Сара Аллен - Хранитель персиков

Она вдруг почувствовала, что прозрела, и это прозрение подарило ей свободу.

И она точно знала, что будет дальше. Сейчас она снимет ботинки и сбросит их вниз, на берег. Потом усядется на камень. А затем – скатится по нему в озеро, наслаждаясь каждой секундой. И будет громко смеяться, когда вынырнет из воды.

Именно так все и произошло.

Они долго купались, поддразнивая друг друга, а выбравшись на берег, легли рядом на большом камне, чтобы обсохнуть на солнце. Было так хорошо, что говорить ни о чем не хотелось. Уилла знала почти наверняка, что Колин сейчас безумно доволен собой, – ему-таки удалось одержать над ней верх, – но ничуть не сердилась: оно того стоило! Как приятно чувствовать тепло камня, слушать убаюкивающий шелест воды, вдыхать запах леса: перегноя и зеленых листьев – прошлого и будущего… Оказывается, от пребывания на природе тоже можно получать удовольствие.

– Я собирался кое о чем тебя спросить, – пре-рвал их уютное молчание Колин.

Уилла повернула голову. Колин снял футболку, обнажив крепкий загорелый торс. Он лежал с закрытыми глазами, давая ей возможность не спеша оглядеть себя с ног до головы. Это был самый высокий человек из всех, кого Уилла только знала: настоящий гигант.

– Спрашивай.

– С чего ты взяла, что твоего отца уволили?

Какой странный вопрос.

– С того, что он перестал преподавать в школе.

– Я все видел, – сказал молодой человек. – Его не увольняли. Он сам ушел.

Уилла резко приподнялась и села, уставившись на Колина:

– Что?

Он открыл глаза, заслоняя их рукой от солнца.

– Когда ты включила пожарную сигнализацию и развернула тот плакат, тут же примчались мои родители, требуя от директора извинений. Ведь после шутки с «оперативными аперитивами» все думали, что Шутник – это я. Твоего отца тоже вызвали. Он был очень удручен, видя, как тебя выводят из школы полицейские. И извиняться перед нами ему явно не хотелось. К этому моменту ни для кого уже не было секретом, что ты так ловко устраивала свои розыгрыши благодаря папиным ключам и паролям от компьютерных систем. Я помню, как директор сказал твоему отцу: «Я знаю, что вы ни при чем, просто у вашей дочери лживый и коварный нрав, поэтому обойдемся без штрафа». И тут твой отец взорвался. Он крикнул, что если бы Колин Осгуд что-то натворил, то ему бы это сошло с рук. Когда подозрения пали на меня, никто даже не пошевелился, – я ведь Осгуд. И мистер Джексон заявил тогда, что гордится тобой и жалеет лишь о том, что ему самому в твоем возрасте не хватило смелости стать бунтарем и что он почти сразу понял, кто настоящий Шутник. Еще он сказал что-то вроде: к черту осторожность – я сыт по горло этой осторожной жизнью! И уволился.

Вид у Уиллы был донельзя ошарашенный.

– Но это совсем на него не похоже.

– Не похоже, – согласился Колин. – Однако именно так все и было.

– То есть папа все знал?

– Очевидно. Я подумал, что стоит это тебе рассказать.

– Но тогда я вообще ничего не понимаю.

Колин пожал плечами и снова закрыл глаза. Уже через несколько минут стало ясно, что он заснул. Обхватив колени руками, Уилла погрузилась в размышления. Неужели отец и правда сразу догадался, что Шутник – она? И что он имел в виду, говоря, что сыт по горло? Она-то думала, что отец был доволен жизнью и с радостью выполнял все приказы бабушки Джорджи. Была уверена, он стыдился дочери из-за ее подростковых выходок.

Завтра они с Пэкстон снова навещают Агату, так, может, спросить у нее об отношениях Джорджи с сыном? Какие еще невероятные истины ожидают ее впереди?

Так Уилла сидела, не замечая времени, и когда наконец обернулась к Колину, тот пристально смотрел на нее, подперев рукой голову.

– Хорошо поспал?

Он приподнялся, и было видно, как под кожей проступили накачанные мышцы пресса.

– Прости, что отключился. Я плохо сплю, особенно дома, и сон застает меня в самых неожиданных местах.

Уилла, сочувственно улыбаясь, убрала волосы с его лба.

– На моем диване, например.

– Но ведь это совершенно потрясающий диван!

