Странно, с ним никогда не случалось подобного, даже когда одна из девочек Хэтти снимала перед ним платье. Да, при виде изящной ручки с ним творилось что-то невообразимое!

– Осторожно! – закричала вдруг Элизабет и схватила его за руку.

Эш вовремя посмотрел на дорогу и рывком повернул лошадей в сторону от кареты, мчавшейся им навстречу. Замечтавшись, он забыл об осторожности, и экипаж выехал на встречную полосу. Почтовая карета, громыхая колесами по булыжной мостовой, промчалась мимо. Кучер бросил на Эша многозначительный взгляд, означавший, что он – просто идиот.

«Нет, я больше чем просто идиот, – подумал о себе Эш. – Я наверняка лишился рассудка, если вид обнаженной девичьей руки, так меня воспламенил». – Тяжело вздохнув, Эш посмотрел на Элизабет, судорожно вцепившуюся в его руку.

– Простите, – тихо извинился он. Элизабет заставила себя улыбнуться.

– Эта карета заняла собой, чуть ли не всю дорогу, – произнесла она взволнованно.

Эш чувствовал, как горела его рука от прикосновения нежной ладони.

– Но меня она не переплюнула! – с усмешкой ответил он.

– Слава Богу, все обошлось, – облегченно вздохнула она.

«Да, благодаря кучеру почтовой кареты», – подумал Эш.

Сердце его бешено колотилось, но не от пережитого испуга.

Эш смотрел на дорогу, стараясь не думать о странной леди, но украдкой наблюдал за каждым ее движением, с трепетом ощущая на ноге прикосновение ее шуршащей юбки.

Осторожно, словно боясь сделать что-то не так, Элизабет опустила тонкую белую руку в коробку с конфетами. Вытащив маленький темно-коричневый комочек, она поднесла его к нежным розовым губкам и легонько, как котенок сметану, лизнула. В воображении Эша это движение приобрело эротический смысл.

– Вы специально упражняетесь, чтобы казаться грозным и неприступным? – спросила вдруг Элизабет.

Сбитый с толку, вопросом, Эш озадаченно спросил:

– Простите?

– Мне просто интересно знать: ваш свирепый вид возникает сам собой, независимо от желания, или вы специально тренируетесь, чтобы казаться опасным для окружающих?

Лицо Эша сразу стало суровым.

– Я и в самом деле опасен.

Элизабет долго и с интересом смотрела на него, словно решая головоломку.

– Но я почему-то в этом сомневаюсь, – сказала она, наконец.

В ее голосе прозвучало что-то такое, от чего ему стало неуютно, – словно сломав преграды, которые он вокруг себя возводил, она заглянула ему прямо в душу.

Элизабет занялась лакомством. Она ела, как человек, давно знающий его вкус: свою первую шоколадную конфету она съела в далеком детстве.

– Вы упражняетесь перед зеркалом, чтобы изобразить взгляд, который пугает при встрече с вами? – повторила свой вопрос Элизабет.

Эш недоуменно посмотрел на спутницу.

– Я не понимаю, о чем вы говорите? – признался он.

– Когда вы хотите кого-нибудь напугать, вы смотрите на человека так. – С этими словами Элизабет повернулась к Эшу, прищурив глаза и плотно сжав губы. – Вы тренируетесь, чтобы казаться таким злым?

Эш не смог сдержать улыбки.

– Вы что, решили стать разбойницей? – усмехнулся он.

Девушка пожала плечами:

– Мне просто интересно, только и всего. Она облизала губы, быстро пробежав по ним кончиком влажного языка. От этого движения во рту Эша стало сухо. Ему безумно захотелось осторожно коснуться кончиком своего языка губ девушки и слизнуть с них остатки шоколада.

– Мне показалось, что вам даже нравится пугать людей, – заметила Элизабет, доедая конфету. – Вы и сейчас это делаете. Смотрите на меня так, словно хотите схватить и выбросить из экипажа.

Да, ему и в самом деле хотелось в эту минуту схватить ее, но не выбросить, а крепко прижать к себе, чтобы ощутить все прелести, которые скрывались под строгим платьем. Эш не отводил взгляда от лошадей, сдерживаясь, чтобы не стегануть их что было сил и не заставить мчаться галопом. Чем меньше времени он будет проводить с этой леди наедине, тем лучше будет им обоим.

– Должна предупредить: зловещее выражение на вашем лице может вызвать летальный исход, – не унималась Элизабет.

Эш настороженно покосился на нее, не понимая.

– Летальный исход? – переспросил он. Девушка кивнула. Несмотря на блеск, в глазах, лицо ее оставалось серьезным.

