Барбара Картленд - Храм любви

Герцог принял ванну и переоделся. Он был уже почти готов, когда лакей в алой с золотом ливрее, какую носила прислуга вице-короля, пришел сказать, что его ожидает лорд Керзон.

Герцог собрал свои записи и отправился в удручающе долгое путешествие от своей спальни к личному кабинету вице-короля, находящемуся в юго-западном крыле. Войдя в комнату, он с облегчением увидел, что лорд Керзон в одиночестве сидит за письменным столом, заваленным грудами бумаг.

При появлении герцога вице-король встал, и на лице его появилось радостное выражение, делающее его моложе, чем он был на самом деле.

– Вот вы и вернулись, Виктор! – воскликнул он. – Я счастлив видеть вас снова.

– Мне столько нужно вам рассказать, – ответил герцог.

– Горю желанием услышать. В свою очередь, и я вам должен сообщить о том, что вас, несомненно, удивит.

Герцогу настолько не терпелось показать фотографии и прочитать свои записи, что он не обратил особого внимания на эти слова.

И только через час, когда он уже кончил рассказывать обо всем, что видел по дороге, только тогда вице-король сказал, откинувшись в своем кресле:

– Вы оказали мне огромную помощь, Виктор. Не знаю, как вас благодарить за то, что вы мне так помогли. Но одному Богу известно, сколько еще остается сделать.

– По крайней мере, начало положено, – произнес герцог. – Но я совершенно с вами согласен. Не хватит жизни и даже нескольких жизней для того, чтобы спасти все, что нуждается в спасении в этой стране.

Говоря это, он подумал, что, может быть, сейчас самый подходящий момент, чтобы намекнуть лорду Керзону о своей готовности отправиться в следующую, экспедицию, и притом в одиночестве.

Но прежде чем он успел что-либо сказать, лорд Керзон опередил его.

– У меня есть письмо, которое может вас удивить. Я чувствую: необходимо что-то предпринять. Кроме того, я совершенно уверен, что вы единственный человек, способный помочь мне.

Герцог слушал, не понимая, что имеет в виду вице-король. Кроме того, его преследовали мысли о Шарлотте, ожидающей встречи с ним.

Он подумал, что, вероятно, она полна решимости со всей определенностью сообщить лорду и леди Керзон о характере их отношений. Она сделала бы это с таким умом и тонкостью, что они даже не заподозрили бы, что с ее стороны это был бы тщательно продуманный шаг. Одновременно она намекнула бы, что вскоре должна стать герцогиней Инглбери.

– Что же я могу сделать? – вырвалось у герцога.

Совсем как ребенку, ему захотелось ковер-самолет, на котором можно улететь из губернаторского дворца на край света, где она никогда не сможет его настичь.

Вице-король наконец нашел письмо, которое искал, и, разворачивая его, сказал:

– Я попросил перевести это на английский. Мне показалось, что так нам обоим будет легче его понять. Но, полагаю, вы говорите по-явански?

– По-явански? – спросил герцог с изумлением.

Вице-король кивнул:

– Да. Это личное письмо от султана Джокьякартты. Он написал мне потому, как здесь витиевато объясняется, что услышал о моих намерениях восстановить памятники индийской архитектуры и на коленях просит меня оказать ему содействие.

– В чем именно? – спросил герцог.

– Вы, конечно, слышали, о великолепном храме Боробудур?

Герцог немного подумал.

– Это на Центральной Яве, – сказал он, – и если я не ошибаюсь, Боробудур открыл Стамфорд Раффлз. Это произошло во время наполеоновских войн, когда тот был губернатором Явы.

– Именно так, – согласился вице-король. – И я знаю, что вы лучше, чем кто-либо другой, помните, что Раффлз в 1814 году приказал расчистить храм.

– И что же случилось?

– Предполагалось, что работы будут продолжены, но к этому времени к власти снова пришли голландцы, – объяснил вице-король.

– Так об этом вам пишет султан? Не думаю, чтобы вы могли многое сделать, да и голландцы вряд ли будут рады вашему вмешательству.

– Султан прекрасно это понимает, – ответил лорд Керзон. – Но он сообщает мне, что у него есть сведения о другом храме исключительной важности, который находится ближе к Джокьякарте,.