Теперь улыбались уже оба. Словно договорившись, они подались друг к другу, их губы, сухие и горячие, соприкоснулись, а через мгновение слились в требовательном, страстном поцелуе. Уилла отклонилась назад, увлекая Колина за собой. Это был не первый ее мужчина, но так бешено сердце колотилось впервые. Какой адреналин, и даже закон нарушать необязательно! То есть технически они его, конечно, нарушили, скатившись с камня, но сейчас, целуясь на берегу реки, они наслаждались моментом, жили здесь и сейчас, и никакой закон не мог им этого запретить.

Уилла почувствовала, что Колин пытается снять с нее футболку, и выгнулась навстречу ему.

– Какая же ты красивая.

Футболка полетела в сторону. Его руки скользнули по ее груди, и она запрокинула голову, ловя ртом воздух.

– Наверное, это тебя я повсюду искал. А ты всегда была здесь. Даже не верится.

Спустив лифчик, он поцеловал ее в обнаженную грудь. Уилла открыла глаза. На вершине горы, нависающей над ними, в любой момент могли появиться люди.

– Колин, постой, нас могут увидеть.

Колин на мгновение оторвался от своего занятия.

– Вот только не говори мне, что тебя это не заводит, – усмехнулся он и прижался губами к ее губам.

Уилла зарылась пальцами в его волосы и мягко потянула за них, привлекая его внимание. Наконец он прервал поцелуй и посмотрел на нее, тяжело дыша.

– Заводит. Но не потому, что я по-прежнему та Уилла, которую ты помнишь. – Ей казалось, что она должна его предупредить. – А потому, что я – это я. Такая, какая есть.

Колин смутился.

Внезапно ей стало грустно. Она хотела, чтобы все было по-другому. Но это невозможно – слишком далеко они зашли в своих заблуждениях.

– Ты ведь не останешься в Уоллс-оф-Уотер? – спросила Уилла.

Подумав, он произнес:

– Нет, не останусь.

– Так, значит, твой план заключался в том, чтобы соблазнить меня, а потом уехать?

– Не было у меня никакого плана. – Он с тоской посмотрел на нее. – Давай уедем вместе?

В глубине души Уилла знала, что он говорит искренне. Колин действительно хочет, чтобы все у них получилось.

– Я не могу сейчас уехать. У меня здесь бабушка.

– Уилла, посмотри мне в глаза и скажи, что ты счастлива.

Он застал ее врасплох. Это уже слишком.

– Сначала ты.

Колин отпрянул от нее так резко, словно она влепила ему пощечину.

– Само собой, я счастлив.

Уилла поправила лифчик и надела футболку.

– Ну конечно. И поэтому ты так хорошо спишь.

Колин потер лицо, как человек, который только что проснулся, глубоко вздохнул и молча уставился на воду.

– Нам пора, – сказал он через несколько секунд и подал ей ботинки.

Что ж, по крайней мере, сегодня один из них узнал о себе кое-что новое.

Жаль, это был не Колин.

Они отправились назад по тропе Тинпенни, и, когда добрались до стоянки, солнце уже клонилось к закату. Они тронулись в обратный путь. Уилла ехала с открытым окном, подставляя лицо потоку теплого летнего воздуха.

– Ты голодна? – спросил Колин.

Это были его первые слова с того момента, как они покинули берег реки.

– Безумно, – призналась Уилла.

– Давай где-нибудь перекусим. Не хочется расставаться на такой неловкой ноте, – предложил он, и Уилла мысленно его поблагодарила.

– Ты бывал в ресторане «Депо» на Нэшнл-стрит? Там всегда полно таких же туристов, как мы.

Они остановились на перекрестке, ожидая, когда зажжется зеленый, и увидели справа синюю «ауди».

– Это же машина Себастиана, – удивился Колин.

Он погудел и помахал рукой.

– Они с Пэкстон, наверное, возвращаются с этого ланча с музыкантами. Что-то поздновато.

– Может, позовем их с собой? – спросила Уилла с нарочитым спокойствием, отчаянно надеясь, что им с Колином не придется ужинать наедине.

– Хорошая идея, – с готовностью подхватил Колин.

Очевидно, он опасался того же.

Колин вышел из машины и подбежал к «ауди». Перебросившись с ее пассажирами несколькими фразами, он вернулся и, сев за руль, сказал:

– Пэкстон с Себастианом за. Судя по их лицам, обоим не помешало бы выпить.

Неудивительно, при их-то отношениях.

– Нам всем это не помешало бы.

