– Мне хотелось узнать, уладили ли вы все недоразумения после того, как выслушали ее объяснение.

– Объяснение! – Лоуренс быстро взглянул на Диану. – Что за объяснение?

– Она что, ничего не сказала?

– Нет? А в чем дело?

– Дело в том, что я, в отличие от вас, чувствую ответственность за роль, которую сыграла в тот день. По правде говоря, мы все виноваты.

– О чем вы говорите?

– Лоуренс, что вам известно о том, что случилось?

– Думаю, не больше, чем вам.

– Вы узнали бы намного больше, если бы прочитали письмо Виктории, – нежно упрекнула Диана.

– Что вы такое говорите?

– Диана разговаривала с Викторией на балу до твоего прибытия, – пояснил Натан. – Услышав то, что мне рассказала жена, думаю, Виктория сбежала не без причины.

– Натан, поверить не могу, ты способен говорить такое. – Лоуренс уставился на брата. – Я пережил адские муки, скрывая от нее правду о твоем рождении. Ведь это ты не захотел, чтобы Виктория находилась в Холле. Не забывай об этом. Ты не мог дождаться, когда она уедет.

– Я не отрицаю этого, но, трезво обдумав все и напоминая себе о том, что она моя сестра, захотел поступить с ней справедливо. Виктория не заслужила моей враждебности. Она ведь ни в чем не виновата. Лоуренс, Виктория знает, что я ее брат.

– Как же она могла узнать об этом? – Лоуренс изумленно уставился на него. – Откуда ей известно?

– Когда она собиралась идти в церковь, приехала Клара и все рассказала о Натане и как мать Виктории отказалась от него после рождения. Даже о том, кто оплачивал образование Виктории. Она беспощадно выложила все.

– Ах, Виктория! – тихо воскликнул Лоуренс, догадавшись, какой ужас та испытала. – Теперь понятно, почему она убежала.

– Вот именно. Это не только повергло ее в отчаяние, она считала, что ее предали… вы… я, но больше всего мать. Короче говоря, мы обращались с ней очень плохо. Прости, если я осложнил тебе жизнь, – тихо извинился Натан. – Я не знал, что ты ее очень любишь.

Лоуренс залпом допил остатки виски.

– Я ведь прав? Ты же любишь ее, не так ли?

– Я просил ее стать моей женой, – резко ответил Лоуренс.

– Но дело не только в этом, – опрометчиво продолжил Натан, зная, что гнев брата уже вырывается наружу.

– Да, я люблю ее. Только сейчас начинаю понимать, как сильно люблю ее. Снова так любить мне не суждено никогда. – Лоуренс уставился на пустой бокал, лицо посерело от горя. – Любовь, – произнес он. – Любовь. – Он точно смаковал, взвешивал это слово. – Сколько определений этому слову? Говоря, что люблю Викторию, я, похоже, утверждаю не то, что имею в виду. – Он опустил бокал на стол с такой силой, что тот треснул, и яростно заговорил шепотом: – Я люблю Викторию так сильно, что внутри у меня все переворачивается. Я люблю Викторию так сильно, что мысль о том, что ее можно потерять, равнозначна смерти.

– Тогда отправляйтесь к ней, – посоветовала Диана, – пока еще не поздно.

– Сейчас я не упущу ее. – Лоуренс сжал кулаки и встал. – Поеду к ней, а когда найду, скажу об этом. – Он умолк и нахмурился. – Похоже, я так и не сказал, что люблю ее. Я просил Викторию выйти замуж за меня, назвал ее прелестью, но ни разу не признался в любви.

– Лоуренс, наверное, это одна из причин, по которой Виктория оставила тебя. Видно, подумала, что ты не любишь ее. – Натан наблюдал за братом понимающе.

– Если найду ее, – пообещал Лоуренс, – обязательно скажу. Если еще не слишком поздно.


Лоуренс разыскал Викторию в Гайд-парке, она прогуливалась в обществе Амелии и миссис Фенвик. Стоял прекрасный солнечный день, парк стал наполняться людьми из высшего общества, спешить домой было ни к чему, и миссис Фенвик с удовольствием сидела на скамье у дорожки и беседовала с двумя знакомыми леди, а Амелия и Виктория продолжали прогуливаться.

Гайд-парк, где собирались все любители развлечений, для Виктории стал источником восторга. Наступил час, когда хищные охотники за любовными приключениями считали любую женщину вероятной добычей. Происходило открытое игривое общение представителей сильного и слабого полов, во время которого возникали безграничные возможности для зарождения тайной любовной связи.

