Сара Аллен - Хранитель персиков

Легкое шуршание, затем тишина. Девочки ушли. Хорошо, что они держатся вместе, – это вселяет надежду.

– Не стоит нас недооценивать. Как-то раз ты уже совершил эту ошибку – и поплатился.

– Что вы сказали, миссис Осгуд? – Девушка подкатила тележку к столу.

– Ничего. Дай мне спокойно поесть, – отрезала Агата. – И его с собой забери.

Танцевальная труппа из Европы, ансамбль а капелла из Африки, группа китайских музыкантов, играющих на колокольчиках, – каждый год Женский общественный клуб устраивал гастроли какого-нибудь безвестного коллектива по США, а тот, в свою очередь, давал концерт на заднем дворе одной из участниц клуба. Эти представления были самым ожидаемым событием летнего сезона, но только не нынешнего: грядущий прием в честь юбилея клуба прочно завладел всеобщим вниманием, и Мойра Кинли, которая отвечала за организацию концерта в этом году, поначалу растерялась.

До приема оставалась всего неделя, и Мойра понимала, какой ей брошен вызов. Но, будучи неглупой, предприимчивой да к тому же южанкой, она ответила на него достойно. Во-первых, она устроила дневное мероприятие, а не вечернее, как обычно, что обязывало гостей к совершенно иному стилю нарядов. А во-вторых, Мойра наизнанку вывернулась, но заполучила Клер Уэверли. Все без исключения грезили о том, чтобы угощение для их торжества готовила Клер Уэверли из Бэскома – студенческого городка, расположенного неподалеку от Уоллс-оф-Уотер. Эта женщина творила настоящие чудеса. Однажды попробовав ее блюда, человек по-мнил их долгие годы, и никакая еда, что доводилось ему вкушать после, не могла сравниться с яствами Клер Уэверли. Никто по своей воле не упустил бы возможности полакомиться ее стряпней, даже Пэкстон, хотя на подобных мероприятиях она и крошки в рот не брала. Правда, сопровождать ее на сей раз было некому.

– Не забудь представиться Клер Уэверли, – напутствовала София, провожая дочь до двери.

– Не забуду.

Пэкстон бросила взгляд на часы. Она надеялась, что еще успеет позвонить Уилле и они обсудят вчерашнее – ну и вечер выдался! – но времени уже не было. Что ж, не страшно – они ведь условились в воскресенье еще раз съездить в дом престарелых.

– Постарайся произвести хорошее впечатление, – не унималась София.

– Постараюсь.

– Отдай ей вот это. – Мать протянула крошечную коробочку, обернутую в красивую голубую бумагу, с клетчатым бантиком на крышке.

– А что там? – полюбопытствовала Пэкстон.

– Подарок для повара: золотая булавка в виде цветка – Клер ведь делает съедобные цветы. И несколько приятных слов лично от меня.

Ясно. Никакой это не подарок, а самая настоящая взятка.

– Ты хочешь, чтобы Клер Уэверли готовила на годовщине вашей с папой свадьбы, да?

– До нее всего восемь месяцев! – с тревогой в голосе воскликнула София.

Ее слова застали Пэкстон уже на пороге.

– Пока, мама.

– Да, пока! – подхватил невесть откуда взявшийся Колин и проскользнул в дверь прямо перед ними.

– Колин! А ты куда? – крикнула ему вслед мать.

– Моя душа жаждет общения с природой! – крикнул в ответ сын.

Пэкстон вышла следом.

– Поправь ремешок на босоножке – он перекрутился, – услышала она за спиной.

Колин уже садился в отцовский «мерседес».

– Ты слишком легко отделался, – заявила Пэкстон брату. – А мне минут десять из дома выйти не давали.

– Главное – не смотри родителям в глаза. Тогда они тебя не тронут.

Пэкстон не смогла сдержать улыбку:

– А у тебя хорошее настроение.

– У меня – да, – подтвердил Колин, окидывая сестру внимательным взглядом. – А вот у тебя – нет. Ты вообще когда последний раз была в хорошем настроении, Пэкс? Хоть ты и думаешь, что мне плевать, это не так. Пока ты не съедешь из этого проклятого дома, ничего не изменится. Ты должна найти себе причины для счастья. Здесь их точно нет.

Да, здесь причин для счастья нет. И она понятия не имеет, где их искать.

– Ты и вправду собрался на природу?

– Откровенно говоря, у меня свидание с Уиллой, и мне уже пора. – Он кивнул кому-то позади Пэкстон. – Ты бы тоже поспешила – нехорошо заставлять своего кавалера ждать.

– Спасибо, что напомнил, но у меня нет никакого кавалера.

– Это ты ему скажи, – ответил Колин и, чмокнув сестру в щеку, сел в машину.

