– Какое милое дитя, правда, Рэнд? – восхитилась Амелия, когда они с сыном отправились за багажом. – Не верится, что ей почти двадцать два. В таком возрасте уже можно выходить замуж. Она и умница к тому же. Соответствует семье Коулмэнов. Билли много трудов положила, чтобы вырастить ее. Почти столько же, сколько я с тобой, – нежно добавила Амелия.

– Она не дитя, мама. У нее глаза не ребенка, а взрослой девушки, – со знанием дела сказал Рэнд.

– Она всегда останется для меня ребенком, так же, как и ты, в глубине моего сердца. Сойер – последняя из Коулмэнов и, судя по рассказам Билли, занимает во многих отношениях то место, которое отводилось Райли его отцом.

Амелия уселась на заднее сиденье «мерседеса» Билли, а Рэнд расположился рядом с Сойер. Сойер включила двигатель; роскошный автомобиль ожил и рванулся вперед, разметая снег и лед на своем пути. Рэнд закрыл глаза в притворном ужасе. Амелия улыбнулась. Эта девушка – подходящая пара ее сыну. Надо сказать об этом Билли.

– Где ты училась водить машину? – спросил Рэнд, в то время как Сойер миновала в опасной близости снегоочиститель и грузовик у края дороги.

– Можно сказать, сама. Летаю я лучше. Только не говори, что нервничаешь, когда я веду машину.

– Нервничаю? Вернее сказать, я просто столбенею, произнес Рэнд сквозь зубы. Тяжелая машина резко остановилась, едва не врезавшись в сугроб, шины скрипнули на обледеневшем участке дороги. Сойер сжала руль руками, затянутыми в перчатки. Слегка повернулась к Рэнду.

– По-моему, Рэнд, у тебя две возможности выбора: или ты идешь до Санбриджа пешком, или сидишь смирно. Выбирай.

– Далеко до Санбриджа?

Сойер рассмеялась:

– Сорок миль, рукой подать. Твоя нежная английская кожа пострадает от мороза. Что будем делать?

Рэнд поднял руки вверх. И смех, и тон полушутливый, но в глазах таилось что-то еще. Она бы запросто выкинула его из машины. Черт побери, где она пропадала всю его жизнь? Росла. Он решил, что конечный продукт ему нравится.

– Поехали.

Бросив взгляд в зеркальце дальнего обзора, Сойер убедилась, что тетя одобряла ее поведение. Почему сердце бьется так сильно, а во рту стало сухо? Ей не нравилось, как этот человек на нее действовал. Он чертовски красив, слишком опытен, слишком наблюдателен. Было очевидно, что не такую девушку он ожидал увидеть, так же, как и он не тот, кого ожидала встретить она. Она не на том рынке, где выставляют на продажу флирт или необременительные отношения; у нее есть дело, которое нужно завершить, и обязательства перед Моссом и Билли. Какие бы чувства к этому человеку она ни испытывала, это только осложнило бы ситуацию. Кроме того, он, вероятно, считает ее слишком молодой для себя.

Большая часть пути прошла в молчании. Амелия дремала в уголке теплой машины. Рэнд сидел, сложив руки на груди, с мрачным выражением на лице. Наконец он заговорил:

– У тебя есть права на управление самолетом? Сойер кивнула.

– Кроме того, я скоро стану инженером-авиаконструктором.

У Рэнда загорелись глаза. Он явно одобрял то, что слышал и видел.

– Заключим перемирие? – спросил он улыбаясь. Сойер глянула на него.

– Твои глаза тебя не обманывают. Не вмешивайся в мою жизнь. И не думай, что я не могу в любой момент прервать перемирие, потому что я женщина.

Амелия не скрывала довольной улыбки. Так она и знала, что эти двое стоят друг друга. Все эти мелкие стычки, заявления и утверждения – способ познакомиться. Уж кого она знала до мельчайших подробностей, так это Рэнда, а по его глазам она видела, что с ее сыном что-то происходит.

* * *

Хруст утоптанного снега под шинами автомобиля на подъездной аллее предупредил Билли о том, что Сойер вернулась из аэропорта. Вставая с удобного кресла, она вдруг почувствовала себя старой и разбитой. Посмотрела на Мосса, потом прошла в холл, чтобы встретить прибывших, но не забыла осторожно закрыть за собой дверь. Моссу нужен отдых, и теперь она проследит, чтобы покой был ему обеспечен.

– Амелия, как чудесно ты выглядишь! Амелия обняла Билли.

– Вот так обе мы обманываем друг друга, утверждая, что нисколько не изменились.

– Это не обман. Ты выглядишь все так же, только становишься старше.

– Ты мне льстишь, – засмеялась Амелия. – Ты помнишь Рэнда?

Билли протянула руку высокому, красивому молодому человеку, стоявшему рядом с Сойер.

