Сара Аллен - Хранитель персиков

Но теперь это совсем другой Себастиан: на нем всегда деловой костюм с иголочки и галстук из натурального шелка, а держится он так отстраненно, словно и мужчины, и женщины ему одинаково безразличны.

– Как прошел день? – Себастиан облокотился о спинку дивана, повернувшись к Пэкстон.

Они почти касались друг друга.

– Вроде бы неплохо.

Пэкстон потянулась к кофейному столику, взяла недопитый бокал вина и сделала маленький глоток.

Он прищурился:

– Вроде бы?

– Из хороших новостей: Колин приехал раньше, так что с ландшафтом мы точно управимся вовремя. А вот на заседании клуба творилось что-то из ряда вон. До приема считаные недели, а все думают бог знает о чем.

– То есть?

На мгновение Пэкстон замолчала, подбирая нужные слова.

– В детстве, когда я слишком любопытничала и совала нос куда не следует, бабушка говорила: «Если узнаешь чей-то секрет, то и свой тоже расскажешь в ответ, а стоит одному с языка соскочить – остальные уже нипочем не сокрыть». Именно так сегодня и было: все вдруг кинулись поверять друг другу тайны и никак не могли остановиться.

Себастиан улыбнулся:

– Ты меня совсем запутала. Мне казалось, что на этих клубных встречах все только тем и занимаются, что сплетничают, разве не так?

– Это было совсем другое, – покачала головой Пэкстон. – Поверь мне.

– Да? – Он удивленно поднял брови. – И какие же, интересно, личные тайны поведали дамы из Женского общественного клуба? Включая и его президента?

Пэкстон попробовала рассмеяться, но у нее тут же разболелась голова.

– У меня нет тайн, – ответила она, потирая лоб.

Выражение его лица не изменилось.

Раз уж она завела этот разговор, то придется выдать какой-нибудь секрет. И определенно не тот, что чуть было не вырвался у нее на сегодняшнем собрании.

– Я до сих пор еще не сказала бабушке о приеме, потому что до смерти ее боюсь. Я обещала маме, что завтра утром схожу к Агате, но если бы ты знал, как же мне этого не хочется. Ужасно, просто до слез. И мне от этого становится так гадко. Ведь бабуля Осгуд помогла основать наш клуб, и держать ее в неведении несправедливо. Но она такая…

Себастиан понимающе кивнул:

– Хочешь, вместе сходим?

– Не стоит. Она обращается с тобой хуже некуда.

Пэкстон навещала бабушку по воскресеньям, и с тех пор, как все воскресенья она стала проводить с Себастианом, – Пэкстон уже с понедельника начинала считать дни до их встречи – он неизменно составлял ей компанию. Но сейчас она не собиралась ни о чем его просить. Целых два визита к бабуле Осгуд за неделю – никто не заслуживает такого наказания.

– Милая, да она со всеми так обращается.

Себастиан взял у Пэкстон бокал, поставил его на стол и, сжав ее руку, сказал:

– Позволь себе немного расслабиться. Не обязательно все делать самой. – И мягко добавил: – Завтра мы вместе сходим к твоей бабушке.

– Правда?

– Ты же знаешь: ради тебя я и не на такое готов.

Она прижалась щекой к его ладони и закрыла глаза. Какая прохладная, нежная кожа. Помнится, Себастиан как-то сказал, что если моешь руки по сто раз на дню, то увлажняющий крем поневоле станет твоим лучшим другом.

Что же она делает? Словно очнувшись от сна, Пэкстон резко отпрянула, встала и начала обуваться.

– Мне пора, – сказала она, пытаясь совладать с непослушными ремешками туфель. – Спасибо, что выслушал.

– Энергии в тебе хоть отбавляй. Ты вообще спишь?

Она слабо улыбнулась:

– Иногда.

Себастиан медленно поднялся с дивана, задумчиво наблюдая за Пэкстон. В прошлом году, когда он вернулся в город, они случайно встретились возле кафе «Хартли», где у Пэкстон только что закончилось заседание местного книжного клуба. Увидев Себастиана, она непроизвольно вздрогнула, будто ее ударило током. Тогда девушка еще не знала, что это – тот самый Себастиан, для нее он был таинственным незнакомцем, от чьей невероятной красоты у нее перехватило дыхание. Пэкстон твердо решила выяснить, кто это такой и что привело его в Уоллс-оф-Уотер. Она не сводила с красавчика глаз, пока он шел к своей машине, припаркованной в нескольких метрах от нее. Незнакомец открыл дверь, бросил на сиденье сумку с эмблемой магазина «Слайтли Фокст», повернулся – и увидел Пэкстон. Он несколько секунд изучал ее лицо и вдруг, усмехнувшись, сказал: «Здравствуй, Пэкстон». Пэкстон стояла как громом пораженная, не в силах вымолвить ни слова. А красавец представился и напомнил, что они вместе учились в школе. Они немного поговорили, потом решили продолжить беседу в кафе и в результате проболтали не один час. К моменту расставания Пэкстон с ужасом поняла, что влюбилась. Эта истина по-прежнему ее ошеломляла. Сколько бы она ни убеждала себя в том, что ни к чему хорошему это не приведет, ее чувства к Себастиану были сильнее логики.

