Знакомое возбуждение так подействовало на Викторию, что сковало язык. Она еще находилась под впечатлением его присутствия и страстей минувшей ночи. Ее охватило волнение, на щеках появились ярко-красные пятна, когда она отчетливо вспомнила, как страстно оба предавались любовным утехам.

– Вы собираетесь жениться на мне после всего, что я… – заговорила Виктория, робко улыбаясь.

– Нет. Как вы можете думать столь наивно и глупо? О браке и речи быть не может. – На щеке Лоуренса задергалась мышца. Он ласково смотрел на нее. – Нас разделяют обман и недоразумения. Я говорю откровенно. Мне не хотелось бы, чтобы вы обманывались. Я предлагаю вам стать моей любовницей. Несмотря на то, что произошло между нами, ясно, у нас есть общий интерес. В постели мы хорошо подходим друг другу.

Вздрогнув от колючего тона Лоуренса, потрясенная его словами, Виктория подавила тревожную дрожь. Он встал во весь рост, подошел к камину, обернулся, опустил руку на полку и взирал на нее с олимпийским спокойствием. Он обращался с ней так, будто между ними ничего не случилось, будто они не испытали страсть. Виктория не могла поверить, что эти упругие губы целовали ее, руки ласкали, приводя в неописуемый восторг. Не презрение, а скорее недоумение на мгновение сковало ее язык.

Теперь, среди бела дня, Виктория с печалью догадалась, что мужчина, любивший ее с такой нежностью и страстью, заставивший стонать и чувствовать так, будто она единственная, с кем он предавался плотским страстям, раньше наслаждался несчетным числом женщин. Ей становилось труднее предаваться иллюзии, будто все это имело для него такое же значение, как для нее.

– Мое предложение не сделает вас леди, – продолжил он, не дождавшись ответа, – зато обеспечит роскошной жизнью, какой вам не достичь собственными усилиями. Вы обнаружите, что щедрость мне не чужда. У вас появятся собственный дом в Лондоне, слуги, экипаж, одежда. Любая женщина в городе станет вам завидовать. Вы получите столько свободы, сколько пожелаете, при условии что разделите со мной ложе, когда я окажусь в Лондоне, и не предоставите ни одному мужчине услуг, за которые я вам плачу.

Краска сошла с лица Виктории. Лоуренс поймал ее взгляд, снова наступило напряженное молчание. Ее глаза искрились. Она сжала руки в кулаки. Мысли путались, желание боролось с разумом.

– Вы… вы наглый, надменный… – выдавила она, и подавилась слезами, – вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей? – На мгновение ей показалось, что цель близка, остается лишь руку протянуть, но цель оказалась недостижима, как и прежде.

Заметив, что боль застлала ей взор в то мгновение, когда он сделал предложение, Лоуренс понял, что она разочарована, но это уже ее личное дело.

– Подумайте о моем предложении, – сказал Лоуренс, собираясь уходить. – Я разыщу вас через пару дней.

Виктория уставилась на пол, взор застыл на платье, которое так легко с нее сняли.

– Подождите. Вы не подадите мне платье? – спросила она с напускным спокойствием.

Лоуренс передал ей платье. Прикрыв грудь и бедра, Виктория выскользнула из постели, крепко прижимая платье к стройному телу, стараясь не обнажить плоти, которая доставила ему такое наслаждение, хотя какой сейчас смысл стесняться после того, как он совсем недавно вытворял с ней потрясающие вещи. Надев платье и не чувствуя себя не столь уязвимой, Виктория выпрямилась и уставилась на него. Подойдя на расстояние вытянутой руки, подавила неожиданную дрожь, уязвленную гордость и старалась обуздать нараставший гнев. Глубоко вдохнув, собиралась с духом. Она желала его так же неудержимо, как и прежде, но не за счет собственного достоинства.

Встретив взгляд Лоуренса, не выдавая гнева и унижения, она сказала:

– Я могу ответить вам прямо сейчас. Видно, как женщина я больше ничего не стою, вы уже не хотите жениться на мне. Ладно, я не догадывалась, чего ожидать, когда пустила вас к себе в постель. – Губы скривились в усмешке. – Думаю, вы поймете, если я скажу, что ваши любовные ухаживания меня так увлекли, что мысль о браке даже в голову не пришла. А теперь вы считаете, что в постели мы друг другу подходим. Значит, вас интересует лишь мое тело. Мне не полагается ни думать, ни чувствовать, предстоит ублажать вас, когда вам станет скучно, и пускать в постель, если у вас появится желание. Вы желаете поддерживать со мной порочную связь в обмен за мое целомудрие.