– Когда мы приедем в Лондон, вам придется встречаться с пожилыми леди и джентльменами, – начала терпеливо объяснять Элизабет. – Вы должны помнить: эти люди всегда живут уединенно. И я боюсь, как бы вы не напугали кого-нибудь из них до смерти своим устрашающим взглядом. Вас с легкостью можно принять за ангела-мстителя, спустившегося на землю.

– Ангела-мстителя? – усмехнулся Эш. Элизабет подняла вверх изогнутую бровь.

– Возможно, более подходящим словом будет «дьявол», – предположила она.

– Да, может быть. Но вас, как мне кажется, я не напугал.

Элизабет облизала после конфеты кончик пальца, вновь дав Эшу пищу для эротической ассоциации.

– Просто я правильно поняла ваш взгляд. Ее слова застали Эша врасплох.

– Что же, интересно знать, вы поняли? – в замешательстве спросил он.

Элизабет улыбнулась, довольная собой.

– Ваш взгляд похож на вызов, – ответила она. – Мне кажется, вы пользуетесь своим взглядом, чтобы держать людей на расстоянии. Вы похожи на одну из американских гремучих змей, которые угрожающе щелкают хвостами. Хотите, чтобы люди вас боялись.

Натянув вожжи, Эш остановил экипаж у входа в большой белый дом Рэдклиффа. Несколько мгновений он, не отрываясь, смотрел на коричневые вожжи, стараясь подавить в себе страстное желание обнять Элизабет. Эш не знал, что с ним происходит, но порой ему хотелось задушить Элизабет: она не имела права вмешиваться в его жизнь. Но уже в следующую минуту он страстно желал нежно держать ее в своих объятиях.

– Послушайте, леди, никогда в жизни мне не приходилось пугать людей. Они сами меня боялись, – уверенно произнес он.

Элизабет сидела молча. Он чувствовал ее внимательный и пристальный взгляд. Ему казалось, что она хочет докопаться до его сущности, разобраться в его характере и поведении, словно распустить клубок запутанных ниток.

– Вам нелегко было расти без нормальной семьи, – сказала она, наконец.

Эш крепко сжал вожжи. Лошади беспокойно переминались, позвякивая сбруей.

– Я сомневаюсь, что вы когда-нибудь меня поймете, – процедил он сквозь зубы. – Поэтому не пытайтесь это делать.

Элизабет сделала глубокий долгий вдох. Казалось, что силу она черпала из воздуха.

– Мне придется это сделать, – упрямо заявила она.

Эш бросил на девушку суровый и тяжелый взгляд, как бы желая напомнить, что живут они в разных мирах.

– Это еще зачем? – подозрительно спросил он. Элизабет улыбнулась, и красивые серые глаза загорелись мягким светом.

– Я должна помочь вам вернуться домой, – сказала она. – Бабушка и дедушка так долго вас ждали.

Эш ответил, глядя девушке прямо в глаза и стараясь не пропасть в их бездне:

– Я не смогу стать тем, кем не являюсь на самом деле.

– Да, не можете, – подтвердила девушка. – Но вы можете стать тем, кем вы родились, если только постараетесь.

Крошка шоколада на уголке девичьих губ не давала Эшу покоя, дразнила и манила слизнуть ее кончиком языка. Он не выдержал и смахнул ее пальцем, отчего Элизабет вздрогнула.

– Не можете же вы войти в дом с шоколадом на губах, – объяснил свой поступок Эш.

– О-о! – На какой-то миг лицо Элизабет стало озабоченным. – Вы совсем меня не слушаете...

Эш не мог заставить себя внимательно слушать. Поднеся палец к губам, он слизнул шоколадную крошку. В широко раскрытых глазах Элизабет появилось смущение и что-то еще, кажется, восхищение им.

Пробежав кончиком языка по внезапно пересохшим от волнения губам, Элизабет продолжала:

– Я уверена, что пройдет какое-то время, и вы поймете, что должны жить в Англии, вместе со своей семьей.

– Я уже говорил, что не смогу оправдать ничьих надежд, – напомнил Эш. – Вашему опекуну я пообещал пробыть там только шесть месяцев. Дольше я не останусь.

Элизабет рассердилась:

– У вас поразительно упрямая натура, мистер Макгрегор!

Он улыбнулся, хотя ему было совсем не смешно.

– Может быть. Я просто хорошо знаю, кто я такой, что из себя, представляю и кем должен быть.

Серые глаза Элизабет были серьезными, как у судьи, собирающегося вынести приговор.

– А я сомневаюсь, что вы во всем этом можете быть уверены, мистер Макгрегор, – возразила она.

У Элизабет была удивительная способность заглядывать ему прямо в душу. И она видела то, чего он сам видеть не хотел.