– Спокойной ночи, дорогая.

Себастиан погладил ее по голове, и в этом жесте ей почудилась какая-то неловкость, будто он пытался за что-то извиниться. Боже мой, а ведь он все знает! У Пэкстон заныло в груди.

Ошарашенная, она повернулась к двери. Инте-ресно, и с каких пор? С самого начала? Или она выдала себя какой-нибудь недавней выходкой? Что за мерзкий вечер! Вселенная явно решила поразвлечься за ее счет.

– Пэкс, что с тобой? – спросил стоявший у нее за спиной Себастиан.

– Ничего. Все хорошо. Увидимся завтра ут-ром, – бодро ответила она и шагнула в сырую мглу.

Пэкстон могла поклясться, что в этот момент кто-то потихоньку рассмеялся ей вслед.

Уилла как раз доставала из сушилки последнюю партию белья, когда в дверь постучали. Она почти наверняка знала, кого это принесло; а ей-то казалось, что если плотно закрыть окна и включить кондиционер, то поющий на полной громкости Брюс Спрингстин не потревожит покоя ее ворчливых соседей.

Она поставила таз с чистыми вещами на кухонный стол и направилась в другой конец узкого коридора, к парадной двери, так и не исполнив своего любимого ритуала – зарыться лицом в только что выстиранное, еще теплое белье.

Когда живешь в старом районе, где дома стоят почти стена к стене, приходится мириться с некоторыми неудобствами. И все же это дом ее детства – он достался ей по наследству лет семь назад, когда умер отец. И за него не нужно выплачивать ссуду, а это вам не шутки, особенно учитывая, что ей лишь недавно удалось погасить баснословный долг по кредитной карте, накопленный за годы учебы в колледже. Большую часть населения Уоллс-оф-Уотер составляют зажиточные горожане, и раньше Уилла бесилась оттого, что не принадлежит к их числу. Кредитка же давала опьяняющее чувство свободы, позволяя в любой момент тратить деньги – на что угодно и не задумываясь. Отец умер, так и не узнав, что дочь по уши в долгах.

Теперь у нее свой магазин и собственное гнез-дышко, за которые она уже никому ничего не должна, а все благодаря отцу, застраховавшему свою жизнь в пользу дочери. Уилла просто обязана оправдать его чаяния и стать наконец взрослой – для него это было очень важно. Ее нынешняя жизнь – это покаяние перед ним и бабушкой за все то горе, что причинила им когда-то юная неугомонная девчонка, совершенно неспособная совладать с хлещущей через край энергией и усидеть на одном месте, как им обоим хотелось.

Под хит Спрингстина «I’m on Fire» Уилла открыла дверь. Мужчина, стоявший на пороге, был очень высоким, так что ей даже пришлось задрать голову, чтобы увидеть его лицо.

– Это снова я.

Все заготовленные слова тут же вылетели у нее из головы. Уилла открыла рот, но не смогла произнести ничего, лишь издала какой-то нечленораз-дельный лепет.

– Ты сегодня так поспешно сбежала, что забыла вот это. – Он протянул ей пригласительный.

Уилла схватила билет и почему-то спрятала его за спину.

Гость засунул руки в карманы. На нем были все те же брюки и рубашка, которая теперь, просохнув, напоминала жеваную бумагу. Он щурился от яркого света лампочки, висевшей рядом с дверью, из-за чего вокруг глаз у него собрались мелкие морщинки. Несколько секунд мужчина внимательно смотрел на Уиллу, а потом сказал:

– В школе мне постоянно приходилось отдуваться за твои приколы вместо тебя. Меньшее, что ты можешь для меня сейчас сделать, – это пригласить в дом.

Уилла словно очнулась.

– Не «отдуваться», а купаться в лучах славы, – парировала она.

Мужчина улыбнулся:

– Значит, ты меня помнишь.

