Дебра Дайер - Хранитель сокровищ

Элизабет медленно, словно кукла, подчиняющаяся воле хозяина, опустила руки. Мягко шурша, шелк скользнул по груди, бедрам, ногам и упал на пол большим блестящим ворохом.

Ей не терпелось ощутить на обнаженном теле влажные поцелуи Эша. Хотела, чтобы было так, как снилось во сне.

Запустив руки под сюртук, Элизабет стянула с его плеч не нужную сейчас вещь, и элегантный наряд последовал за платьем. Словно испугавшись, что девушка опомнится, он крепче прижал ее. «Неужели он не понимает, что я по уши в него влюбилась? И пребываю в таком состоянии с того дня, как впервые его увидела. Разве он не догадывается, что я люблю его и сердцем, и душой?»

– Я люблю тебя, Эш, – призналась девушка, не в силах больше молчать.

Услышав ее откровение, он задрожал еще сильнее от нестерпимого желания.

– Моя прекрасная принцесса, – прошептал он и жадно припал к губам.

На этот раз ничто не могло им помешать. Отступать назад было поздно, да и не хотелось.

Но вдруг она почувствовала, как тело Эша стало напряженным и скованным. Не прошло и нескольких секунд, как он резко прервал поцелуй. Когда Элизабет открыла глаза, она увидела, что Эш смотрит на дверной проем. Сквозь бешено колотящийся стук сердца она только сейчас услышала приближающиеся по дорожке шаги.

Выглянув из-за его плеча, она увидела входящего в павильон Хейворда. Он был не один. За ним шли женщина и мужчина – приходской священник с женой. Мысль, поразившая Элизабет, была подобна блеску молнии. Ее застали полураздетой в обществе мужчины! И кто? Миссис Бэкстер! Самая большая в округе сплетница. Какой скандал! Она смешает с грязью ее собственное имя, но, что ужаснее всего, имя Марлоу!

Элизабет нерешительно посмотрела на Хейворда, ожидая увидеть на его лице потрясение и ярость. Но ничего подобного не было. Герцог с улыбкой смотрел на нее и своего внука. Неужели от потрясения бедняга тронулся рассудком?

– О Боже! – Невысокого роста, упитанная миссис Бэкстер вскинула руку к сердцу.

Священник не проронил ни слова – он смотрел на Элизабет округлившимися глазами. Эш крепко прижал девушку к себе, словно защищая от нападения вошедших людей. Но было поздно. Они оба успели стать причиной скандала, избежать которого, увы, им не удастся.

– Священник и его жена хотели с тобой поздороваться, Энджелстоун, – сказал Хейворд спокойным и невозмутимым тоном. Казалось, он не видел свою подопечную полуобнаженной, в объятиях внука. – Думаю, вы воспользуетесь возможностью и объявите о своей помолвке.

Помолвка! Элизабет чуть не задохнулась! Почувствовав, как напрягся Эш, она нерешительно подняла глаза. Тот пристально смотрел на Хейворда, прищурившись и плотно сжав губы. Он был взбешен!

Элизабет готова была провалиться сквозь землю. Она закрыла глаза и стала беззвучно молиться.

Элизабет сидела на диване и наблюдала, как герцогиня разливала чай. В гостиной больше никого не было. Хейворд со священником и его женой-сплетницей удалились в зеленую гостиную в другом крыле дома. Элизабет с удовольствием заперла бы этих двух людей на ключ. Но... Рано или поздно они покинут дворец и тогда... Девушка ни на минуту не сомневалась: не пройдет и пяти минут, после того, как за миссис Бэкстер закроется дверь, и о ее неблаговидном поступке узнает вся округа. Эша Хейворд отвел в кабинет для серьезного разговора. Когда герцогиня протянул ей чашку чаю, той от стыда трудно было поднять глаза.

– У тебя такой вид, будто хочешь повеситься, – нахмурившись, сказала Леона.

Элизабет молча взяла чашку. Боясь выронить ее из дрожащих пальцев, она держала ее обеими руками.

– Мне больно думать, в какой жуткий скандал я вовлекла вас с Марлоу, – тихо произнесла девушка.

– Перестань заниматься самобичеванием, дитя мое, – успокаивала ее Леона, присаживаясь рядом. – Ты – не первая женщина, которую соблазнил мужчина до того, как прозвучит клятва перед алтарем.

Элизабет наблюдала, с какой тщательностью герцогиня расправляет складки на юбке сиреневого платья.

– Я должна была научить Пейтона хорошим манерам. А что наделала? Я сама бросилась в его объятия. И, что хуже всего, сожалею лишь о том, что нас застали.