– Сколько воды утекло. Когда я видела тебя в последний раз, ты не расставался со своей игрушкой.

Сойер разразилась смехом. Рэнд запрокинул голову и тоже засмеялся. Его смех звучал очень приятно, и Билли сразу же понравился взрослый сын Амелии.

– Эти двое перебрасывались колкостями всю дорогу до дома, – радостно объявила та. Билли улыбнулась. Амелия уже прикидывала, как бы свести молодых людей вместе. У Сойер оживленно поблескивали глаза. Рэнд поглядывал оценивающе.

– Как Мосс? – с беспокойством спросила Амелия. Билли покачала головой:

– Не слишком хорошо. Сейчас он спит. Пойдемте в библиотеку. Там затопили камин, мы можем подбросить дров.

– Я собираюсь отвести Рэнда в кабинет и показать самолет. Если понадоблюсь дедушке, вы знаете, где меня искать.

Оставшись в библиотеке наедине с Амелией, Билли протянула давней подруге бокал шерри.

– Какого прекрасного сына ты воспитала, Амелия. Ты умеешь ладить с детьми, с Рэндом и Сьюзан.

– Просто они очень хорошие дети. – Амелия тихо засмеялась. – Я понимаю, как трудно тебе было отправить ко мне Сьюзан.

– В то время мало что можно было сделать, учитывая тот переполох, который нам устроила Мэгги. Все мы понимали, что так будет лучше для Сьюзан, хотя, должна признаться, я и думать не могла, что она почувствует себя с тобой в Англии как утка в воде. Я так горжусь ею, Амелия. Она сама себе создала имя и производит впечатление женщины, счастливой в замужестве. Даже если мы не так близки друг к другу, как мать и дочь, я не могла бы не восхищаться ею. И у меня всегда есть Сойер. Это то же самое, что получить еще один шанс в жизни.

– Она чудесная. Но, кстати, всегда такой оставалась. И, конечно, в той семье пользуется всеобщей любовью. Нет, хватит. Ты все еще можешь предъявить свои права на кусочек счастья, Билли. Когда я смотрю на Сойер, то вижу тебя тридцать лет тому назад. Она так же сильно похожа на тебя, как Рэнд на своего отца. Тот же образ.

– Тогда я понимаю, почему ты влюбилась по уши в отца Рэнда. Такой красивый блондин. Ему, должно быть, лет тридцать пять, тридцать шесть?

– Тридцать восемь, и, пожалуйста, не напоминай мне! Специалист по пластическим операциям говорит, что у меня только одно лицо на всю жизнь! Боже, как бы мне хотелось иметь твою кожу.

Билли рассмеялась и вновь наполнила бокал Амелии. Разговор становился серьезным.

– Я кое-что должна сказать тебе, Амелия. Наберись мужества. Речь идет о Моссе. У него лейкемия. Времени осталось не так много.

Последовало несколько минут неверия и напряженного выспрашивания, прежде чем Амелия, казалось, примирилась с жестокой правдой.

– Не могу поверить, – плакала она. – Только не Мосс. Он – все, что у меня осталось, Билли. – Тяжелые рыдания сотрясали все ее тело.

– Это не так. У тебя есть Рэнд, Сьюзан и я. Мы еще верны друг другу. Амелия, ты должна быть сильной. Не делай ситуацию для Мосса еще труднее, чем она есть. Обещай, что будешь держать себя в руках. – Она обняла подругу, всячески утешая ее. Бедная Амелия. Бедная, одинокая Амелия. Всю жизнь любовь и одобрение Мосса поддерживали ее.

– Знаешь, Билли, – Амелия высморкалась и вытерла глаза, – в самые трудные для меня времена, когда я росла здесь, в Санбридже, под неодобрительным оком папы, я всегда могла пойти к Моссу со своими переживаниями. Ради меня он шел против отца, защищал меня. И даже когда я разбила свою жизнь, я всегда знала, что могу рассчитывать на то, что он любит меня.

– Я знаю, знаю, – успокаивала ее Билли.

– Когда мы с ним увидимся, он сразу поймет, что мне сказали. Он увидит. Никаким образом я не смогу скрыть это.

– Я и не прошу тебя прятать свои чувства, Амелия. Конечно, ты должна дать понять Моссу, как сильно ты его любишь, как скучаешь по нему. Скажи ему, как много он для тебя значит. Ты его сестра, вас объединяют общие воспоминания, общие истоки. Я только прошу тебя согласиться с его решением отказаться от лечения. Позволь ему соблюсти достоинство. Не дави на него, Амелия. Подумай о его страданиях, прежде чем печалиться о своих собственных.

Амелия сжала руку Билли.

