Пенелопа Уильямсон - Хранитель мечты

— Покажи, как пишется это слово...

Она начала выбирать буквы, но они выскальзывали и выскальзывали из влажных пальцев. В спальне было очень тихо, и это постукивание звучало оглушительно. Она сама дышала слишком громко, и так же громко дышал Рейн. Как близко он стоял! Она буквально чувствовала, как движутся у виска его губы.

— Очень хорошо, — повторил он несколько раз, пока она складывала слово, как будто это она отвечала ему урок.

— С буквы «В» начинается и слово «baiser», — продолжала Арианна.

«Целовать, — перевела она мысленно! — целовать, целовать...»

Стало еще тише. Хотя Рейн по-прежнему прижимался к ней плечом, он как будто вообще перестал дышать.

— Назови еще какое-нибудь слово, начинающееся с «В», и я сложу его для тебя, — пролепетала она, сама едва дыша.

Рейн наклонился за еще одной буквой «В», задев при этом ее грудь. Оба соска мгновенно напряглись так, что буквально окаменели. Словно ощутив это, он повернулся, не поднимая головы. Теперь их губы были почти совсем рядом. Арианна мысленно приказала ему поцеловать ее.

И он услышал ее. Поцелуй был осторожным, ласковым — и, тем не менее, опустошающим. Губы Арианны раскрылись при первом же прикосновении языка, выдавая ее готовность подчиниться всему, что произойдет. Рейн отстранился очень быстро, и все же тело ее успело стать безвольным и тяжелым, и пришлось ухватиться за край столешницы, чтобы не сползти на пол.

— Рейн... — сказала она, не слыша себя. — Рейн... Он стиснул зубы так, что по щекам заходили желваки, и отступил на пару шагов.

— Продолжим урок! — сказал он резко, почти зло.

Но это было уже не важно. Теперь Арианна знала: она ошиблась, думая, что больше не нужна ему. Он хотел ее не меньше, чем прежде, и поцелуй выдавал его желание так же, как и этот темный, тяжелый взгляд, которым он смотрел на нее, когда был голоден, когда вожделел ее. Боже милостивый, да он просто изнемогал от желания!

Арианна сделала шаг в сторону Рейна, чтобы снова оказаться рядом с ним, и наклонилась, намеренно касаясь грудью его плеча. Она почувствовала, что он дрожит. Он промолчал и не отстранился, и она улыбнулась краешком губ.

— Если вы прочтете это, милорд — сказала она с невинным видом, раскладывая выбранные буквы в ряд, — значит, вы усвоили, как составлять из букв слова.

Слово было неприличное, но она не знала других, которые означали бы то, что она хотела сказать. Это было первое слово, которое ее братья выучили на языке проклятых Богом нормандцев, и они не замедлили научить ему Арианну.

Рейн с примерным старанием начал одну за другой произносить про себя буквы. Брови его приподнялись.

— А ты, оказывается, бесстыдница, моя маленькая женушка!

— Раз уж слово сказано, почему бы нам не воплотить его?

— Я ничего такого не говорил, — возмутился Рейн, но не удержался от смеха. — Ты сказала это слово!

— Я? Я не помню, чтобы произносила его!

Рейн улыбнулся. Той самой улыбкой, открытой и прекрасной, лишенной всякой настороженности, незащищенной и мягкой. Арианна задержала дыхание, а когда позволила ему вырваться, самое сердце ее, казалось, унеслось из груди вместе с ним. Она чувствовала близость этого человека, этого мужчины — о, как она ее чувствовала и как сильно хотела его!

Без смущения или опаски она прижалась к нему всем телом, обвила руками его шею и пригнула голову так, чтобы дотянуться до его рта. Некоторое время Рейн отвечал на поцелуй, пощипывая губами ее губы все более жадно. Но потом он схватил ее за плечи и оттолкнул, почти отшвырнул от себя.

— Проклятие! — крикнул он, тяжело дыша. — Зачем ты это делаешь, Арианна? Если ты не перестанешь, я повалю тебя на пол и возьму прямо здесь, на этом камыше! Ты хоть понимаешь, чем кончится дело? Я убью этим ребенка или вас обоих!

Ребенок! Так вот почему Рейн не прикасался к ней все это время! Он боялся за ребенка... нет, он боялся за них обоих. Он так и сказал, вот только что!

— Ничто не мешает нам заняться любовью в постели, — заметила она, и счастливая улыбка осветила ее лицо.

— Иисусе! — воскликнул Рейн в отчаянии, отворачиваясь и хватаясь обеими руками за волосы. Когда он снова повернулся, на лице его отражалась мрачная решительность. — Хочу напомнить тебе то, что сказала мать Беатриса...