Пэкстон обернулась. На круговой подъездной дорожке, выложенной кирпичом, прямо перед ее «БМВ» была припаркована машина Себастиана, а сам Себастиан стоял, прислонившись к ней спиной и засунув руки в карманы.

Он наблюдал за Пэкстон с беспристрастным выражением лица, хотя было очевидно, что он напряжен.

– Я же сказала, что приезжать необязательно, – начала Пэкстон, подойдя к нему.

– А я сказал, что готов ради тебя на все, – ответил он, открывая перед ней пассажирскую дверь. – Ну что, поехали?

Пэкстон почувствовала, как у нее камень с души свалился: меньше всего на свете ей бы хотелось явиться к Мойре в одиночестве.

– Спасибо, Себастиан.

Почти всю дорогу они молчали. Себастиан сказал, что ей идет розовый, а Пэкстон отметила великолепную полировку его машины. И ни слова о том, почему за целую неделю они ни разу не увиделись или хотя бы не созвонились. Будет ли между ними все так, как раньше? Навряд ли. Сейчас, когда Себастиан сидел так близко, Пэкстон снова тянуло к нему. И вовсе не по-дружески. Да это никогда и не было дружбой. И уже бесполезно скрывать правду – и от него, и от себя самой.

Они остановились перед коттеджем «Вересковый куст» – так назывался дом Мойры Кинли, особняк в федеральном стиле, – и Себастиан отдал ключи подбежавшему парковщику. Они поднялись на крыльцо, и тут наконец он заговорил, поинтересовавшись:

– Кому подарок? Мойре?

– Нет. Это взятка поварихе от моей матери. София хочет, чтобы Клер Уэверли готовила на годовщине их с отцом свадьбы. Нужно будет улучить момент и всучить ей эту коробочку, иначе потом греха не оберешься.

Горничная провела их через дом на задний двор, где на большой лужайке уже собрались участницы клуба со своими гостями. День обещал быть жарким, но Мойра нашла выход, растянув над столами и сценой навес из легкой небесно-голубой ткани, который давал прохладную тень. Огромные вентиляторы создавали ветер, который то и дело надувал материю, словно парус. Зрелище было изумительное. А учитывая присутствие Клер Уэверли, ни у кого не возникало сомнений: этот день еще долго будет у всех на устах. Мойра, безусловно, потрудилась на славу.

Приближаясь к столикам под навесом, Пэкстон начала подозревать, что она далеко не единственная, кто приготовил подарок для Клер. К примеру, Линдси Тиджер, бедняжка, кое-как умудрялась держать в одной руке вок, перевязанный лентой, а в другой – бокал вина. Похоже, не только София имела виды на кулинарные таланты Клер Уэверли.

Первой к ним подошла Мойра – счастливая и чрезвычайно гордая собой. Она прекрасно осо-знавала, что ей удалось совершить невозможное.

– Добро пожаловать! – воскликнула хозяйка, звонко чмокая обоих гостей в щеку.

– Мойра, это грандиозно! – восхитилась Пэкстон. – Поздравляю!

– Слышать такое от тебя вдвойне приятно, – ответила Мойра. – Только ты не подумай – я ни в коем случае не пытаюсь затмить твой прием. Он наверняка тоже будет неплох.

Мойра указала на коробочку:

– Дай-ка угадаю. Подарок для Клер?

Пэкстон пожала плечами:

– Мама настояла.

– Я скажу тебе то же, что и всем остальным: вход на кухню строго воспрещен! Не хочу, чтобы повара отвлекали от работы. Но вино и еда в вашем распоряжении!

И Мойра упорхнула.

– На таких женщин следует вешать знак «Опас-но для жизни», – прокомментировал Себастиан.

Пэкстон улыбнулась. Они пробирались между столиками в поисках своего, и тут их остановил официант – молоденький пухлогубый красавчик лет двадцати. Пожирая Себастиана глазами, он предложил ему вина. Себастиан поблагодарил и взял два бокала. Протянув один Пэкстон, он приобнял ее за талию, явно испытывая при этом неловкость, и повел свою спутницу дальше.

Следующие полчаса они переходили от компании к компании, пока не оказались в небольшой группе вместе со Стейси Хёрбст и Онор Редфорд. Все уже потеряли надежду пообщаться с Клер и либо засунули свои презенты в сумочки, либо оставили их на столах, и Пэкстон казалось, что коробочка привлекает к ней ненужное внимание. Поэтому она извинилась и направилась к ближайшему столику, чтобы избавиться от надоевшего подарка.

Возвращаясь, она невольно залюбовалась Себастианом: дымчато-серый костюм, белоснежная рубашка, шелковый галстук – и ни малейшего несовершенства. Одежда сидела на нем, словно вторая кожа, и все остальные на его фоне выглядели так, будто впопыхах нацепили на себя первую попавшуюся вещь, забыв посмотреться в зеркало.

