Жоан улыбнулся.

– Я уже поговорил с Бартомеу, и мы пришли к соглашению. Бартомеу готов немедленно предоставить вам свободу, если вы этого захотите.

– Я не хочу ее. Это ненастоящая свобода, я хочу оставаться рабом, как и прежде.

– Вам не кажется это странным? – озадаченный ответом старика, спросил Жоан. – Я всю жизнь боролся за свободу, а вы ее отвергаете.

– Существует много разных форм рабства и разных видов свободы. Будучи рабом, я могу продолжать исповедовать мою религию. Если бы я стал свободным человеком, то меня заставили бы стать новообращенным. И таким образом я стал бы уязвим перед инквизицией, которая преследует ложных новообращенных. Очень противоречиво, не правда ли? Кроме того, я должен буду сам заботиться о своем обеспечении, месте проживания и пропитании. Сейчас это делает мой хозяин. Заботы и страхи также порабощают человека. С хорошим хозяином я более счастлив, чем если бы обладал ложной свободой.

– Неужели вам не хочется стать свободным, чтобы вернуться в вашу родную Гранаду?

– Если бы где-то существовала Гранада моей молодости, возможно, я и пожелал бы этой свободы, чтобы насладиться ее красотой, прежде чем покинуть этот мир. Но той Гранады уже нет, сейчас она находится под игом захватчиков – так же как и мусульмане, которые там живут. И я не думаю, что Католические короли выполнят обещания, данные ими, чтобы добиться сдачи города. Я предчувствую трагедию. И предпочитаю возвращаться в Гранаду в мечтах. Каждую ночь перед сном после вечерней молитвы я думаю о ней и о тех временах, когда я был счастлив рядом с женой и сыном. И на некоторое время ощущаю себя свободным и счастливым.

– Переезжайте в мой дом, Абдулла, даже если вы хотите оставаться рабом, – продолжал настаивать Жоан. – Бартомеу согласен с этим: вы снова станете жить в книжной лавке, а мы все сделаем для того, чтобы вы были счастливы.


Анна очень обрадовалась, когда Жоан сказал ей, что гранадец принял его предложение и полон предвкушения снова работать в книжной лавке. Она также с пониманием отнеслась к тому, что Бартомеу собирался подписать документ, удостоверяющий передачу права собственности. Она прекрасно знала, какое преклонение и любовь испытывал ее супруг к своему учителю.

– Я же говорил вам, что наша книжная лавка в Барселоне будет иметь то, чего ей не хватало в Риме, – сказал ей Жоан, улыбнувшись. – И это – Абдулла. Хотя он и предпочитает оставаться в рабстве.

Анна в свою очередь рассказала новости относительно каталонцев.

– Папа держал Цезаря в заключении в Остии под надзором одного из кардиналов, который должен был предоставить ему свободу после того, как командующие каталонскими войсками передали бы форпосты в Романье его войскам, – объяснила она. – Однако Юлий II собирался держать его в плену и после того, как он сдаст Романью. Но Борджиа вырвался из когтей своих захватчиков, сохранив некоторые крепости под своей властью.

– Я рад, я очень рад! – пылко ответил Жоан. – Юлий II – предатель.

– Как и очень многие из тех, кого мы знаем…

– А где сейчас Цезарь?

– Великий Капитан предоставил ему охранное свидетельство, позволяющее свободно проживать в Неаполе, и сейчас он собирает войско, чтобы вернуть себе герцогство Романья.

– Это вряд ли понравится Папе.

– Рассказывают, что с ним случился один из его приступов ярости, когда он узнал, что Цезарь сбежал на испанской галере.

– Оказавшийся на свободе Цезарь раздражает Папу, и это чувство усилится, если Испания встанет на защиту герцога, – сказал Жоан задумчиво. – Интересно, какие планы у короля Фернандо?

Анна пожала плечами.

– Я не знаю. Знаю только, что Санча, ее супруг Джоффре, кардиналы клана Борджиа и каталонцы, находящиеся в изгнании в Неаполе, встретили Цезаря в порту со всей пышностью, а Великий Капитан дал в его честь большой прием в замке Кастель Нуово в Неаполе.

– Санча и Джоффре живут вместе?

– Нет, они живут отдельно друг от друга, хотя по-прежнему являются супругами.

– Она все еще в любовницах у Просперо Колонны? – В голосе Жоана слышалась неприкрытая ирония.