Некоторое время он помолчал и затем продолжал:

– По его словам, этот храм еще не обнаружен и голландцы о нем не знают.

Герцог приподнял брови, но ничего не сказал, и вице-король заговорил снова:

– Султан пишет, что этот храм уникален. Именно поэтому он просит, вернее умоляет меня лично явиться туда. Разумеется, это невозможно. Скорее, я бы послал кого-нибудь, кто постарается спасти храм, от осквернения.

– Что вы имеете в виду? – спросил герцог.

– Я говорю о грабителях, которые появятся, если это место будет открыто и исследовано.

Герцог вздохнул. Слишком часто он слышал о подобных случаях происходивших в Греции, в Египте, да и в любой части света, где только находились памятники исторического значения, которые можно было распродать коллекционерам.

– Я хотел бы, чтобы вы прочитали письмо султана, – сказал вице-король. – Не могу отделаться от чувства, Виктор, что Джокьякарта заслуживает именно вашего посещения.

Герцог с удивлением посмотрел на него.

– Вы говорите серьезно? – спросил он.

– Совершенно серьезно, – ответил лорд Керзон. – И зная о великолепии Боробудура, которое оценили, кажется, только англичане, я не могу остаться равнодушным к просьбе султана.

Он остановился и затем добавил:

– Кто знает, может быть, там еще один Боробудур, который необходимо спасти для потомков. Но он нуждается в защите не только от забвения, но и от голландцев, которые без всякого почтения относятся к восточным религиям и не понимают, что собой представляют сокровища Явы.

Лорд Керзон говорил очень резко, как всегда, когда речь заходила о том, что памятники, представляющие большой исторический интерес, разрушаются, или к ним относятся без должного внимания.

И, слушая его, герцог вдруг понял, что возможность собственного спасения явилась ему тогда, когда он менее всего этого ожидал.

Герцог испытывал одновременно воодушевление и облегчение, думая о том, что вице-король разрешил самые жгучие его проблемы.

Тем временем лорд Керзон продолжал смотреть на письмо султана. По его лицу герцог понял, до какой степени он разгневан.

– После того, как я получил это письмо, – сказал лорд Керзон, – я постарался кое-что выяснить, разумеется, самым секретным образом.

Герцог не понял, о чем идет речь, но не стал перебивать, и вице-король продолжал:

– К своему ужасу я узнал, что четыре года назад, в 1896 году, голландские чиновники в качестве сувениров прёзентовали сиамскому королю Чулалонгкорну, который находился там с визитом, восемь повозок, нагруженных уникальными реликвиями Боробудура.

– Я не могу этому поверить! – воскликнул герцог.

– К сожалению, это так, – сказал лорд Керзон. – Дар состоял из тридцати барельефов, пяти статуй Будды, двух львов и скульптуры стражника.

– Но это же звучит совершенно неправдоподобно! Неужели они могли сделать такое?!

– Многие из этих неповторимых произведений искусства уже находятся в руках частных коллекционеров, – с горечью произнес лорд Керзон.

Наступила пауза, затем он продолжал:

– И кроме того, как вы прекрасно понимаете, Виктор, тайному разграблению подвергаются тысячи других, более мелких по размерам, но все равно бесценных шедевров искусства.

– Не могу поверить, чтобы голландцы так безответственно относились к гибели сокровищ искусства Явы, – сказал герцог. Впрочем, произнося эти слова, он вспомнил, что и в отношении культуры Востока голландцы не оказались тонкими ее ценителями. До него уже доносились смутные слухи о том, как они обращаются с храмами острова Бали.

Лорд Керзон склонился к столу:

– Теперь вы понимаете, Виктор, почему: я хочу предупредить вас, что любое содействие султану должно быть абсолютно секретным. Голландцы не должны догадаться о том, что меня интересует.

– Думаю, что вряд ли это возможно, – ответил герцог.

– Я и сам так считал, пока не понял из подробного письма султана, что голландцам еще ничего не известно о храме, который он имеет в виду. По всей видимости, он доверил эту информацию только самым надежным из своих советников.

Герцог вновь опустился на стул:

– Что же я могу сделать?