Леона ласково похлопала ее по руке.

– Мужчины, носящие фамилию Тревелиан, всегда представляли для женщин потенциальную опасность, – сказала она. – Их мужественность и сила, спрятанные под красивой внешностью, помножены на невероятную целеустремленность. Ты ведь знаешь, что одного из дядюшек Марлоу звали не иначе, как Дьяволом Дартмура?

– Да, – ответила Элизабет. – Я слышала об этом.

Она с наслаждением отпила глоток чаю, приятно освеживший горло, надеясь, что ароматный и крепкий напиток немного успокоит нервы.

– Я сама во всем виновата. Ведь давно не девочка. Мне следовало бы быть предельно осторожной и осмотрительной, а не распалять Пейтона. Но я ничего не могла с собой поделать. Как только он меня коснется, мысли тут же начинают путаться.

– Девочка моя дорогая, даже я не смогла устоять перед чарами Тревелиана, – призналась Леона.

Элизабет уставилась на герцогиню.

– Вы хотите сказать, что Марлоу и... Леона кивнула.

– До свадьбы? – удивленно спросила Элизабет.

– Это произошло в саду, среди цветущих и благоухающих роз, в загородном доме моего отца в Лестершире. – Взгляд Леоны устремился сквозь открытые окна в сад, где тихонько покачивались на ветру цветы, тонкий аромат которых ощущался в гостиной. – В память о том вечере мы здесь посадили розы.

Элизабет выглянула в сад.

«Цветущие розы никогда не станут для меня тем же, чем были для Леоны», – подумала она.

– Потом я частенько задавалась вопросом: почему мама позволяла мне одной, без дуэньи, гулять по саду с Марлоу? – продолжала вспоминать герцогиня. – В день свадьбы она призналась, что очень рассчитывала на наши прогулки при луне: они заставляли его сдаться.

– Значит, ваша мать хотела, чтобы вы с Марлоу... познакомились еще до свадьбы? – изумленно спросила девушка.

– Она дала нам возможность очень хорошо познакомиться, – тихо засмеялась Леона. – С той поры я поняла, что моя мать была не единственной заботливой родительницей, которые позволяют молодой паре побыть немного наедине и выяснить для себя главное. И она, конечно, далеко не последняя. Сегодня днем Марлоу признался, что применил ту же тактику по отношению к тебе и Пейтону.

Сильно побледнев, Элизабет резко выпрямилась, словно от пощечины.

– Не хотите ли вы сказать... неужели Марлоу хотел, чтобы это произошло?

– А почему тогда он оставил тебя наедине с этим колючим молодым человеком, отказывающимся признать в себе нашего внука? – усмехнулась герцогиня.

– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – растерянно произнесла Элизабет.

– Марлоу всегда был упрямым человеком, – ответила Леона, складывая руки на коленях. – И если ему что-то хочется, он не остановится ни перед чем, чтобы достичь желаемого. Марлоу решил, во что бы то ни стало оставить Пейтона здесь, в Англии, и использовал тебя, как приманку, чтобы заманить тигра в клетку.

Когда до Элизабет дошел смысл сказанного Леоной, у нее закружилась голова. Комната поплыла перед глазами. В висках бешено застучало.

– Дорогая моя, ты должна знать, что Марлоу специально привел священника с его женой в Лабиринт. Он надеялся застать вас в недвусмысленной ситуации.

Осторожно, стараясь не выронить чашку из дрожащих от волнения рук, Элизабет поставила ее на узкий столик.

– Но что он будет делать, если Эш заподозрит ловушку? – тихо спросила она.

Леона ободряюще похлопала девушку по колену.

– Не беспокойся, моя дорогая. Марлоу все устроит. Прежде чем кончится день, ты станешь женой этого молодого человека.

– Так скоро? – растерянно воскликнула Элизабет.

– Мы с Марлоу думаем, что откладывать это дело не стоит.

«Скорее всего, они боятся, что жених исчезнет», – подумала Элизабет.

– Эш Макгрегор не тот человек, которого можно к чему-нибудь принудить, – осторожно заметила она.

Леона бросила на девушку неодобрительный взгляд.

– Почему ты не называешь нашего внука его настоящим именем? – упрекнула она.

Элизабет не стала рассказывать герцогине о том злосчастном случае, когда она назвала ее внука настоящим именем.

– Если Марлоу попытается насильно женить Пейтона, он уедет отсюда и никогда не вернется, – уверенно заявила она.

– Прекрати нести этот вздор, – проворчала Леона. – Ты только изводишь себя волнениями.

– Я не смогу выйти замуж за Пейтона до тех пор, пока он сам этого не захочет. Это будет каким-то...