– Которое вы уже потеряли, – язвительно заметил Лоуренс.

Вера в то, что он после всего этого будет любить ее, померкла. Ослепленная унижением, она поняла, что он устроил все это с целью унизить ее, его чудовищная гордость требовала столь же чудовищной мести за проступок, совершенный ею в день свадьбы. Виктория почувствовала вкус желчи во рту, когда поняла, что отдалась ему без борьбы. Со стыдом и презрением к себе она поняла, что он не обманул ее, не похитил целомудрие, она рассталась с ним по собственной воле.

– Разумеется. Как глупо, что я забыла об этом, – выпалила Виктория, ослепленная гневом и унижением, сжимая руки в кулаки. – Лорд Рокфорд, я только сейчас поняла, какое вы чудовище, бессердечный негодяй. Я отвергаю ваше предложение. – Ледяной взгляд, с каким Лоуренс смотрел, как она отходит от него, был ничто по сравнению с ее гневом. – Когда в день свадьбы я не явилась в церковь, за что я извинилась, я не ведала, что с вами такое уже однажды случилось.

– Что изменилось, если бы вы знали об этом?

– Ничего. Должна признаться, поступила бы точно так же, если бы узнала об этом раньше. Да, кстати, озабоченный уязвленной гордостью и страдающий преувеличенным мнением о себе, вы хоть на мгновение задумались, почему я убежала?

– Нет, – отрезал Лоуренс.

– Значит, вы осудили меня, даже не потрудившись выслушать. – Виктория упрекнула его, охваченная сильным гневом, не дрогнула перед его испепеляющим взглядом.

– Очень хорошо, – сказал Лоуренс, пристально глядя на нее. Однако ему хотелось узнать, что вынудило ее не явиться на свадьбу. – Я готов выслушать вас сейчас.

– Нет, слишком поздно. Это уже не имеет значения. Мне все равно, даже если вы пойдете топиться.

Лоуренс молча смотрел на нее, не в силах поверить, что эта беспристрастная, сдержанная женщина могла превратиться в сварливую бабу со сверкавшими от гнева глазами.

Виктория сразу заметила, как изменилось выражение его лица. Лоуренс наблюдал за ней. Вдруг решимость Виктории ослабла. Хотелось броситься ему на грудь, обнять за шею и умолять, просить, чтобы он дал ей возможность исправиться. Не исключено, если бы они вернулись в Йоркшир… Виктория отвернулась и прижала руки к лицу. Бесполезно. Лоуренс уже все решил, и, даже если она начнет умолять отвести ей роль жены, а не любовницы, и он согласится, их все время будет разделять пропасть. Подстегиваемая гордостью, Виктория отбросила прядь волос и посмотрела на него, пытаясь не выдать терзавшую боль, забыть, какая стена возникла между ними.

– Лоуренс, от вас мне ничего не надо. Ни сейчас, ни потом. Забудьте о своих обязательствах перед моей матерью. Что касается меня, вы больше не имеете права указывать, что мне делать. У вас больше нет права распоряжаться мной.

– Скажите это на суде.

Гнев Виктории сменился весельем, когда до нее вдруг дошло, как нелепа эта странная сцена. Она резко рассмеялась, не в силах поверить, что Лоуренс и дальше собирается играть роль опекуна.

– Хотелось бы посмотреть, как вы привлечете меня к суду, – с усмешкой сказала она. – Если после всех неприятностей вы хотите остаться моим опекуном из чувства долга перед моей матерью, хотя меня пробирает дрожь при мысли о том, что она сказала бы, узнав, что вы вчера соблазнили ее дочь, тогда обязательно подайте на меня в суд. То, что вы сделали с девушкой, которую вам доверили опекать, может заинтересовать и позабавить стороны судебного процесса. Однако это отнюдь не упрочит репутацию уважаемого и честного делового человека, каким вы слывете в светском обществе. Короче говоря, вы станете посмешищем.

– Виктория, давайте хотя бы в одном будем честными. – Прищуренные глаза Лоуренса таили угрозу. – Я вас не соблазнял. Насколько помню, вы добровольно стали моей партнершей.

– Пусть так. – Виктория пренебрежительно пожала плечами. – Вам следует знать, что я скоро уезжаю. Я собиралась сообщить вам об этом. Мне не хотелось исчезнуть просто так, как это произошло в прошлый раз. Мне удалось получить место гувернантки в респектабельной американской семье. На следующей неделе мы отправляемся в Ливерпуль, где поднимемся на корабль, направляющийся в Нью-Йорк. А теперь уходите и оставьте меня одну. Я больше не хочу видеть вас.

