— Нет, — твердо сказала я. — В этом поезде погибли и другие люди. Что же, все они совершали побег от своих мужей или жен?

Она рассмеялась.

— А ведь вы правы! Я знала, что вы обладаете здравым смыслом. И вы правда не думаете, что я не взяла грех на душу, посоветовав ей выйти замуж за Коннана?

— Вы не должны винить себя, — ответила я. — Ведь вы советовали ей от чистого сердца, будучи уверены, что так для нее же будет лучше. К тому же советы советами, но в конечном итоге мы все сами выбираем свою судьбу. Я уверена в этом.

— Вы очень успокоили меня, мисс Ли. Я вам так благодарна! Я надеюсь, вы останетесь к чаю?

— Большое спасибо, но мне надо постараться вернуться домой до темноты. Сейчас рано темнеет.

— Да-да, конечно. Я не должна вас задерживать. Но обещайте мне, что, как только Элвиан совсем поправится, вы приедете с ней навестить меня.

— Непременно.

Она проводила меня до дверей, на прощанье снова попросив меня не разглашать ее откровения. Я опять заверила ее, что ей не о чем беспокоиться.

По дороге домой я думала только о том, что узнала от бабушки Клары в этот наш разговор, и вдруг, уже у самого Маунт Меллина, меня осенила мысль, что Джилли — сводная сестра Элвиан. Я тут же вспомнила рисунки в тетради Элвиан, изображавшие девочку, похожую на них обеих.

Значит, Элвиан знает. Или просто опасается того, чему не хочет поверить? Может, она старается убедить себя, что ее отец — не Джеффри Нанселлок, а Коннан? Или же, зная правду, жаждет того, чтобы Коннан принял ее в свое сердце как родную дочь?

Я почувствовала огромное желание помочь им всем, вывести их из этого трагического лабиринта, в который завело их неблагоразумие Элис. Я могу это сделать, убеждала я себя. Я сделаю это.

И тут я вспомнила о леди Треслин, и мое настроение сразу упало. Какими же нелепыми мечтами забиваю я себе голову! Разве я, гувернантка, могу претендовать на то, чтобы указать Коннану путь к счастливой и спокойной жизни?

* * *

Приближалось Рождество, а с ним пришло и то радостное возбуждение, которое всегда приносит этот праздник. Китти и Дейзи постоянно перешептывались, миссис Полгри жаловалась, что они сводят ее с ума своей бестолковостью, но при этом не могла скрыть своего собственного волнения по поводу предстоящего праздника.

Я начала думать о рождественских подарках и даже составила список тех, кому собиралась их дарить, чтобы никого не забыть. Надо было что-то придумать для Филлиды и ее семейства и, конечно, для тети Аделаиды. Но больше всего меня волновало то, что я подарю обитателям Маунт Меллина. За месяцы, проведенные здесь, я скопила немного денег и могла себе позволить потратить некоторую сумму на подарки.

Поэтому как-то раз я выбрала время и поехала верхом в Плимут. Оставив лошадь под присмотром конюха известной мне гостиницы, я отправилась по магазинам. Подарки родственникам я выбрала быстро — книги для Филлиды и теплый шарф для тети Аделаиды. Прямо в магазине я оплатила доставку, чтобы уже не думать о том, как переслать им подарки. Гораздо больше времени ушло у меня на то, чтобы решить, что купить для каждого из жителей Маунт Меллина. В конце концов я остановилась на шарфах для Дейзи и Китти — зеленом и красном — и на голубом шарфе для Джилли. Для миссис Полгри я купила бутылку виски, думая, что она обрадует ее больше любого другого подарка, а для Элвиан выбрала набор разноцветных носовых платков с вышитой на них буквой «Э».

В сочельник я вызвалась помочь миссис Полгри и горничным украсить центральный холл. Накануне мистер Полгри и Тэпперти уже принесли туда с улицы побеги плюща, ветки остролиста, самшита и лавра и украсили ими колонны. Китти и Дейзи показали мне, как делаются рождественские кусты. Мое невежество в этом вопросе их приятно поразило, так как дало им некоторое превосходство надо мной в их собственных глазах. Надо же, мисс не знает, что такое рождественский куст! А это оказалось вот что: пара деревянных обручей вкладывалась один в другой, образуя условную сферу. Обручи затем украшались зелеными ветками, и на них подвешивались апельсины и яблоки. Должна признать, это выглядело очень красиво. Мы сделали несколько таких «кустов» и подвесили их в проемах окон.

После большого зала точно таким же манером был украшен малый — на половине слуг.

