Фиона Макинтош - Храню тебя в сердце моем

– Иден… мы уже…

– Нет, послушай меня, – сказала она, взяв Мадлен за руки. – Если это день, в который я должна выкинуть все свои безумные мысли из головы, то позволь мне сказать все это.

– Все? Есть что-то еще?

– Просто одна мысль, которая не дает мне покоя.

– Говори.

– Помнишь Персиваля Фитча с Севил-роу?

– Помню.

– Он рассказывал о человеке, который попал в аварию… его сбило такси.

– Да, я помню эту историю. Он был в шоке, порвал костюм, и у них нашелся другой с довоенных времен, который идеально ему подошел, – перечислила она. – Серьезно, Иден. Я внимательна, знаешь ли.

Иди облизала губы.

– А как насчет того, что он был офицером, вернувшимся с войны, одним из постоянных клиентов Фитча, и при этом они не видели его несколько лет?

– Он ушел на войну!

– Мадлен, война закончилась три года назад.

– Ах, бедное дитя. Ты думаешь, что этот человек может быть Томом.

– Томом. Да, по нескольким причинам. Время подходит. То, что он офицер, который вернулся с войны, долго не показывался, а затем вдруг появился без предварительной записи. Том был в Грин-парке – это рядом с Севил-роу. Возможно, он оказался там, его сбила машина, как рассказывал Фитч, пришел в себя и вспомнил прошлое, вспомнил, кто он такой.

– И при этом забыл, что он Том? – Иди кивнула. – Послушай себя, Иден. Это еще больший бред, чем думать, что Бен пытается навредить твоему бизнесу.

– Не навредить. А вообще потопить, – раздраженно сказала она, устав убеждать подругу.

Мадлен смотрела на нее с легким раздражением.

– Мадлен, – обратилась она к подруге, – человек, о котором говорил Фитч, был в темно-синем костюме.

– И ты сейчас скажешь, что Том был одет в темно-синий костюм в тот день, не так ли?

Иди кивнула, ее глаза блестели от слез.

– Иден, – начала Мадлен, поднося длинный, узкий палец так близко к ее лицу, что Иди видела блеск ее ухоженного ногтя. – Опасно об этом думать.

– Нам с папой всегда казалось, что Том говорит как очень образованный человек, я просто не хотела этого признавать, – зарыдала она. – Я уверена, что именно поэтому и увезла его из Лондона в наш тихий уединенный коттедж в Эппинге, где никто не обратит на него внимания и не начнет задавать вопросы. Все видели просто милую молодую пару. Я говорила всем, что Том был ранен на войне, а их воображение додумало остальное. О, Мадлен, разве ты не видишь? Том мог быть тем самым человеком с Севил-роу, и теперь он вернулся к прежней жизни, где бы он ни был. Я провалилась сквозь трещину в его памяти… я, его ребенок, наша жизнь… все исчезло.

Мадлен взяла Иди за плечи.

– Это все только у тебя в голове, потому что ты хочешь, чтобы это было правдой.

– Это правдоподобно!

– О, так же правдоподобно, как то, что Бен хочет уничтожить твое дело, а потом жениться на тебе.

Иди почувствовала, что опять вот-вот разрыдается. Темнота снова сгущалась. Она держала ее на расстоянии, даже старалась не слушать шепот, который преследовал ее с того самого дня, когда они поговорили с Персивалем Фитчем и крошечные совпадения начали сходиться в единое целое.

– Если Сара подтвердит участие Бена, ты мне поверишь?

– Да.

Иди высморкалась в носовой платок. Он был красным, под цвет ее галстука, и она вспомнила сердце, вырезанное из платка Тома, который она дала ему в тот день, когда он уехал. Она по-прежнему хранила тот клочок ткани дома и сделала мысленную заметку отныне начать носить его с собой.

– Я не могу поговорить с ней, Мадлен. Я обещала Бену.

– О, так теперь ты забеспокоилась о Бене и его чувствах?

– Я беспокоюсь о том, чтобы держать свои обещания.

– Так, – сказала Мадлен, подходя к вешалке и снимая плащ. – Я найду Сару и поговорю с ней. Пора положить конец предположениям.

– Что насчет Тома?

– Одна драма за раз, Иден. Я не могу управиться со всем сразу.

Она вышла из салона, а Иди осталась смотреть на красный платок. У нее было ужасно много дел, но она могла думать только о том, что Том, возможно, где-то в пределах досягаемости. Она подняла трубку и попросила оператора перевести ее на нужную станцию, которая затем соединила ее с «Андерсон и Шеппард». Прошло несколько минут, пока ей ответили.