Лорд Керзон улыбнулся:

– Мой ответ таков: вы должны отправиться туда как можно скорее, чтобы, по крайней мере, помешать грабителям осквернить храм.

– Вы думаете, что храм уже грабят? – спросил герцог

– Султан подозревает, что у кого-то существуют такие намерения.

Герцог немного подумал. Затем он сказал:

– Когда я покидал Англию, откликнувшись на ваше приглашение, моя яхта была у мастеров, которые заканчивали на ней некоторые переделки. Я велел секретарю позаботиться о том, чтобы ее как можно скорее отправили вслед за мной.

Лорд Керзон вновь улыбнулся и сказал:

– Я имею сведения о том, что она уже находится в нашем порту.

Герцог засмеялся:

– Ну, Джордж, – воскликнул он, – вы просто великолепны. Может ускользнуть от вашего орлиного взгляда какая-нибудь мелочь?

– Нет, если я ей сам не помогу, – ответил вице-король.

– Если мне нужно высадиться на Яве так, чтобы никто об этом не узнал, то лучше отправиться туда на своей собственной яхте, но, конечно, скрыв свое истинное имя и титул.

– Я уже подумал об этом, – сказал вице-король. – Бери – это довольно распространенное имя, по крайней мере на Яве.

Герцог снова рассмеялся.

– Моя семья была бы оскорблена. Но я согласен и на Бери, если только вы гарантируете, что султан будет доверять мне точно так же, как доверяет вам…

– В этом не может быть ни малейшего сомнения, – сказал вице-король. – Письмо султана привез сюда один из его личных адъютантов. Я велел задержать его до вашего возвращения.

У герцога загорелись глаза. Он догадывался, какое удовольствие получает его друг, излагая этот сложный план во всех подробностях.

– Теперь, когда вы согласились сделать то, о чем я вас прошу, – сказал лорд Керзон, – яванец нынче же вечером может отправиться в путь с письмом, в котором будет сказано, что следует ожидать мистера Бери в самом скором времени. Султан должен иметь абсолютную уверенность в том, что голландцы не догадаются, что он ожидает в гости англичанина.

– Спасибо и за то, – промолвил герцог с легким сарказмом, – что вы не предлагаете мне переодеться в саронг или, если говорить по-явански, в «каин».

– Я полагаю, – ответил лорд Керзон, – что вы не лишите девушек удовольствия видеть вас в таком виде, как сейчас.

– Девушек? – воскликнул герцог. – Поскольку мне не будет позволено встретиться с наложницами султана, то единственные женщины, которых я увижу, по-видимому, будут изваяны из камня.

Вице-король нашел эту мысль забавной. Он перестал поддразнивать герцога, и спросил его более серьезно:

– Когда вы думаете тронуться в путь?

– Завтра, – ответил герцог. – И на собственных условиях.

– Что это за условия? – приподнял брови вице-король.

– Очень простые. Никто, даже ваша жена, не должен знать, куда я еду. Когда я исчезну из губернаторской резиденции, вы, при случае, говорите, что получили срочное послание от реставраторов Тадж Махала и поручили мне спешно вернуться назад, чтобы выяснить, что там не ладится.

Наступило недолгое молчание, и затем лорд Керзон спросил:

– У вас есть какие-то особые причины для такой секретности в духе плаща и кинжала?

– Есть все причины, какие только возможны.

Герцог встал, подошел к окну и выглянул в сад.

Солнце огненным шаром светило сквозь деревья, и множество садовников поливало траву, чтобы она сохранила свою зелень. Другие в это время ухаживали за цветами.

Но герцог хорошо помнил, что сад был царством не только цветов и насекомых. Жены генерал-губернаторов, в том числе и леди Каннинг, часто жаловались на обезьян. Одна из них даже забралась в гардеробную леди Каннинг, перебила весь ее фарфор и утащила попугая ее горничной-француженки. Но больше всего ей досаждали летучие, мыши. «Однажды вечером, – писала она, – я обнаружила пять летучих мышей в своей спальне. Они носились по комнате и пищали».

Хотя герцог после приезда в Индию успел провести в резиденции губернатора всего несколько дней, он уже был наслышан о том, что всем страшно надоедают шакалы. По ночам они вылезали из канав, и повсюду из кустов доносился их вой.