— У нас здесь бывает свой бал одновременно с хозяйским, — гордо сообщила мне Дейзи, и я задумалась над тем, на какой из этих балов должна буду пойти я. Может быть, ни на тот, ни на другой. Положение гувернантки где-то между положением слуг и хозяев, подумала я.

— Господи, — воскликнула Дейзи, — скорей бы завтра! Прошлое Рождество было не таким, как всегда, потому что в доме был траур. Хотя у нас на половине слуг было не так уж плохо. Мы и наелись, и напились вволю, и повеселились.

Весь сочельник из кухни по дому разносились удивительные ароматы. Тэпперти и несколько конюхов даже пришли к черному входу только для того, чтобы всласть надышаться ими. Миссис Тэпперти была призвана в помощницы и весь день провела на кухне, работая под началом миссис Полгри. Последнюю трудно было узнать. От ее степенности не осталось и следа — раскрасневшаяся, запыхавшаяся, она сновала по кухне, помешивая тесто, заглядывая в духовку и без умолку говоря о разных рождественских пирогах с мудреными корнуэлльскими названиями, которые я слышала впервые в жизни.

Я же оказалась в кухне, потому что меня тоже призвали на помощь.

— Смотрите за этой кастрюлей, мисс, — наставляла меня миссис Полгри. — Как только закипит, зовите меня.

Я любовалась на только что вытащенные из духовки румяные пирожки, источавшие пряные запахи мясной и луковой начинки, когда в кухню влетела Китти и закричала:

— Мэм, скорее, певчие пришли!

— Ну так зови же их в дом! — воскликнула миссис Полгри, вытирая ладонью вспотевший лоб. — Чего ты ждешь? Разве ты не знаешь, дорогуша, что если заставить рождественских певчих ждать, можно накликать беду?

Я пошла вслед за миссис Полгри в холл, где собралась группа деревенских парней и девушек. Когда мы пришли, они уже пели, и мы присоединились к хору. Когда они спели несколько традиционных рождественских гимнов, в холле появились Китти и Дейзи, неся подносы с непременным угощением — разнообразными пирожками, домашним медом и вином из ежевики. Когда же с угощением было покончено, старший певчий торжественно протянул миссис Полгри украшенную зеленью и красными лентами чашу, в которую та с достоинством опустила несколько монет.

Когда певчие ушли, Дейзи вдруг воскликнула, обращаясь ко мне:

— Ой, мисс, я совсем забыла! Вам посылка пришла. Я отнесла ее в вашу комнату и хотела вам сказать, но тут певчие пришли, я и позабыла.

Я медлила, и Дейзи удивилась:

— Разве вам не хочется узнать, что в посылке, мисс? Большой такой сверток, а в нем вроде коробка.

Конечно же, мне было интересно. Просто я не сразу очнулась от той мечтательной задумчивости, в которую меня повергло пение рождественских гимнов в этом старинном, празднично украшенном зале. Я думала о том, как мне хотелось стать частью этого маленького, богатого традициями мира, узнать обычаи и легенды, хранимые его обитателями, иначе говоря, я думала о том, как мне хотелось остаться здесь навсегда… «Признайся уж, — сказала я себе, усилием воли возвращая себя к реальности, — что на самом деле тебе хочется невероятного — стать ни больше ни меньше как хозяйкой Маунт Меллина. Полно — чудес не бывает, и хватит мечтать о невозможном».

Я пошла в свою комнату, где обнаружила посылку от Филлиды.

Развернув ее, я увидела черную шелковую шаль, вышитую зелеными и янтарного цвета нитками, и янтарный, похожий на испанский, гребень для волос, Я накинула на плечи шаль и воткнула в волосы гребень. Глянув в зеркало, я едва узнала себя. На меня смотрело некое экзотического вида создание, больше похожее на испанскую танцовщицу, чем на английскую гувернантку.

В коробке, вложенной в посылку, было что-то еще. Открыв ее, я увидела платье — одно из самых моих любимых платьев Филлиды. Оно было из зеленого шелка — того же оттенка, что и вышивка на шали. Из складок платья выпало письмо.

«Милая Марти!

Как твое «гувернантство»? Судя по твоему последнему письму, скучать тебе не приходится. Твоя Элвиан мне представляется этаким маленьким монстром. Избалованная девчонка, могу поклясться! Надеюсь, там с тобой хорошо обращаются? Из письма следует, что с этим вроде все в порядке. Кстати, что это с тобой случилось? Ты всегда раньше писала такие занимательные и забавные письма, а с тех пор как ты там поселилась, тебя словно косноязычие одолело. Это может значить, что тебе там или очень нравится, или наоборот. Так как же?