Помогая Элизабет выйти из экипажа, Эш старался не обращать внимания на свое учащенно забившееся сердце. Он проводил ее в большой белый особняк, с грустью понимая, что никогда не станет своим в ее мире.


Стоя, у окна гостиной, Элизабет смотрела вслед Макгрегору, который шел по кирпичной дорожке к ольхе, где была привязана его лошадь. Дерево стояло в стороне от ворот. Он шел быстро и легко, каждое движение было исполнено неизъяснимой грации. Даже на расстоянии этот человек необычайно волновал девушку. Никогда еще она не испытывала ничего подобного. Никогда раньше так не ощущала свою живую плоть.

Из-под черной шляпы Эша выглядывали густые пряди волос, спадавшие на воротник черной рубашки.

«Когда его оденут еще и в хороший сюртук, он будет выглядеть весьма респектабельно», – подумала Элизабет.

Однако она прекрасно знала, что только аккуратной стрижки и хорошей одежды будет недостаточно, чтобы превратить это полудикое существо в настоящего джентльмена. К тому же, она начинала сомневаться в своих силах.

– Боюсь, что сегодняшний инцидент с Дибеллом лежит полностью на моей совести, – нарушил молчание Хейворд. – Я должен был рассказать Пейтону, как снимают мерки с человека.

Голос Хейворда казался Элизабет доносящимся откуда-то издалека: все ее внимание в эту минуту было сосредоточено на Макгрегоре. Он подошел к своему серому жеребцу, и тот радостно и приветливо замотал головой, разметая в беспорядке красивую серебристую гриву. Эш что-то тихо и ласково шептал ему, поглаживая длинную и стройную шею. Когда конь заржал в ответ на его ласку, Эш улыбнулся.

Как зачарованная, наблюдала эту картину Элизабет. При его недюжинной силе эта необыкновенная мягкость казалась удивительной. Но вот Эш вскочил в седло, и сиденье мягко скрипнуло под ним.

– Должен сказать, что я остался доволен, как справился парикмахер со своей задачей, – заметил Хейворд. – Наш молодой человек стал таким интересным.

В этот момент Эш обернулся и поймал взгляд Элизабет. Она вздрогнула от неожиданности, но отворачиваться и отходить от окна, было уже поздно. Ее притворство, было бы сейчас запоздалым. Макгрегор видел, что она во все глаза смотрела на него, как влюбленная старая дева.

Губы Эша сложились в улыбку, давая ей понять, что он прекрасно знает, каким неотразимым находит его Элизабет.

Небрежным жестом, коснувшись, полей шляпы, он пришпорил жеребца и пустил рысью по дорожке. С каким нетерпением будет ждать она завтрашнего утра, чтобы вновь его увидеть.

– Элизабет? – Хейворд осторожно коснулся руки девушки.

Она вздрогнула от неожиданности.

– Что?

Хейворд улыбнулся.

– Ты ведь не злишься на меня, правда?

Девушка поправила камею, приколотую к воротнику, надеясь, что опекун не догадывается об истинной причине ее волнения.

– Злюсь на вас? – переспросила она. Хейворд кивнул.

– Я понял, что ты не в восторге, от того, что придется какое-то время быть учителем Пейтона. Но мне не хотелось бы нанимать чужого человека.

– Да, такой взрывной темперамент едва ли кто-нибудь выдержит, – согласилась Элизабет вздыхая.

– И потом, мне кажется, наняв для Пейтона учителя, как для зеленого юнца, мы заденем его самолюбие. С тобой же, я думаю, ему будет хорошо.

– Я не знаю, почему вы так решили, – растерянно сказала девушка. – Мои отношения с мистером Макгрегором едва ли можно назвать дружескими.

Хейворд внимательно посмотрел на Элизабет, продолжая улыбаться.

– Я не думаю, что когда-нибудь видел тебя такой разгневанной, как сегодня утром, – признался он. – Ты обычно такая сдержанная.

Лицо девушки залила краска стыда.

– Я прошу прощения за свое поведение.

– В этом нет необходимости, – нежно успокоил Элизабет Хейворд и легонько щелкнул ее по кончику носа, как делал это в детстве. – Мне кажется, Пейтону гораздо больше понравится, если мы будем говорить о нем только то, что думаем.

Чувствуя, что начинает кипятиться, Элизабет покачала головой и сказала:

– Боюсь, что меня никто еще так не выводил из себя, как он.

– Да. – Хейворд кивнул: это печальное признание не было для него новостью. – Я это заметил.

Элизабет обиженно поджала губки.

– Но, несмотря на это, вы все-таки хотите, чтобы я учила его манерам? – спросила она.