– Моя подруга Санча Арагонская живет своей жизнью, – ответила Анна, бросив на супруга суровый взгляд. – Принадлежащее ей княжество Сквиллаче обеспечивает ей значительные доходы. Она красива и чувственна, любит книги, пишет хорошие стихи и наслаждается роскошными платьями, балами и мужчинами. Она живет мирской жизнью, но не забывает о своих обязанностях. Санча превратилась в примерную тетку: помогает и заботится о детях семьи Борджиа.

– Вы не хотите ответить на мой вопрос? – спросил Жоан с улыбкой.

– Нет, уже нет, – ответила Анна с некоторым неудовольствием. – Сейчас любовником Санчи является Гонсало Фернандес де Кордова.

– Она – любовница Великого Капитана?! – ошеломленно воскликнул Жоан.

– Нет. Она не является его любовницей. Великий Капитан – ее любовник. Санча Арагонская – свободная женщина, она живет как хочет и выбирает того, кого сама желает.

Жоан фыркнул.

– Да, будучи княгиней, это не так уж трудно делать.

– Нет, вы ошибаетесь. Санча Арагонская свободна не потому, что она княгиня, а потому, что решила стать свободной. Ее семья насильно выдала ее замуж без любви, как это происходит с очень многими женщинами, но она, тем не менее, решила искать счастья самостоятельно. И это ее стремление стать свободной привело к конфронтации с Папой. Неужели вы не помните, что именно по этой причине ей пришлось какое-то время провести в тюрьме?

– Санча Арагонская – ваша подруга, и вы всеми силами защищаете ее. Я согласен с тем, что княгиня – отважная женщина, но ее власть над людьми обеспечена как ее титулами, так и способностью к обольщению. Ей нравятся мужчины, облеченные властью, и она легко добивается их. Именно это помогает ей быть свободной.

– Единого для всех пути к свободе не существует. И каждый человек выбирает свой – в соответствии со своими возможностями или желаниями. Главное – это решиться на борьбу, чтобы добиться свободы, вы так не считаете?

Жоан в задумчивости смотрел на свою супругу, которая, глядя на него, ждала ответа. Он любил эту женщину и уважал ее мнение.

– Да, я согласен, – сказал он в конце концов. – А наш путь к свободе – каков он?

– Книги, – твердо ответила Анна, ни секунды не колеблясь.

В тот вечер Жоан записал в дневнике одно из высказываний своего учителя: «Есть много форм рабства и много видов свободы». И добавил: «Не являются ли столь любимые мною книги одновременно свободой и рабской зависимостью?»

105

В начале июня перестройка была закончена и книжная лавка открыла свои двери для посетителей. Семья Серра решила устроить официальное открытие накануне Дня святого Иоанна, чтобы празднества, которые совпали с народными гуляньями, продолжались всю ночь. На открытие пришли клиенты и соседи, Габриэль с семьей и все те из гильдии Элоев, кто умел читать. Явился также Льюис с другими книготорговцами. Были накрыты столы с едой и напитками, звучала музыка, а затем на площади Сант Жауме, на которой был зажжен гигантский костер, где среди прочих вещей сожгли мебель и старые деревянные перекрытия прежней книжной лавки, устроили танцы. Это был очистительный огонь, символизировавший самый длинный день и самую короткую ночь в году. Бартомеу воспользовался своими связями, и многие из членов Совета Ста и прочих городских органов управления почтили праздник своим присутствием. Были тут также губернатор, епископ и настоятель монастыря Святой Анны, которые накануне посетили лавку, чтобы приобрести книги, – сделав именно то, что они и обещали Жоану.

Жоан, стоявший рядом с Анной и наблюдавший за праздником, не смог удержаться, заметив:

– Как же все это отличается от Рима! Вы помните тот праздник?

– Забудьте о Риме, – ответила она. – Там нас поддерживал Папа своей властью. А это совсем другое дело. Наслаждайтесь тем, что мы имеем, и не оглядывайтесь назад. Сожгите эти воспоминания на костре вместе со старой древесиной.

– До недавнего времени я не терял надежды снова получить возможность вернуться туда.

– Цезарь Борджиа оказался наивным простаком, когда поверил в охранное свидетельство, которое ему выдал Великий Капитан от имени короля Фернандо Испанского.

– Еще одно предательство, – разочарованно произнес Жоан, растягивая слова.

Приехав в Барселону, Анна рассказала ему, что Цезарь прибыл в Неаполь, поверив слову Великого Капитана. Тем не менее спустя месяц, когда сын Александра VI собирал в Неаполе войско с целью возвращения Романьи, именно Великий Капитан приказал арестовать его и, заковав в цепи, заключить в крепость Кастель делль Ово. Он исполнял указания короля Испании, который, изолировав Цезаря, добивался окончательного преимущества в переговорах с Папой, а тот в свою очередь противился его коронации в качестве неаполитанского короля. Таким образом, король подвешивал меч над головой Папы.

