– Лучше иметь покорного и благодарного сына, чем бороться с неуправляемым алкоголиком, – злобно ответил Осирис, даже не бросив на сына взгляд. – Скоро мы доберемся до первого порога, и нам понадобиться его помощь. Будьте наготове!

Пороги Нила являлись чем-то вроде скалистых ступеней, по которым с грохотом и ревом река спадает вниз и устремляется в долину. Всего их было шесть. Первый порог Нила находился в Асуане, как раз перед островом, куда держали путь Осирис и его сыновья. Преодолев природные препятствия, «Осирис» достиг бы цели. Но не так легко было обмануть священную реку и пройти эти самые опасные участки.

Конечно, даже спустя много веков Осирис помнил, каким раньше был Нил. Он помнил шумные бурлящие потоки, гордо несущие воду в долину. Но то, что открылось его взгляду сейчас, неприятно поразило его. Нил изменился. Теперь самая опасная река осторожно спускалась и медленно растекалась по долине. Претерпев изменения, вызванные вмешательством людей, Нил стал спокойной и размеренной рекой и более не внушал тот мистический страх своей стихийностью и необузданностью. Прошли времена великого Нила, как и времена великих богов.

Лишь пороги остались прежними, слегка отполированные и срезанные течением, в напоминание о том, каким Нил был прежде.

Эта преграда была неподвластна людям. Спуститься с порогов с риском для жизни являлось вполне возможным, но вот подняться на смертельно опасные каменные ступени было полным безумием. Именно поэтому, приближаясь к порогу, капитан, разгадав намерения своих пассажиров, перекрестился и заранее попрощался со всеми родственниками, успевая у каждого попросить прощения.

– Что ты бубнишь? – грозно спросил Хафра, слыша невнятное бормотание из уст капитана.

– Мой господин, даже самые опытные мореплаватели не смогли покорить Нильские катаракты. Это безумие. Надо сойти на берег и продолжить путь по суше, – поделился соображениями капитан.

– Твоя трусость разочаровала меня, – ухмыльнулся Хафра. – Но если ты не будешь мешаться под ногами со своими стенаниями, а будешь заниматься своим делом и править судном, то сможешь увидеть, что для великого Осириса нет ничего невозможного.

Капитан не понял слов фараона, но все же решил последовать его совету и замолчал.

Ветер стих, и судно остановилось, мерно покачиваясь на волнах. Команда «Осириса» была в напряжении, никто не знал, что будет дальше, и на что еще способны незваные и нежеланные пассажиры.

Осирис занял место на корме, и, положив руку на деревянную фигуру своего собственного изображения, закрепленную на носу судна, зычным голосом прогремел:

– Пора!

Услышав голос отца, Менкаура нехотя поднялся и прошел в переднюю часть судна. Он встал на самый край носовой части, поднял руки и монотонно заговорил:

– О великие боги Дуата, силы, живущие в священной реке, я призываю вас открыть врата на священные ступени.

Вода начала подниматься, под наклоном устремляясь наверх, образуя тем самым своеобразный подъем и пряча в потоке опасные каменные пороги. Но стоило Хафра вновь призвать ветер и кораблю тронуться вперед, как в тот же миг вода с грохотом обрушилась вниз и появились острые края камней и резких обрывов.

Осирис обернулся на сына, испепеляя его своим яростным взглядом.

– Что это значит? – взревел он. – Ты болван! На тебя совсем нельзя положиться!

– Но отец, я сделал все, что было в моих силах. Я держал воду! Кто-то вмешался, – развел руками Менкаура.

– Ты говоришь, кто-то вмешался, – повторил Осирис.

Менкаура кивнул, виновато вжимая голову в плечи.

Тогда Осирис сразу догадался, о ком идет речь. Красный от гнева, он подошел к правому борту и крикнул:

– Хнум! Брат мой названный, предавший меня однажды, ты пришел поговорить или помешать мне?

Никто не ответил.

– Ну что же ты, помнится раньше ты не был таким трусом! – провоцируя своего невидимого врага, рассмеялся Осирис.

– Что-то ты неважно выглядишь, – прогремел в ответ голос. – Тысячелетия заточения вернули молодость твоему облику, но, видимо, совсем лишили рассудка, раз ты решился приплыть в мои владения на этом жалком баркасе, да еще и притащил с собой своих жалких щенков.

Осирис огляделся в поисках Хнума, но его нигде не было. Он разочарованно развел руками.

– Ты не покажешься? Я хочу видеть глаза своего заклятого врага, посмевшего стать верным другом моей супруге-предательнице.