Разодетые в лучшие наряды девушки привлекали к себе восторженные взгляды. Мимо промчался сверкающий красный фаэтон, которым правил сэр Джон Гибсон, рядом с ним устроилась самодовольная Клара Эллингем. Она свысока взглянула на Викторию и взяла под руку своего кавалера. Группа модных денди верхом на породистых длинноногих скакунах остановилась, чтобы полюбоваться девушками. Среди них был и привередливый лорд Фолконбридж. Пребывая в отличном настроении, молодые люди добродушно безобидно шутили, льстили и острили. Виктория и Амелия не оставались в долгу.

– Не оглядывайтесь, мисс Льюис, – растягивая слова, сказал лорд Фолконбридж, направивший своего скакуна к Виктории. Он ухмыльнулся и надменно оглянулся. – Похоже, я вижу лорда Рокфорда. Он направляется прямо к вам. Должен признаться, в настойчивости ему не откажешь. Однако пусть это вас не тревожит. Я сумею защитить вас, – с усмешкой заверил он.

Виктория обернулась и увидела джентльмена на породистом коне во фраке изящного покроя, бежевых бриджах и черных начищенных до блеска сапогах для верховой езды. Он направлялся прямо к ней, за ним ехал грум из его конюшни. Когда Виктория снова увидела Лоуренса, ее сердце забилось быстрее. Он был уже почти рядом и уставился на нее. Прикованная к месту, Виктория ждала с трепетом и страхом. Сердце громко стучало. Но вдруг она почувствовала вспышку гнева, вызванную пережитым ранее унижением. Не желая оказаться в глупой ситуации, осталась на месте.

Взгляды Лоуренса и надменного Фолконбриджа встретились. Последние двадцать четыре часа Лоуренса снедало желание увидеться и поговорить с Викторией, но он никак не ожидал, что застанет ее в обществе разодетых в пух и прах щеголей, однако ему удалось взять себя в руки. Виктория наблюдала за его приближением с явно враждебным выражением лица, свидетельствовавшим о том, что она не желает разговаривать с ним. Гордость Лоуренса не могла смириться с такой перспективой. Все же он должен поговорить с ней о серьезных вещах, и в этом ему не смогут помешать ни она, ни ее франтоватые друзья.

Лоуренс остановил скакуна. Кивнув в сторону денди, взглянул на Викторию:

– Добрый день, леди.

Полностью осознавая, как неожиданная встреча может подействовать на Викторию, Амелия предпочла не придавать этому значения, ибо считала лорда Рокфорда самым красивым мужчиной и подходящим мужем для подруги, несмотря на прежние размолвки. Она одарила его лучезарной улыбкой:

– Ба, да это ведь лорд Рокфорд. Какая приятная встреча. – Амелия тепло приветствовала его. – Разве не так, Виктория?

Виктория молча кипела от злости. Как он смеет приближаться к ней? Она холодно уставилась на него, точно не узнала, будто его не существовало, затем отвела взгляд, нанеся ему уничтожающее оскорбление.

От откровенного выпада Лоуренс застыл, гнев рвался наружу.

– Рокфорд, думаю, эта леди не желает общаться с вами, – заметил лорд Фолконбрилж, воспользовавшись моментом. – На вашем месте я бы шел своим путем.

– Вы не на моем месте, – выпалил Лоуренс, готовый убить его.

У Виктории сердце сжалось, когда она увидела на лице Рокфорда удивление и гнев, но ей не хотелось признаваться, что в этом виновата она сама. Но он заслуживал этого после того, как обошелся с ней у Пендлтонов. Краем глаза она заметила, с какой поразительной быстротой выражение гнева на его лице сменилось холодным отвращением.

В это мгновение в Виктории погибла частичка сердца. Она уже не могла смотреть на него. Почувствовала, что Лоуренс подъехал ближе и спешился. Сощурив глаза, лорд Фолконбридж наблюдал за ним, будто он оказался первой лисой, попавшей под его прицел в этом сезоне.

– Рокфорд, похоже, вы неприятны мисс Льюис. Почему вы пристаете к ней?

– Виктория, я желаю обсудить с вами некоторые вещи, – заявил Лоуренс, не обращая на него внимания. – Я знаю, вы скоро уезжаете, но остался ряд дел, которые мне хотелось бы уладить до вашего отъезда.

– Если нам надо поговорить, это можно сделать дома.

– Я приезжал к вам, но вас дома никогда не бывает. Был бы признателен, если бы вы немного прошлись со мной и выслушали то, что я хочу сказать.

– Виктория, ты обязательно должна выслушать его, – заговорила Амелия, надеясь, что лорду Рокфорду удастся разрядить обстановку и предотвратить отъезд Виктории в Америку, что, по ее мнению, было бы огромной ошибкой.