Шаль и гребень — это тебе от меня на Рождество. Надеюсь, тебе они понравятся, потому что я очень их долго выбирала. Они не слишком фривольны? А то, может, ты бы предпочла комплект шерстяного белья или какую-нибудь нравоучительную книгу? Уж очень слышна гувернантка в тоне твоих писем! Как бы то ни было, теплое белье ты и так получишь от тети Аделаиды.

Интересно, как ты будешь встречать Рождество — вместе с хозяевами или во главе стола для прислуги? Я уверена, что тебе предстоит первое. Они не могут не пригласить тебя — в конце концов это Рождество. Ты будешь ужинать вместе с ними, даже если это будет один из тех ужинов, когда кто-то из гостей в последний момент присылает сказать, что не придет, и за гувернанткой посылают, чтобы за столом не оказалось нечетное число гостей. Пусть даже так, но ты должна быть за праздничным столом! Представляю, как ты появишься в своей новой шали и с гребнем, и в тебя влюбится с первого взгляда какой-нибудь миллионер.

Если серьезно, Марти, то я подумала, что тебе не помешает оживить свой гардероб чем-нибудь по-настоящему нарядным. Поэтому я и дарю тебе свое зеленое платье. Не думай, что я просто избавляюсь от него, как от ненужного. Я его очень люблю и дарю тебе не потому, что оно мне надоело, а потому, что тебе оно идет больше, чем мне.

Напиши мне, пожалуйста, о том, как пройдет Рождество. И прошу тебя, милая сестрица, не отпугивай своих соседей по праздничному столу и возможных ухажеров ледяными взглядами и своими чересчур умными высказываниями. Будь мягкой и ласковой, и судьба принесет тебе любовь и удачу.

Счастливого Рождества, дорогая Марти, и напиши мне поскорей — я хочу знать все новости. Дети и Уильям шлют тебе поклон и наилучшие пожелания.

С любовью, твоя Филлида».

Я даже расчувствовалась, прочитав это письмо. Милая Филлида, значит, она часто думает обо мне. Шаль и гребень, присланные ею, действительно были очень красивы, хотя и не совсем уместны в моем скромном положении, ну а то, что она подарила мне одно из своих лучших платьев, и вовсе тронуло меня.

Я вздрогнула, услышав, как кто-то вскрикнул. Резко обернувшись, я увидела Элвиан у двери, ведущей в классную комнату.

— Мисс! — воскликнула она. — Это вы!

— Конечно, а кто ты думала?

Она не ответила, но я и так знала, за кого она приняла меня.

— Я никогда не видела вас такой, мисс, — сказала она.

— Ты просто никогда не видела меня в этой шали и с гребнем в волосах.

— Вы сейчас очень… красивая, мисс.

— Спасибо, Элвиан.

Она до сих пор не вполне пришла в себя, бедняжка. Я снова взглянула на себя в зеркало. Да, в этом наряде я действительно выглядела иначе, чем обычно, и немудрено, что воображение Элвиан сыграло с ней шутку, выдав меня за ее мать, — ведь я была того же роста, что и Элис, а окутывающая меня шаль скрывала разницу в наших фигурах, известную мне по ее амазонке.

* * *

Рано утром меня разбудили веселый смех и оживленный разговор слуг под моим окном. Я открыла глаза и подумала: «Рождество. Мое первое Рождество в Маунт Меллине».

«Может, оно же и последнее», — тут же сказала я себе, чтобы охладить свой мечтательный пыл. Ведь между этим и следующим Рождеством лежит целый год. Кто знает, что может произойти за это время?

Я уже встала, когда Дейзи принесла мне воду для умывания. Вопреки обыкновению, она не задержалась, чтобы поболтать, и сразу убежала, сказав мне только, что у нее «ужас сколько дел» и что мне тоже нужно поторопиться, иначе я пропущу христославов, которые должны прийти перед тем, как все отправятся в церковь.

Я быстро умылась, оделась и достала все заготовленные мною свертки с подарками. В этот момент в комнату вошла Элвиан. Она держала в руке вышитые носовые платки, которые я положила у ее кровати, пока она спала.

— Спасибо, мисс, — сказала она с необычной для нее застенчивой улыбкой. — Счастливого Рождества!

Я обняла ее и поцеловала, и, хотя ее явно смутила эта демонстрация чувств, она ответила на мой поцелуй.