нибудь и забудешь о том, что повстречала Лоуренса. Он перестанет существовать для тебя.

Виктория спокойно, с чувством собственного достоинства взглянула на подругу:

– Я познакомлюсь с кем-нибудь, когда Лоуренс перестанет существовать для меня, не раньше.

Амелия решила, что лучше не продолжать этот разговор, но по прибытии в Лондон при первой возможности избавить подругу от хандры и познакомить с высшим обществом.

Она оказалась права. Виктория была в восторге от Лондона, однако скорее предпочла бы провести время, неторопливо осматривая достопримечательности, картинные галереи, нежели посещать бесконечные мероприятия высшего света, на чем настаивала Амелия.

Именно на одном таком мероприятии Виктория услышала, что в город на коронацию прибыл Натан Рокфорд вместе с женой, а их сопровождает Клара Эллингем. Они сняли анфиладу комнат в гостинице «Палтни». Виктория также слышала сплетни о Лоуренсе, о том, как тот ждал у алтаря, а в это время сбежала его невеста, какая-то никчемная Виктория Льюис без роду и племени.

Клара Эллингем права. Виктория оказалась плохо подготовленной к встрече с лондонским обществом. Не зря считалось, что завоевать признание этого благородного племени – занятие весьма трудное. Язык, традиции, церемония инициации – все отличалось особенностями, обучиться которым можно было лишь на собственном опыте. Пока Виктория пыталась стать членом этого общества, женщины, узнав, что это та самая девушка, которая бросила лорда Рокфорда, стали величать ее ловкой интриганкой, воровкой, пытавшейся незаслуженно завладеть высоким призом. Большинство знакомых леди Элсуорти заговаривали с ней чрезмерно вежливо, затем шли дальше, не обращая на нее внимания, иногда просто любезно улыбались при встрече.