– Конечно, ты права. Ты так хорошо знаешь меня. Когда ты мне сказала, что он отказывается от лечения, я сразу же решила заставить его лечь в больницу. Теперь же я просто дам ему понять, что всегда буду здесь, если понадоблюсь ему.

– Ты ему понадобишься, Амелия. Ты ему всегда нужна.

* * *

Последующие дни были напряженными и неистовыми. Глаза Мосса неотступно следили за Билли. За все годы их брака никогда он не уделял ей так много внимания. Теперь его неподвижный взгляд стал напряженным и задумчивым. Она чувствовала: Мосс оценивает, прикидывает, размышляет, и ему нравится то, что он открывает для себя. Это ее утешало, но не значило и половины того, что должно было значить, как она когда-то думала. Ей больше не нужно его одобрения, но приятно было сознавать, что Мосс самого высокого мнения о ней. Ирония судьбы!

* * *

Был вечер последнего дня пребывания Амелии и Рэнда в Санбридже. Рука об руку Рэнд и Сойер ворвались в комнату, где разговаривали Билли, Амелия и Мосс.

– Если нет возражений, – прервала их беседу Сойер, – Рэнд везет меня в город на ужин. Тетушка Амелия, вы согласны, да?

Амелия кивнула.

– Езжайте. Но, – предостерегающе подняла она палец, – наш самолет улетает в семь утра, так что постарайтесь до того времени вернуться. В аэропорт ехать долго.

– Ну, к тому времени мы уж точно вернемся, – ответил Рэнд. – После ужина это дитя настаивает на танцах до утра. Техасский стиль. – Он сделал гримасу. – Собирается вести меня в заведение под названием «У Грязной Нелли». – Рэнд посмотрел на Сойер. – Вернусь ли я оттуда живым?

– Хороший вопрос, – засмеялась Билли. – Доверься Сойер.

Когда парочка вышла из комнаты, Мосс обратился к Билли и Амелии со странным выражением лица:

– Не слишком ли он стар для Сойер? – Амелия открыла рот. Билли заморгала.

– Стар? – повторила она. – Мосс, они ведь всего лишь отправились поужинать. Рэнд уезжает утром. Я бы на твоем месте не беспокоилась.

– Дома Рэнда преследуют десятки молодых женщин, – улыбнулась Амелия. – Не волнуйся из-за этого невинного ужина.

Мосс недовольно фыркнул:

– А еще считается, что женщины проницательны во всем, что касается любви. Почему ни одна из вас не обратила внимания на чувства Рэнда к Сойер? Я, без сомнения, разглядел. Или именно мужчина должен распознать симптомы? – В его голосе прозвучало раздражение. – Забери его завтра домой, Амелия, и не привози, пока проект не будет закончен. У Сойер есть теперь важное дело, и я не хочу, чтобы она отвлекалась.

Билли бросила взгляд на Амелию.

– Мы это уладим, Мосс, – резко ответила ему сестра. – Они разумные взрослые люди, а Сойер знает, что поставлено на карту… Почему бы тебе не расслабиться и не вздремнуть немного? Билли, мне потребуется твоя помощь в сборах. Если все заранее приготовить, то нам завтра останется лишь выпрыгнуть из постелей, одеться и ехать в аэропорт.

Мосс кивнул и закрыл глаза. Боже, как он ненавидел все эти вынужденные провалы в сон, которые организм требовал от него. Времени так мало, а ему приходится спать по пять раз в день. Он едва заметил, что Билли и Амелия вышли из комнаты. Мосс попробовал открыть глаза, но тяжелые веки не поднимались. Он так любит смотреть на Билли, когда она перемещается по комнате такой очаровательной походкой, от которой у нее покачиваются бедра. Но сейчас он очень устал. Завтра он еще насмотрится на нее.

* * *

Сойер оказалась в затруднении. Не допустила ли она ошибку, согласившись провести этот последний вечер с Рэндом? Может быть, стоило сослаться на занятость? Но она хотела быть с ним, хотела сидеть за столом напротив него и чувствовать согревающее тепло его глаз. Хорошо, что он уезжает утром. Но эти несколько часов сегодня вечером принадлежат ей.

Рэнд протянул через стол руку и сжал пальцы Сойер. Его красивое лицо в обрамлении золотых волос было освещено свечами и отблесками подсвечников.

– Я всегда любил Англию и, где бы ни был, не мог дождаться возвращения. На этот раз все иначе. Я не хочу уезжать. Ты совсем молоденькая девушка, Сойер Коулмэн, а я думаю – нет, знаю, – что если бы остался, то… Ты веришь, что я не бросаю слов на ветер?

Сойер попыталась изобразить на лице самую естественную улыбку.

– Мне жаль, что ты уезжаешь. Мы только начали узнавать друг друга. Время, которое мы провели в кабинете дедушки, останется замечательным воспоминанием для меня.