— Она сказала, что нам надо быть осторожнее. Но я не помню, чтобы речь шла о полном воздержании.

— Шла, не шла — какая разница, — отрезал он. — Я решил воздерживаться, и довольно об этом.

«Этот тип, — подумала Арианна с внезапным раздражением, — ведет себя, как баран, который не хочет заходить в овчарню, и все тут! Ну ладно! Только глупый пастух пытается силой сладить с упрямым животным, а тот, что поумнее, найдет более действенный способ».

— Что ж, милорд, можете воздерживаться, сколько вам угодно, — сказала она. — Тогда я заведу себе любовника.

Она была готова к немедленной вспышке ревности, но обманулась в ожиданиях. Рейн внимательно оглядел ее с головы до ног и поднял одну из угольно-черных бровей. Похоже, услышанное позабавило его.

— А я не намерен давать тебе разрешения на это.

— В вашем разрешении нет необходимости. У нас в Уэльсе, если муж отказывается выполнять супружеские обязанности, жена имеет полное право взять себе любовника. И наоборот, если женщина отвергает законные притязания своего супруга, он вправе завести любовницу. При таких обстоятельствах никому из них не требуется специального разрешения.

— Не знаю, как у вас в Уэльсе, а в этом замке оно точно требуется.

Арианна решила сменить тактику.

— Э-э... милорд, вам известно, что происходит с мужчинами, если они долго обходятся без женщины?

— А тебе, выходит, известно, — Рейн еще выше приподнял бровь.

— Еще бы это не было мне известно! Вспомните, у меня ведь девять братьев. Это я к тому, милорд, что то же самое происходит и с женщинами. Если уж женщина узнала наслаждение, которое способен доставить ей мужчина, впредь она не может долго без него обходиться, и у нее...

— Начинаются боли в паху? — осведомился Рейн с едкой насмешкой. — И к чему же мне быть готовым? Что в один прекрасный день у тебя пена пойдет изо рта?

— По-моему, шутки здесь неуместны, милорд, — сурово заметила Арианна, очень надеясь, что сумеет и дальше притворяться серьезной. — Речь идет о важных вещах, поэтому потрудитесь вести себя соответственно. Было бы нелепо с вашей стороны ожидать, что я буду наносить вред своему здоровью, когда проблема решается так просто. Говорю вам, я заведу любовника.

— Талиазин! — рявкнул Рейн, заставив ее вздрогнуть от неожиданности.

В следующую секунду дверь приоткрылась, и в щель сунулась, мотая оранжевыми прядями, голова.

— Тебе будет все слышно гораздо лучше, если ты просто войдешь и присоединишься к нам, — сказал Рейн на несколько тонов ниже.

— Как вы можете подозревать меня Бог знает в чем, милорд? — упрекнул оруженосец, при этом незаметно подмигнув Арианне. Дверь открылась шире, пропуская его. — Я просто проходил мимо, вот и все. Вы ведь знаете, как много у меня важных дел.

Рейн выслушал его, не перебивая, потом уселся на стол, опираясь ладонями о край и положив вытянутые ноги одну на другую.

— Не сомневаюсь, что, проходя мимо по какому-то из своих важных дел, ты успел кое-что расслышать. То, например, что моя жена намерена взять любовника. Даю тебе задание обеспечить ей такового до конца недели.

Рыжие брови Талиазина поднялись так высоко, что совершенно исчезли под низко нависающей челкой. Он с деловым видом повернулся к Арианне.

— Миледи, будьте любезны уточнить, какой тип мужчин вы предпочитаете? Блондинов или брюнетов? Долговязых или коротышек? Тощих или крепеньких? Мускулистых или изнеженных? Остроумных или недалеких? Красавчиков или...

— К чему ей утомлять себя раздумьями! — со скучающим видом отмахнулся Рейн. — Собери побольше народу, а уж она сама выберет, что нужно. Одно условие: чтобы каждый претендент был хорошо знаком с французскими извращениями. Леди Арианна их просто обожает!

Арианна вспыхнула, но Талиазин невозмутимо отвесил ей поклон.

— Будет исполнено, миледи.

Она проводила оруженосца взглядом и долго смотрела на закрывшуюся дверь, стараясь напустить на себя небрежный вид. Она чувствовала, что взгляд Рейна по-прежнему не оставляет ее. Пропади он пропадом, невозможный тип! Он раскусил ее уловку, он загнал ее в угол, и теперь, как бы ни обернулось дело, она будет выглядеть идиоткой! Оставалось только сохранить хорошую мину при плохой игре.