Виктория нерешительно долго смотрела на него. В отличие от разношерстных денди, наседавших на нее тропическими бабочками, Лоуренс Рокфорд казался мрачной, грозной силой. Виктория считала, что больше не увидит его, но он появился, и все ее тщательно выстроенные иллюзии оказались жестоко растоптанными. Почему бы ему не примириться с ее отъездом? Зачем продлевать ее несчастья?

– Пусть так, – неохотно согласилась она.

– Я вернусь к маме, – сказала Амелия, удаляясь от подруги. – Мы подождем тебя.

Лоуренс оставил своего скакуна на попечение грума. Виктория на прощание улыбнулась своим поклонникам, разгневанному лорду Фолконбриджу и пошла рядом с Лоуренсом.

– Искренне надеюсь, что у вас честные намерения, – игриво заметила Виктория, пытаясь вести себя легкомысленно. – Похоже, я оказалась в вашей власти, а вы, видно, решили скомпрометировать мою репутацию.

– Думаю, – спокойно ответил Лоуренс со скрытой иронией, – нам следует вернуться домой и поговорить. С другой стороны, у меня может возникнуть соблазн убить вас, поэтому лучше оставаться там, где больше людей.

– Знаю, вам неприятно застать меня здесь с отвратительным лордом Фолконбриджем, однако советую подумать, стоит ли убивать меня ради того, чтобы оказаться повешенным.

– Не вводите меня в искушение, – откликнулся Лоуренс, его голос и лицо исказились гневом. Он удержал ее как раз в тот момент, когда она хотела отвернуться от него, и притянул к себе. – Ладно. Пойдем туда, где меньше народа.

– Как вам угодно, – ответила она. В ее голосе вдруг послышались печаль и боль. – Но если вы так сильно ненавидите и собираетесь убить меня, не стану возражать.

Лоуренс взглянул на Викторию, ей удалось унять его гнев и задеть в душе более нежные струны.

– Не смешите меня, – тихо сказал Лоуренс. – Как я же могу ненавидеть вас? Совсем наоборот. Однако вы действительно причинили боль, отвергнув меня.

– Только не говорите мне о боли. Я испытала боль, когда умерла мать. Я испытала боль, когда узнала ужасные вещи, связанные с ней. Я испытала боль, когда пыталась узнать, что произошло на самом деле, что стояло за всем этим. Затем я снова испытала боль, когда вы обманули меня, скрыв правду, которую обязательно следовало знать. Вы вели себя черство и безнравственно. Я потрясена. Лоуренс, как вы могли так поступить? Как вы могли? От вас я такого не ожидала. Вы должны были стать мне другом, почти моим мужем. Знаю, я все погубила, оставив вас. Если бы вы так не сердились на меня, могли бы понять… потому… потому… – Она вдруг умолкла, не в силах договорить… сказать, что любит его… Ее голос сорвался, сдавленный болью и слезами.

Лоуренс изменился в лице, смотрел на нее с нежностью и изумлением. Коснулся ее лица, нежной щеки, и ей на мгновение, только на мгновение, показалось, что он обнимет ее. Виктория стояла и смотрела на Лоуренса, едва смея надеяться, думать.

– Простите меня за то, что я причинил вам боль. Вы не хотите выслушать меня?

Она кивнула. Он отпустил ее, но она тут же повернулась, собираясь уйти. Лоуренс снова схватил ее за руки.

– Виктория, не уходите, – умолял он.

– Вы хотите меня в чем-то упрекнуть? – вспыхнула она, безуспешно пытаясь вырваться. – Когда я вспоминаю о том, что вы говорили… о вашем гнусном предложении… Вы… вы жалкий, отвратительный, бессовестный тип.

Затащив ее за кусты, где их никто не мог увидеть, чему Лоуренс обрадовался, он отпустил ее.

– Я хочу сделать вам другое предложение.

– Неужели? Так вот, меня больше не интересуют ваши предложения! – гневно выпалила Виктория. – Я все еще испытываю боль, думая о вашем последнем предложении. Вы уже оскорбили меня один раз, больше я вам этого не позволю.

Лоуренс поморщился, когда она напомнила об этом, но не смутился.

– Виктория, я прошу вас стать моей женой.

– Вашей женой? – Она уставилась на него, не веря своим ушам. – Помнится, вы уже просили меня стать вашей женой. Но успели использовать меня как… шлюху. Какой стыд. Отвратительно.

– Не говорите так.

– Почему же? Ведь это правда? Или вас замучило чувство вины?

Лоуренс вдруг горестно рассмеялся:

– Единственная моя вина заключается в том, что я желаю вас с того мгновения, как мы встретились. В том, что мы делали, нет ничего отвратительного. Мы стали любовниками задолго до этого, с того мгновения, как наши губы соприкоснулись. Виктория, почему вы не слушаете меня? Разве вы не видите, что я говорю правду?