– О, добрый день, это Иден Валентайн из свадебного салона «Валентайн» на Слоун-сквер.

– Привет, Иди. Это Джонатан Элтон.

– А, Джонатан, спасибо. Мне надо поговорить с господином Фитчем.

– Господином Фитчем? Боюсь, его нет. Он в отпуске. Кажется, отправился в путешествие по Озерному краю на три недели.

– О, понятно, – сказала она, это известие ее ужасно разочаровало.

– Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Э… может быть. Не знаю, помните ли вы, но господин Фитч рассказывал мне о джентльмене, которого сбила машина на Севил-роу некоторое время назад… это один из ваших клиентов?

Он заколебался.

– Помню, да.

Она понимала, что не очень-то корректно расспрашивать его.

– Не могли бы вы оказать мне любезность и назвать его имя? – Она представила, как доброе мальчишеское лицо Джонатана сморщилось от беспокойства. – Вообще-то, Джонатан, не стоит, – перебила она сама себя, подумав, что бестактно просить его или Фитча нарушить конфиденциальность одного из клиентов. Она знала правила Севил-роу лучше многих. – Я знаю, что в нашем деле не принято задавать подобные вопросы, но, возможно, вы позволите мне задать вопрос по-другому. Не могли бы вы сказать, не связано ли как-то имя Том с вашим клиентом? – Она продвигалась на ощупь. Если этот человек и был Томом, то едва ли он назвал это имя, а затем забыл его. Было смешно спрашивать, но вопрос был уже задан. – Извините за такой странный вопрос, Джонатан, просто мне кажется, что я знаю этого джентльмена, но я знала его под именем Том, и он жил в Эппинге.

В его голосе послышалось облегчение, когда он заговорил.

– Могу вас заверить, что это имя ни разу не упоминалось, я сам был там, когда все это произошло, мисс Иди. Совершенно точно никакого Тома. И никакого упоминания об Эппинге.

Она кивнула, ее сердце сжалось от боли, когда перед ней захлопнулась еще одна дверь.

– Ладно, простите, что побеспокоила. Спасибо, Джонатан, и, пожалуйста, передайте господину Фитчу огромный привет от меня.

– Передам. До свидания, Иди.

– До свидания, Джонатан, – тихо сказала она, положив трубку и вдруг почувствовав себя глупо. Что бы она в любом случае сказала Фитчу? «Мне кажется, один из ваших клиентов может быть моим пропавшим мужем? Нет, извините, его имени я не знаю. Я знала его только как Тома». Она вздрогнула, понимая, что ведет себя безумно, а теперь она еще и впутала Мадлен в свои бредовые догадки.

В дверь позвонили, она обернулась и увидела Мадлен в дверях вместе с Сарой. Сара покраснела, а Мадлен выглядела необычно взвинченной.

– Сара хочет тебе кое-что рассказать, – сказала она, приглашая гардеробщицу в салон. – Давай, Сара. Расскажи Иден то, что ты рассказала мне.

Алекс сидел за своим столом в Ларксфелле, уставившись на красный платок.

Это была идея Сесили.

– Это часть прощания с прошлым, Лекс. Избавься от него. Просто отдай его мне – и я его тотчас сожгу.

Алекс вскочил как ошпаренный.

– Нет, не сожжешь. Но я его уберу, обещаю.

– Я уже ненавижу этот платок. Если я только увижу его, Лекс, я его уничтожу. Эта красная тряпка не дает тебе жить.

Он делано засмеялся, чтобы доказать, что никак от него не зависит.

– Я же сказал, что уберу его, разве этого недостаточно?

И убрал – подальше в ящик стола. А теперь вот снова держал его в руке.

Он собирался подписать чек на оплату расходов за медовый месяц, но созерцание платка остановило его. Одно прикосновение к нему открывало все ящики у него в голове, куда он аккуратно сложил мысли о возлюбленной, девушке… даже жене, которая, возможно, где-то ожидает его. Требовалась вся сила воли, чтобы изгнать эту таинственную невидимую женщину у себя из головы и сосредоточиться на невесте и предстоящей свадьбе. Он дал себе слово, что сделает это: ради Пен, ради своей семьи, ради себя самого.

И он, казалось, выиграл эту битву с самим собой, однако стоило взглянуть на носовой платок, и все демоны вернулись, с ликованием открывая эти ящики, вытряхивая их содержимое и наполняя его чувством вины с каждым вымученным вопросом, который всегда сводился к одному и тому же: «Кто же ты?»

– Все движется так быстро, – пробормотал он.

– Что, дорогой? – переспросила мать.

Он сунул платок между коленями. Сесили Уинтер имела привычку незаметно подкрадываться к нему, но так, что невозможно было обвинить ее в бестактности. Сейчас она стояла перед ним с тарелкой еды.