— Я рада, милорд, что вы проявили рассудительность, столь необходимую для супруга. — Тут она отважилась украдкой бросить на лицо Рейна взгляд — и совершенно напрасно: можно было и без того догадаться, что оно не более выразительно, чем надгробие на могиле бедняка. — Весьма благодарна вам за понимание и великодушие.

— Всегда рад помочь, миледи.

Арианна почувствовала, что еще секунда — и она разразится слезами. Схватив шапочку с вуалью, она нахлобучила ее на распущенные волосы. Вышло криво, но ей было все равно.

— Прошу простить меня, милорд, но придется отложить урок на более позднее время, — сказала она с достоинством. — Я припоминаю, что не отдала распоряжения по поводу... по поводу ужина.

Направляясь к двери, она прошла так близко от мужа, что почти коснулась его. Она не ожидала, но надеялась, что он ее остановит. Разумеется, он и не подумал сделать это. У самого порога она обернулась. Рейн так и оставался в ленивой, небрежной позе, и на губах его играла отвратительная самодовольная улыбка.

— После того как я воспользуюсь услугами любовника в первый раз, я непременно поделюсь с вами впечатлениями. Вы не будете против, если я сравню ваш опыт? Возможно, он познакомит меня с извращениями, о которых вы даже не слышали.

С этими словами она выплыла через дверь, а когда спускалась по лестнице, то удовлетворенно вспоминала, как быстро исчезла с губ мужа его дурацкая ухмылка.

Густой туман скоро заглушил звуки охоты: перекличку рожков, возбужденный лай гончих собак, гулкие удары подков по земле, уже покрытой слоем палой листвы. Туман полностью скрадывал краски леса, одинаково приглушал зеленый, желтый и бурый цвета до однообразной гаммы серых тонов. Влажный воздух пахнул землей, плодородной и бесконечно древней.

Рейн перевел взгляд на лицо женщины, ехавшей бок о бок с ним. Она все время намеренно отворачивалась от него. Так случилось, что большая часть охотничьего отряда оставила их далеко позади, благодаря чему он оказался наедине с женой впервые за последние два дня. С того самого вечера в спальне, когда Арианна начала учить его читать... когда он был на волосок от того, чтобы заняться с ней любовью. Лесной олень к осени нагулял жиру, но охота была задумана не только по этой причине. Рейн надеялся также, напасть на след кабана, который раз за разом портил все крестьянские посадки под зиму. Те немногие, кому посчастливилось заметить зверя, утверждали, что шкура у него белого цвета. Ходило поверье, что белый кабан обладает магической силой, и потому только самый храбрый рыцарь может выследить и убить его.

Разумеется, Рейн приказал Арианне остаться в замке, но она заявила, что с детства мечтала увидеть сказочного белого кабана, и он не сумел отказать ей в просьбе участвовать в охоте. Не сумел... хотя и знал, что белый кабан тут ни при чем. Она поехала на охоту, чтобы мучить его. С упорством, которое бесило его и сводило с ума, маленькая женушка делала все, чтобы его соблазнить.

Арианна натянула поводья. Рейн остановился тоже, искоса разглядывая ее лицо. Мех горностая, обрамляющий капюшон алого плаща, подчеркивал белизну ее кожи, а влажный воздух придавал ей прозрачность тончайшего фарфора. Ресницы от этого казались особенно густыми и тяжелыми, как и пряди волос, завившиеся в крутые локоны вокруг высокого лба. Арианна выглядела бесплотной, воздушной, наподобие прекрасных сказочных созданий, которые лишь однажды за всю свою жизнь поднимаются из глубин лесных озер, чтобы отдаться смертному, и потом исчезают навсегда.

— Что случилось? — спросил Рейн. Она повернулась и долго молча смотрела на него. Он заметил, что зубы ее глубоко прикусили нижнюю губу.

— Мне кажется, лошадь припадает на левую переднюю ногу, — наконец ответила она. — Наверное, камешек застрял в подкове.

Рейн перекинул ногу через лошадиный круп и соскользнул на землю под звяканье подков. Руки его совершенно затерялись в тяжелых складках алого плаща, когда он помогал Арианне спешиться. Их тела ненадолго соприкоснулись, он ощутил ее жар даже сквозь плотную одежду. Несколько секунд она была очень близко, и он чувствовал, как вздымаются ее груди, видел биение синей жилочки на горле, куда более частое, чем обычно, заметил, как расширились ее ноздри, втягивая сырой, густо пахнущий землей воздух. А потом Арианна медленно высвободилась.