Полностью застигнутый врасплох этой вестью, Лоуренс на какое-то время застыл в нерешительности, затем ушел, тихо закрыв дверь за собой. Он не поднял голоса и не хлопнул дверью, как поступила бы Виктория, в тихом бешенстве храня ледяное спокойствие. Викторию это обеспокоило. Она предпочла бы, чтобы он накричал на нее и хлопнул дверью.

Будь ты проклят, Лоуренс Рокфорд! Ей больше не хотелось думать о нем. Но она понимала, что не сможет забыть его. Виктория потеряла власть над ним и своими мыслями. По собственной глупости потеряла все. Стала жертвой собственного характера. Исчезла всякая надежда, иссякали ее жизненные силы. На глазах выступили слезы, повисли на ресницах, дрожали на них, но не падали.


Последующие дни Лоуренс пытался вычеркнуть Викторию из памяти, выбросить из сердца, но все тщетно. Он понимал, что проигрывает сражение, он это понял еще тогда, когда Виктория вошла в гостиницу «Палтни», когда увидел ее впервые после того, как она бросила его в день свадьбы.

Направляясь к докам, он посмотрел в окно экипажа, пытаясь сосредоточить мысли на встрече с деловыми партнерами. Но мысли вращались вокруг Виктории, он не думал о кораблях, прибылях и потерях, представлял Викторию верхом на лошади, рядом с ним у речки, где она сидела, опустив ноги в воду.

Виктория говорила, что уезжает в Америку. Услышав об этом, Лоуренс подумал, что ему все равно. Но было не все равно. Совсем не все равно. Он устало опустил голову на спинку сиденья и закрыл глаза, но не мог изгнать ее из головы. Где она? Чем она занимается? Готовится к отъезду и никогда не вернется?

Все мысли о мести, заставившие Лоуренса забраться к ней в постель, были забыты, стоило только обнять нежное роскошное тело, отдавшееся ему. В то мгновение, когда их губы и тела слились, он пережил самые невероятные эротические и сексуальные ощущения в жизни. Он не гордился тем, что погубил ее и она, возможно, забеременеет из-за его безответственности. Пока он размышлял, мысль провести оставшуюся жизнь без Виктории стала ему невыносимой. Он не мог допустить, чтобы она навсегда исчезла из его жизни.

То письмо! Почему он не прочитал его? Лоуренс знал, что Виктория относилась к их браку с опасением, но считал, что все сомнения улягутся. Если бы только он не разозлился и не посчитал себя преданным, нашел бы ее и спросил, почему она бежала. А когда Виктория пыталась объясниться, он даже не потрудился прочитать ее письмо, бросил его в камин.

Гнев Лоуренса утих, он догадался, что она хотела выйти за него замуж исключительно по любви. Это ему подсказали и сердце, и разум. Не доехав до места встречи, он постучал по потолку экипажа и велел кучеру ехать к гостинице «Палтни».


Диана наблюдала, как Лоуренс, широко шагая, вошел в комнату. В ее глазах появилась тревога, она поправила элегантную прическу и попыталась угадать, чем вызван столь неожиданный визит. Лоуренс заглядывал редко и обычно задерживался недолго, странно, что решил приехать сегодня, ведь он обычно отдавал все время работе.

Лоуренс пересек ковер и, не обращая внимания на протянутые ему навстречу руки Дианы, быстро обнял ее и поцеловал в лоб.

– Диана, вы, как всегда, прелестны.

Она подалась назад и вглядывалась в его напряженное усталое лицо.

– Лоуренс, мы рады видеть вас. Вы пришли по важному поводу?

– Нет, проезжал мимо.

Он плюхнулся на стул, Натан налил щедрую порцию виски из графина, стоявшего на письменном столе. Лоуренс благодарно улыбнулся брату. Для поднятия духа ему требовался крепкий напиток. Он отпил большой глоток, желая забыться. Это ему удавалось, когда он принимал изрядную дозу спиртного.

– Вы не видели Викторию? – решилась спросить Диана. Лоуренс ведь твердил, что может выйти из себя, если кто-либо еще раз упомянет имя Виктории в его присутствии. Но Диану так просто не запугать.

Лоуренс отпил еще один большой глоток, желая притупить боль, которая возникла при упоминании этого имени.

– Диана, вы ведь хорошо знаете, я видел ее на балу у Пендлтонов и даже танцевал с ней. – Он пытался забыть тот вечер, решил испытать более утонченные муки, думая о нежном взгляде Виктории, когда обнимал ее, о том, как она растаяла, прильнув к нему, о ее поцелуе, нежном уступчивом теле, как он лишил ее девственности. – Почему вы спрашиваете?