– Что? – удивленно воскликнул голос и сквозь смех добавил: – Ты притащился сюда из-за Исиды? Это ревность или себялюбие?

– Я жду, Хнум, и все еще не вижу тебя…

Дьявольский смех, идущий из пустоты окружающей ночи, не стихал.

– Ревность! Великого и безжалостного Осириса в мои края привела ревность! А как же твои планы по завоеванию Черной земли? – не унимался Хнум. – Ты оставил свои попытки стать единственным правителем?

– Нет, не оставил! Но сначала я разберусь с предателями! – крикнул в темноту Осирис.

Смех стих, и все решили, что опасность миновала, когда через мгновение вода в реке закипела, забурлила, и неожиданно огромной волной накрыла «Осирис». Когда все закончилось и матросы, отплевываясь, поспешили скрыться в трюме, на палубе возникла мощная фигура Хнума.

Хнум был богом плодородия, хранителем порогов Нила. Но так же, как фараоны, он был лишь наполовину человеком, его мать была земной женщиной. Именно поэтому Хнум не обладал огромным ростом, как другие боги, а был обычного человеческого телосложения, однако довольно крепкого и мускулистого. Отличала его от фараонов только бычья голова с огромными глазами, вытянутой мордой и огромными ноздрями. Гордостью Хнума, как он всегда считал, были массивные, закрученные кольцами рога, торчащие в разные стороны.

Хнум встретился взглядом с Осирисом, и его глаза вспыхнули синим пламенем, а из ноздрей вырывался серый пар.

В руке Хнум с легкостью держал меч, который на вид весил не менее ста килограмм. Облик его был настолько ужасен, что при встрече с этим речным существом люди сходили с ума. Эта участь настигла бы и капитана, если бы Хафра не закрыл его от незваного пассажира, загораживая несчастному обзор.

Даже Менкаура, не раз встречавшийся с существами, подобными Хнуму, увидев зверя, спрятался за деревянную бочку, на его радость случайно оказавшуюся на палубе.

Лишь Хуфу поднялся, подошел к отцу и, сложив на груди руки, принял угрожающий вид.

Хнум подошел к мальчику, смело взирающему на ужасного монстра, склонился над Осирисом и, опалив того жарким дыханием, проревел:

– Ты готов принять бой?

– Ты же знаешь, я всегда готов помериться с тобой силой. Ты хочешь сражаться?

– Конечно, твой позорный вид будет моим преимуществом, а Хнум не настолько глуп, чтобы лишиться такой легкой возможности наказать врага.

Осирис окинул соперника презрительным взглядом.

– Я знал, что ты не изменился. Все тот же трус. Ты боишься, что в своем обличии я с легкостью напилю тебе по рогам. Из страха ты решил сразиться с подростком? Так знай же, Хнум, в чьем бы теле я ни был, ты мне не соперник. Ты все тот же жалкий теленок. Каким бы устрашающим ни был твой вид.

Ноздри Хнума задрожали, он начал тяжело дышать и хрипеть от раздражения. Изо рта его вырывался пар. Зверь был в гневе, слова Осириса задели его. Бык тряхнул своей мощной головой и рявкнул:

– Твоя взяла! Верни свое тело и дай мне бой! Я разорву тебя в клочья и развею по пустыне. Только теперь Исида не будет так благосклонна к тебе, и твои останки станут лакомством для стервятников. Я устрою великий пир для падальщиков!

Хнум запрокинул голову и затрясся от смеха. А затем исчез, так же неожиданно, как и появился. И если бы команда капитана не видела странности, происходящие на корабле после того, как на борт поднялись эти странные пассажиры, то все решили бы, что это образы, вызванные общим переутомлением или действием странного напитка.

Менкаура вылез из своего укрытия, поймав на себе недовольный взгляд отца. И, подгоняемый звонкой затрещиной от Хуфу, с новыми силами принялся за дело.

– Отец, а если бы Хнум не принял твое предложение? – серьезно спросил Хуфу, пока Менкаура поднимал водные потоки.

Осирис улыбнулся.

– Хнум тщеславен и, на мое счастье, глуп.

Вскоре судно, потрескивая от напряжения и царапая дном скалы, взлетело на порог и спокойно продолжило свое плавание. С легкостью преодолев все препятствия, «Осирис» вновь набрал скорость, и совсем скоро на горизонте появился остров.

Арабы называли его Элефантина, из-за того, что в древние времена на этом острове обитало огромное количество слонов. Египтяне называли Абу.

Но сейчас остров был частично затоплен из-за строительства Асуанской плотины, и все его памятники, несущие хоть малейшую историческую ценность, были перенесены в безопасное место, на соседний остров.