Подобные известия окончательно поставили крест на мечтах Жоана и заставили его о многом задуматься. Он легко представил, как чувствовал себя Гонсало Фернандес де Кордова, человек, прославившийся в стольких выигранных им сражениях, когда получил бесчестивший приказ, который заставил его нарушить данное слово. Жоан словно воочию видел, как Великий Капитан в ярости и отчаянии метался по своим покоям, когда рядом не было свидетелей; сжимая кулаки и кусая губы, он мерил комнату широкими шагами и проклинал короля. Однако в первую очередь он был солдатом, привыкшим к ничтожеству власть имущих, он отдавал приказы о казни сотен восставших солдат, знал свои обязательства, а потому не мог не подчиниться. Даже самый могущественный в Италии человек не был свободен.

Жоан вспомнил ту боль, которую он испытал, когда стоял рядом с телом истинного рыцаря – герцога де Немура. Представления герцога о благородстве были скорее наивными и излишне романтическими, но Великий Капитан восхищался ими, не будучи сам способен следовать подобным путем. Может быть, именно поэтому андалусец был жив, а француз мертв?

Книготорговец записал в своем дневнике: «Кто в большей степени чувствует себя обесчещенным: тот, кто подчиняется бесчестному приказу своего короля, или король, отдающий позорящие его приказы? Думаю, что оба в одинаковой степени». И, поразмыслив немного, добавил: «Папа, король, военачальник, герои и генералы… Все нарушают договоренности, все обманывают, все предают. Куда же подевалось чувство чести древних рыцарей? Возможно, оно еще живет в теле убийцы, изуродованном пытками, – того, кто гниет в римской тюрьме и кто верен своему сеньору до конца? И зовут этого человека дон Микелетто».


Семья Серра с огромным энтузиазмом принялась за работу в книжной лавке. Анна отвечала за продажи, Педро занимался переплетной мастерской и типографией, а Жоан помогал Анне в общении с клиентами и вел финансовые дела. Они втроем и с помощью Абдуллы принимали решения о том, какие книги переводить, а какие переписывать вручную. Покупатели прежней книжной лавки продолжали посещать вновь открывшуюся, также появилось большое количество новых. Анна, Жоан, Педро и Мария вскоре убедились, что их дело процветает, и семья Серра вместе с Бартомеу через сеть его агентов принялась планировать дальнейшее распространение напечатанных ими книг, а также тех, что импортировались их друзьями – итальянскими книготорговцами.

Книжная лавка располагалась недалеко от того места, где находился дом Корро, – на той же самой улице. «Слишком близко», – говорил себе Жоан каждый раз, когда ежедневно видел этот дом, где он научился писать, тайком читать и где открыл для себя удивительный мир книг.

Здание так и стояло опечатанным с того трагического дня, когда пятнадцать лет назад инквизиция в животном порыве набросилась на книжную лавку и, словно стая волков, охотившихся на прекрасного оленя, убила ее. Постепенно разрушавшийся дом являл собой печальное зрелище. И никто ничего не делал, чтобы остановить это. На доме стояло клеймо ереси, все еще чувствовался жуткий запах сожженного на костре горелого мяса, и многие по-прежнему осеняли себя крестным знамением, проходя мимо его дверей. Земля принадлежала епархии, но здание было конфисковано инквизицией, и никто не хотел в нем жить: похоже, все ждали, когда дожди и разъедающий дерево древесный жук сделают свое дело и оно обвалится, позволив епископу сдать землю в аренду какому-нибудь доброму христианину, который выстроит все заново. Спешки не было: разрушенных зданий в Барселоне хватало, несмотря на то что гражданская война закончилась более тридцати лет назад.


Жоан, памятуя о предупреждениях своих друзей, старался не забывать о Фелипе. Уже несколько раз он встречался с ним на улице. Дознаватель инквизиции обычно ехал верхом в сопровождении двух таких же конников-головорезов. И он всегда делал вид, будто не знает Жоана, хотя последний подозревал, что Фелип поступает так нарочно. Жоану тоже не пришло в голову поздороваться с ним. Он прекрасно понимал, что, если бы Фелип был слепым, новость о его возвращении не могла пройти мимо него, поскольку инквизиция располагала широкой сетью доносчиков. И осознал это в полной мере через пару дней после торжественного открытия книжной лавки.