– Алекс, если не хочешь ужинать со мной, по крайней мере пообещай, что поешь, – сказала она с любовью. – О, ты здесь уютно устроился, – добавила она, подходя к камину и ставя тарелку с сэндвичами перед ним. – Ешь, Алекс, или у тебя не будет сил, чтобы подарить мне моего первого внука.

– Не будь вульгарной, мама, тебе это не к лицу, – сухо сказал он, и она усмехнулась.

– Все в порядке?

Он потянулся за сэндвичем и издал благодарный стон, почувствовав вкус еще теплой и липкой жареной курицы.

– Это домашний чатни?

– К тому же из наших собственных яблок.

Он кивнул, с жадностью жуя.

– Вот видишь, ты голоден.

Когда она отвернулась, он сунул платок в карман и последовал за матерью к камину, взяв с собой тарелку.

– Я потерял счет времени. Чувствую себя ужасно из-за того, что придется оставить все на целых четыре недели.

– Ерунда, Лекс. До вашей свадьбы еще несколько месяцев, так что я совершенно не понимаю, почему ты беспокоишься о делах. Я хочу, чтобы ты свозил красавицу Пен в путешествие и сделал ее очень-очень счастливой, а также подарил мне внука.

Он взглянул на мать с тихим отчаянием.

– Почему тебе кажется, что все идет слишком быстро? – спросила она, делая вид, что не заметила его взгляда, и возвращаясь к исходной теме, которую он надеялся не продолжать.

– Пен так торопится замуж, что я едва успеваю следить за всеми приготовлениями. Какая девушка, планирующая большую свадьбу, не оставляет себе по крайней мере год на все приготовления? Пен хочет организовать все за несколько месяцев. Первое апреля наступит, оглянуться не успеем.

– Она не беременна, дорогой?

На этот раз он посмотрел на нее предостерегающе.

– Ну, это День дураков. – Она пожала плечами. – Ты передумал?

– Не передумал, просто не понимаю. К чему так спешить?

– Ну, ей явно кажется, что она слишком долго тебя ждала!

Он вздохнул, и это был вздох смирения.

– Мне, в общем-то, не на что жаловаться.

– О, Лекс. Это же на всю жизнь, дорогой! – Раздражение Сесили нашло свое отражение в страдальческом взгляде на сына.

Алекс проглотил сэндвич, который, казалось, внезапно стал безвкусным. Повернулся, посмотрел на огонь, и на какой-то миг он напомнил ему другой огонь в гостиной… Элегантно обставленная комната, но не особенно большая или изысканная. Он вспомнил старика… но тут воспоминание упорхнуло, как потревоженная бабочка.

– Алекс? Что происходит?

Он чувствовал отдушку флердоранжа духов своей матери, видел плоский овальный флакон, но почему же при этом ему представляется другой флакон и вспоминается аромат других цветов?

– Я… почувствовал аромат. У меня возникло какое-то смутное воспоминание о фиалках.

Она пожала плечами.

– Есть духи под названием «Апрельские фиалки», кажется. «Ярдли» вроде бы. Я пробовала, но у меня от них болит голова.

– «Ярдли», – пробормотал он, обдумывая это слово, потому что оно показалось ужасно знакомым.

– Это на Бонд-стрит, дорогой, – пробормотала она.

– Извини. У меня, кажется, стали чаще появляться вспышки памяти.

Она моргнула.

– Думаю, это должно было случиться. Надеюсь, это принесет тебе облегчение. – Несмотря на оптимизм в ее словах, в голосе Сесили не было уверенности.

– Да, не считая того, что в воспоминаниях есть люди, мама. Люди, которые могут заполнить промежуток времени, когда меня считали пропавшим без вести.

– Ты кажешься очень обеспокоенным.

– Да. Что, если я был… Ну, с кем-то?

– С той, кто душилась «Ярдли», ты имеешь в виду? Снова красный платок, не так ли? – Она посмотрела на него с раздражением. – Ты обещал.

– Кто-то аккуратно сделал этот платок. Его назначение слишком очевидно. Извини, мама, но мне кажется верхом нелепости пытаться закрывать на это глаза, – сказал он, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сомнение, которое отразилось на ее лице, сомнение в том, что та, кто пользуется «Апрельскими фиалками» и вырезает сердца в носовых платках, подходит для Уинтеров по социальному статусу.

– Ладно, давай просто поговорим об этом, но потом я уже никогда не буду поднимать этот вопрос. Я хочу закрыть эту тему. – Она громко вздохнула. – Что можно предпринять, чтобы узнать об этом побольше?