Единственным напоминанием величия этого загадочного острова оставался Храм Исиды, темные очертания которого теперь одиноко возвышались над верхушками банановых пальм.

Ветер стих, и капитан направил судно к острову. Затем его пассажиры пересели на лодку и с легкостью добрались до места.

Храм Исиды встретил Осириса громадными пилонами, за которыми начинался гипостильный зал с двумя рядами колон.

Осирис вошел в храм первым. Внутри было тихо и пусто, их окружали только голые стены и круглый свод.

– Исида, я вернулся! – крикнул Осирис, и его голос эхом разлетелся по залам.

Ответом ему была тишина. Либо Исида покинула это место, почувствовав приближение ненавистного супруга, либо Имхотеп обманул их и направил по ложному следу.

– Исида! – настойчиво повторил Осирис, и вновь голос его раскатился в глубь храма.

Когда все стихло, из темноты вышла одинокая фигура в черном плаще. Судя по походке, это была женщина, судя по гигантскому росту – богиня. Ее лицо было скрыто складками хиджаба, но скрыв лицо, женщина не смогла бы скрыть свою отличительную черту: незнающему человеку могло показаться, что под платком скрывается голова, по форме похожая на вытянутое яйцо, но Осирис сразу узнал эту женщину.

Фараоны с опаской посмотрели на темную фигуру. Они тоже узнали Исиду, но после событий прошлого не знали, могут ли они ей доверять. Женщина поймала их взгляды и, по всей видимости, улыбнулась, так как уголки ее бирюзовых глаз сузились, а сами глаза засияли нежностью и теплотой – материнской теплотой.

Женщина обернулась к мальчику, так отважно выкрикивающему ее имя.

– Сири, – промурлыкала женщина нежным, словно перезвон небесных колокольчиков, голосом. – Как ты нашел меня и как…

– Прошел мимо твоего цепного пса? – закончил за супругу Осирис. – Это было легко, он все тот же неугомонный, бестолковый баран, каким был раньше.

С ехидной улыбкой Осирис раскрыл объятия и ядовито вымолвил:

– Ты не рада меня видеть, дорогая?

Он вложил в свои слова всю злобу и ненависть к этой жалкой предательнице. Он до сих пор не мог поверить, что его возлюбленная, его Исида, смогла предать своего супруга. И до сих пор не знал и не понимал ее мотивов.

Исида обнажила голову, и все пространство вокруг озарилось солнечным светом, источником которого являлся ее золотой диск, закрепленный невидимыми нитями между ее точеными золотыми рожками.

– Сколько лет, Сири, мы с тобой не виделись. Я не припомню тебя в этой ипостаси, – с нежностью и неприкрытой грустью произнесла Исида.

Юное лицо Осириса растянулось в удивленной гримасе.

– Еще бы. Сколько тысяч лет, дорогая, я бы уточнил, – ядовито поправил супругу Осирис. – Ты ведь ждала меня. Я не заставил себя долго ждать?

– Зачем ты пришел? – спросила она.

Осирис сложил за спиной руки и гордо вздернул голову. В своем теле этот жест должен был вызвать страх у собеседника, и Исида давно бы бросилась к ногам обманутого мужа с мольбами о прощении, но Осирис был закован в тело хилого подростка, и его жест сумел вызвать лишь насмешливую улыбку на прекрасных губах богини.

Это разозлило Осириса, и, подавшись вперед, он воскликнул:

– Ты прячешь то, что принадлежит мне.

Исида удивленно распахнула свои прекрасные глаза и улыбнулась.

– Что-то смешное ты услышала в моих словах? – Осирис злобно изогнул бровь, отчего его лицо приняло совершенно комический вид.

– Сири, ты такой милый, когда сердишься. Скажу честно, этот облик идет тебе больше, чем твой родной, тебя хочется обнять и потрепать за щечки, – пошутила Исида.

Маленькое лицо Осириса исказила гримаса гнева, и Исида не выдержала. Она звонко засмеялась, и смех ее колокольчиками разнесся по храму. Не в силах больше терпеть насмешки, Осирис махнул рукой в сторону Исиды и крикнул:

– Взять ее.

Старшие сыновья моментально среагировали на приказ отца, и через мгновение Исида уже стояла на коленях перед Осирисом. Но даже после того, как Осирис опустил богиню на колени, его лицо оставалось на одном уровне с ее. Он посмотрел ей в глаза. И лишь на один миг укол нежности тронул его сердце, но стоило Исиде снова насмешливо улыбнуться, как гнев возобладал над остальными чувствами.