Но не только она одна наблюдала за Себастианом. Красавчик-официант с подносом тоже был тут как тут. Он приблизился к Себастиану, предлагая ему закуски, но тот, мотнув головой, отвернулся и пригубил вино. Официант слегка оторопел, а потом принялся угощать других гостей, словно внезапно вспомнил и об их существовании.

Подойдя к группе, Пэкстон услышала, как одна из женщин говорит Себастиану:

– Какой милашка. Кажется, вы ему понравились.

– А вот и ты, дорогая, – сказал Себастиан, заметив Пэкстон. – До того как нас прервали, мы беседовали о тебе и «Хозяйке Голубого хребта». Похоже, скелет больше никого не интересует.

В чем он и убеждал ее с самого начала.

– Верно, – с энтузиазмом подхватила Пэкстон. – Она подняла бокал, словно произнося тост. – Так тебе и надо, Такер Девлин!

В этот момент бокал чуть наклонился – и по пиджаку Себастиана поползло пятно от вина. Девушка могла поклясться, что кто-то толкнул ее под руку, но рядом с ней никого не было!

– Боже мой, Себастиан, прости!

– Ничего страшного. Все равно сегодня слишком жарко.

– И много ты уже выпила? – осведомилась Стейси.

Пэкстон бросила на нее испепеляющий взгляд:

– Это мой первый бокал.

Официант тут же подскочил к Себастиану, стремясь помочь, но Себастиан с раздражением оттолк-нул его руку и отрицательно покачал головой. Он отдал свой бокал спутнице, снял пиджак и встряхнул его. А затем сказал:

– Я часто слышал про Такера Девлина от бабушки.

Он повесил пиджак на руку и забрал бокал у Пэкстон.

– Она говорила, что этот тип держал весь город в страхе с помощью магии. Помнишь бабушкину картину, которая висит у меня в спальне? Ту, с птицей и ягодами?

Женщины тайком переглянулись. Интересно, он это нарочно? Теперь все знают, что Пэкстон была в его спальне.

– Так вот, Такер Девлин как-то пришел к ней. Он всех девушек обхаживал – хотел убедиться, что каждая попала под его чары. И представьте, во время разговора с бабушкой он вдруг протягивает руку к картине, берет пригоршню ягод из нарисованной чаши и отправляет их в рот. Прямо у нее на глазах. А по руке у него течет кровь. Хотя эта история и кажется мне невероятной, навряд ли ее можно списать на разыгравшуюся фантазию бабули.

А я, глядя на картину, постоянно думаю: в чем же испачкан клюв этой птицы – в крови или в ягодном соке?

– Постойте-ка. И моя бабушка тоже рассказывала о каком-то чародее, – вмешалась Онор. – Во времена ее молодости здесь появлялся странствующий торговец, который, по ее словам, похищал сердца. Бабушка постоянно наказывала мне: «Если в человеке пылает столь сильный жар, что его пальцы обжигают тебе кожу, знай, что этот человек – дьявол. И скорее беги от него прочь».

И тут, одна за другой, стали всплывать полузабытые, в основном жутковатые истории, которые бабушки передавали внучкам. Бабуля Осгуд не преувеличивала власть Такера Девлина над людьми: пусть сейчас это и считали выдумкой, отзывались о нем почему-то с суеверным ужасом.

Он все еще жил – жил в этих историях, которые, как и его зарытые в землю кости, лишь ждали своего часа. Но такой человек недостоин того, чтобы о нем вспоминали, да и не к добру это. И почему ему не лежится спокойно в могиле?

Вдруг отовсюду послышались возгласы оживления. Пэкстон осмотрелась и увидела черно-желтую птицу, которая кружила над головами, заставляя людей вскрикивать и уворачиваться. Несколько минут птица летала под навесом, билась о голубую ткань, пока наконец не выпорхнула на свободу.

И они тотчас позабыли все, о чем так увлеченно говорили совсем недавно.

Вскоре Мойра попросила присутствующих занять свои места. Произнося хвалебную речь самой себе, она так увлеклась, что чуть не забыла представить музыкантов – струнный квартет из Украины. Потом начался ланч. Блюда, украшенные съедобными розами, источали аромат лаванды, мяты и желания, наполняя воздух сладостью и прохладой. Прикрыв глаза от удовольствия, люди жевали, очарованные прекрасными, столь чуждыми их уху мелодиями. Внезапно всех охватила странная тоска: вспомнились и романтические увлечения прошлого, и несбывшиеся мечты. Никто не спешил домой, что для светского мероприятия было очень странно. За несколько часов, что длился ланч, квартет успел дважды проиграть свой репертуар. Но вот пришло время десерта, и музыканты заявили, что им пора отправляться на концерт в другой город. Гости сидели за столами, потягиваясь, словно только что очнулись от долгого сна. Лицо Мойры, наблюдавшей со стороны, сияло от гордости.