Леона подняла руку, словно не желая больше ничего слышать.

– Пейтон испытывает к тебе какие-то чувства, иначе того, что произошло между вами сегодня, просто не случилось бы.

– Мне кажется, Пейтону я небезразлична, – призналась девушка. – Я в этом уверена. Хотя он никогда не говорил мне о своих чувствах, мне подсказывает сердце. Но если он узнает, что кто-то пытается его к чему-нибудь принудить, пусть даже этого он хочет сам, обязательно сделает все наоборот.

– Дорогая моя, ты говоришь ерунду, – поморщилась Леона.

– Знаю, – отозвалась Элизабет и потупила взор. – Словно последняя дурочка, я говорю ерунду с того дня, как впервые увидела его.

– Успокойся, моя девочка, – сказала герцогиня. – Пейтон сделает правильный выбор. Мы проследим за этим.

Элизабет грустно покачала головой:

– Если он догадается, что его силой хотят на мне женить, я не смогу выйти за него замуж.

– Сможешь и сделаешь это, – решительно сказала Леона, положив руку на плечо Элизабет.

– Но...

– Девочка моя дорогая, подумай о последствиях. Если Пейтон не поступит, как подобает благородному человеку, если на тебе не женится, пострадает не только твоя репутация, но и его тоже, – напомнила Леона.

– Признаюсь честно, я об этом не подумала, – тихо отозвалась Элизабет.

– Ну, так подумай. Нам и без того будет сложно ввести нашего внука в светское общество. Если станет известно, что он – негодяй, соблазнивший и бросивший невинную девушку, дорога в свет будет для него закрыта навсегда. Он станет изгоем. Я не говорю уже о той печальной участи, что ожидает нас с Марлоу.

Элизабет почувствовала, что ей не хватает воздуха. Она поняла, что если вокруг этого случая разразится скандал, Эш никогда не признает Четсвик своим родным домом и уедет отсюда. Марлоу и герцогиню это убьет.

– Я все испортила! – с досадой воскликнула девушка.

– Твоей вины здесь нет, – постаралась успокоить ее Леона. – Ты просто последовала за своим сердцем. – Герцогиня приподняла подбородок Элизабет. – Все будет хорошо, дитя мое. Верь мне.

Элизабет очень хотелось бы верить. Ей даже страшно было представить, что ждет ее. Чего она хотела меньше всего на свете, так это выйти замуж за человека, который пошел на это не по своей воле. Даже если она и безумно его любила.

– Сегодня вечером вы обвенчаетесь, – Леона легонько пощекотала девушку по подбородку. – Но чуть позже непременно придется устроить прием или званый вечер.

Нахмурившись, Элизабет представила себе хищника, крадущегося по бальной зале, и поспешила поправить герцогиню.

– Боюсь, нам придется сделать это гораздо позже.

– Я говорила Марлоу сегодня днем, что необходимо представить Пейтона свету, как можно раньше, – возразила Леона. – Благодаря стараниям гнусного племянника Марлоу о нашем внуке уже поползли всяческие слухи.

Элизабет вопросительно посмотрела на герцогиню.

– Какие еще слухи?

– Всякий вздор о том, что Пейтон воспитывался среди дикарей. Всю прошлую неделю Клэйборн пытался убедить меня, что если я впущу в дом этого «дикого самозванца», то он в одну прекрасную ночь снимет с меня скальп. – Говоря это, Леона передернулась от отвращения. – Ну и гнусный же, он тип! Временами я даже сомневаюсь, что он – настоящий Тревелиан.

Элизабет судорожно стиснула руки на коленях.

– Просто ему нужен титул Марлоу.

– Да, – согласилась герцогиня, – и если мы не приложим максимум усилий, он своего, добьется. – Леона снова посмотрела в сад, где легонько покачивались розы. – Если нам не удастся прочно утвердить Пейтона, как наследника Марлоу, Клэйборн, попортит ему кровь после того, как герцога не станет.

– Если Пейтон не сумеет предоставить веские доказательства своей личности, он может не один год провести в тюрьме, – испуганно произнесла Элизабет.

– Да, – Леона тяжело вздохнула. – И потому очень важно, как можно скорее представить его свету. Мы должны доказать, что Пейтон не дикарь, каким хочет его представить Клэйборн.

Элизабет почувствовала, как от волнения у нее вспотели ладони.

– Боюсь, Пейтону еще очень многому придется учиться, прежде чем можно будет выводить его в свет, – сказала она.

Леона лишь покачала головой.

– У нас совсем нет времени, – ответила она. – Мы должны будем представить его свету на наших условиях. Думаю, устроим бал.