Более ста лет назад, когда в Уоллс-оф-Уотер еще процветала заготовка леса, железнодорожное депо играло важнейшую роль в жизни города. Но после того, как окрестные леса, по милости правительства, превратились в заповедник, перевозить стало нечего и необходимость в поездах отпала. Со временем в депо устроили туристический центр и ресторан, а в складских помещениях расположились магазинчики, торгующие сувенирами и товарами для активного отдыха. Нэшнл-стрит представляла собой один сплошной указатель: улица изобиловала изображениями водопадов, здесь и шагу было не ступить, не встретив очередного напоминания о том, что именно она ведет к знаменитым чудесам природы в национальном парке Катаракт. Этакая дорога из желтого кирпича – иди строго по ней и окажешься в стране Оз.

Ресторан стоял в центре депо, там, где в прошлом находился поворотный круг для поездов. Сегодня в нем не было свободных столиков – судя по рюкзакам, прислоненным к стульям, их занимали в основном туристы. Уилла с Колином, взъерошенные, в помятой одежде, и Пэкстон с Себастианом, оба словно сошедшие с картинки в своих изысканных нарядах, – что ни говори, выглядела эта четверка занятно.

Им предложили либо подождать, когда освободится столик, либо присесть за барную стойку. Все единодушно согласились со вторым вариантом, тем более что Пэкстон и Себастиан хотели только выпить.

Пэкстон с Колином сели рядом, а Уилла с Себастианом – по обеим сторонам от них. Уилле нравилось наблюдать за братом и сестрой. Она знала, что они близнецы, но раньше не замечала в них ничего общего. Сейчас же, видя их вместе, она поняла, что эти двое действительно очень похожи: темные глаза, добросердечная улыбка, идеальная осанка – и манера подшучивать друг над другом.

Сделав заказ, все, кроме Уиллы, принялись нахваливать ресторан, в котором до этого момента ни разу не были.

Уилла не удержалась от смеха:

– Вам нужно почаще выбираться из своего городка!

– Он и твой тоже, – улыбнулась Пэкстон.

– Ну, я-то уже давно расширила границы своего мира.

Когда принесли напитки, Колин повернулся к Себастиану и спросил:

– Ты давно вернулся в Уоллс-оф-Уотер?

– С год назад, – ответил тот. – А ты планируешь возвращаться?

– Нет, – сказал Колин, старательно избегая взглядов обеих девушек.

– Я не понимаю, – вздохнула Пэкстон, пригубив коктейль «Маргарита». – Что не так с Уоллс-оф-Уотер? Ведь это наш дом, мы здесь родились, выросли. Это наша история. Почему ты рвешься уехать отсюда? Ведь это место сделало нас такими, какие мы есть.

– Ты сама ответила на свой вопрос, Пэкс, – нахмурился Колин.

Уилла и Пэкстон наградили его гневными взглядами.

– Чем тебе моя последняя фраза не понравилась? – уточнила Пэкстон.

Колин пожал плечами:

– Я больше не Палочник.

– Но до сих пор убежден, что я – Шутник, – вставила Уилла.

– Быть Шутником означало для тебя высунуться из своей раковины. Ты многим доказала, что на самом деле далеко не такая, какой тебя считают.

А это достижение. – Он поднял бокал, словно только что провозгласил тост.

– Я никому ничего не собиралась доказывать. Проделки Шутника были всего лишь следствием семейных неурядиц.

Себастиан фыркнул, и все тут же повернулись к нему. Он сидел, облокотившись о стойку.

– Вам двоим еще повезло. Вы и понятия не имеете, что такое быть Чокнутым.

– Наверное, ты единственная не изменилась, Пэкс, – сказал Колин. – Видимо, потому, что, в отличие от нас, быстро смекнула, кто ты и чего хочешь от жизни.

Его слова явно задели сестру, и Уилле захотелось врезать Колину кулаком в плечо.

– То есть я по-прежнему всего лишь Недотрога, ты на это намекаешь?

– Вообще-то, это был комплимент.

– А вот и нет, – завелась Пэкстон. – Знаете, чем я отличаюсь от всех вас? Я каждого из вас люб-лю и не перестану любить из-за того, что вы не вполне соответствуете моим ожиданиям.

– Жаль, себя ты любишь не столь сильно, – вполголоса заметил Себастиан.

В воздухе повисло молчание.

– Мне кажется или наш разговор действительно принял слишком серьезный оборот? – осторожно поинтересовалась Уилла.

Они постарались перевести все в шутку, и, пока Уилла и Колин ели свои сэндвичи, Пэкстон рассказывала им о волшебных блюдах, которые им с Себастианом удалось сегодня отведать, а Себастиан развлекал присутствующих забавными историями о дамах из высшего общества. Колин, которого природа наделила отменным аппетитом и таким же метаболизмом, прикончил свой сэндвич в два счета.