Еще бы она его не помнила. Потому-то и убежала с Джексон-Хилл, сгорая от стыда. Уилла никогда не обращала на Колина внимания, но прекрас-но знала, кто он, – как и вся школа. Потому что он был Осгуд. Правда, Колин всегда находился в тени своей знаменитой и самоуверенной сестры-близняшки, но, похоже, его самого это нимало не смущало. Он наверняка легко бы мог стяжать себе не меньшую популярность, чем Пэкстон, просто, в отличие от нее, не стремился баллотироваться в президенты ученического совета или состоять в миллионе разных клубов одновременно. Вместо этого Колин Осгуд почти все время проводил в компании мальчишек, которые носили голубые рубашки поло и по выходным играли в гольф. Все ожидали, что, окончив колледж, он пойдет по стопам отца и станет таким же непревзойденным мастером клюшки и лунок, но Колин предпочел уехать из Уоллс-оф-Уотер. Уилла так и не поняла почему.

Она вовсе не собиралась подставлять однокласс-ника, это вышло случайно. Как-то раз, в начале последнего для них учебного года, Уилла прокралась ночью на школьный двор и написала на стенде у входа «Конфеты – эффектны, но аперитивы – оперативней». Девушка нечаянно подслушала, как Колин произнес эту фразочку, – он повторял ее весь день напролет, – и она показалась Уилле ужас-но смешной. Она и понятия не имела, что Осгуд занимался исследованием творчества Огдена Нэша и лишь вчера сдал эссе на эту тему, так что ее розыгрыш – пусть и не намеренно – указывал прямо на него. И хотя доказать вину Колина не удалось, а его родителей заверили, что привлекать мальчика к ответственности никто не собирается, все розыгрыши, которые устраивала Уилла – и до, и после, – теперь приписывались Колину. Отныне его считали Шутником средней школы Уоллс-оф-Уотер – героем учеников и проклятием учителей. И только за три недели до конца учебного года, когда Уиллу поймали на месте преступления, все узнали, кто настоящий Шутник.

– Так ты меня впустишь или нет? Эта неопределенность убивает.

Она вздохнула и слегка попятилась, давая гостю пройти. Закрыв за ним дверь, Уилла поспешила к колонкам, стоявшим у компьютера, и убавила громкость – Спрингстин с его сексуальной хрипотцой в данной ситуации был совершенно не-уместен. Обернувшись, она увидела, как Колин медленно ходит туда-сюда, рассеянно гладя спинку ее супермягкого дивана. Такие диваны всегда тянет потрогать. Его доставили всего несколько дней назад. Он стал первой за семь лет вещью, которую Уилла позволила себе купить в дом. Диван был дорогой и непрактичный, поэтому ее немного мучила совесть, но она влюбилась в него с первого взгляда.

– Мне никто не говорил, что ты вернулась в Уоллс-оф-Уотер, – пожаловался Колин.

– А должны были сказать?

Колин покачал головой, словно сам не был уверен в ответе.

– И давно ты здесь живешь?

– С тех пор как умер папа.

Его плечи поникли.

– Грустно, что так вышло.

Отца Уиллы насмерть сбила машина, когда он помогал кому-то на трассе заменить колесо. Это случилось в последний год ее учебы в колледже, – вернее, это был бы ее последний год в колледже, если бы Уиллу не отчислили за неуспеваемость. Еще одна тайна, о которой папа так и не узнал.

– Учитель он был прекрасный. Он вел у нас химию в одиннадцатом классе и даже устраивал здесь ужины для учеников, которых готовил к поступлению в колледж.

– Я помню.

Она терпеть не могла эти ужины, ведь дети из школы приходили к ним и видели, как они живут. Уилла чаще всего притворялась, что ей нездоровится, и пряталась у себя в комнате. Ей было стыдно: по сравнению с особняками, в которых жили все эти ребята, их дом, такой старенький и крошечный, казался убогой халупой.

– Я столько лет думал о тебе: где ты сейчас, что вытворяешь? – Он сделал паузу. – А ты, оказывается, все это время была здесь.

Уилла молча смотрела на незваного гостя: ему-то какое дело?

Колин еще раз прошелся из угла в угол и оглядел комнату, словно решая, чем бы еще заняться. Наконец, тяжело вздохнув, он сел на диван и запустил пальцы в темную шевелюру. У него были крупные руки. Он вообще был высоким и статным, совсем не таким, как в школе.

– Так чем ты нынче занимаешься, Уилла Джексон?

– У меня магазин спорттоваров на Нэшнл-стрит.

Вот так-то. Ответ нормального, взрослого, прак-тичного человека.

– А как развлекаешься в свободное время?

Что за идиотский вопрос.

– Белье стираю, – с непроницаемым видом ответила Уилла.

– Муж есть? – продолжал допрос Колин. – Дети?