Обычное солнечное утро на просыпающемся горнолыжном курорте — тишина и кристально чистый морозный воздух волшебного дымчато-розового цвета — Мари садится в первый поезд, поднимающий любителей утренней целины на склоны Горнерграда — наслаждение полетом в окружении лишь сверкающего миллиардами ослепительных искр под утренними лучами пушистого нетронутого снега — неописуемый восторг от полного контроля скорости — резкий выброс адреналина от возникшего слева и внезапно подрезавшего ее лыжника — нелепое совместное падение.

Сила удара была значительной, и Мари, лежа в пушистом сугробе, первым делом потихоньку одна за другой проверила свои конечности, и радостно поняв, что переломов нет, попыталась встать. Ей это удалось с трудом, потому что только одна лыжа оставалась пристегнутой к ботинку, а другая отлетела в неизвестном направлении. Ее, слегка прихрамывая, уже нес молодой парень среднего роста, засыпанный снегом, но улыбающийся во весь рот. Гневные слова возмущения, готовые было сорваться с губ Мари, так и замерли там, когда она увидела его озорные ребячьи глаза с пляшущими в них веселыми чертиками.

А что в принципе произошло? На склоне это обычное дело! Хорошо, что оба остались целы.

Мари, поддавшись обаянию незнакомца, приветливо улыбнулась ему в ответ.

Так внезапно появился в ее жизни, Пауль Шальке, бизнесмен из Дортмунда.

Симпатичный молодой блондин, крепкий, мускулистый, с красивыми ясными голубыми глазами и волевым подбородком, один из лучших представителей утерянного древними арийцами национального генофонда.

Пауль отдыхал в Церматте со своими оторвавшимися от семей друзьями, сумасшедшими, одуревшими от желанной свободы немцами.

В первый же вечер Пауль пригласил ее на ужин в ресторан, чтобы сгладить вину за свою неуклюжесть.

Они расположились в уютном национальном штюбли на первом этаже Валлизерхоф, гостиницы, в которой жила Мари. За ароматным сырным фондю и бутылочкой сначала фенданта, а потом кирша, Мари с изумлением поняла, что они с Паулем легко находят общие темы для разговора, что ей не только комфортно, но и удивительно приятно в его обществе. А потом случилось невероятное, Мари впервые за десять лет рассказала человеку, которого знала всего один день, историю всей своей жизни, не исключив и трагический случай на озере. Скорее всего она поддалась не на обаяние Пауля, а воспользовалась стандартной ситуацией ' Попутчики', Мари была уверена, что знакомство с симпатичным немцем закончится через два дня, сразу же после ее отъезда с курорта. Ее удивила реакция собеседника на слова Стефана, сказанные Мари в больнице после происшествия — Пауль криво усмехнулся, а потом осторожно дотронулся до рук Мари и сказал, — Неужели ты сомневаешься в правильности своего поступка? Я бы поступил так же, не задумываясь ни минуты! Ты молодец, девочка! И не смей себя винить!

Мари благодарно улыбнулась в ответ и облегченно вздохнула, как будто все десять лет ждала поддержки совершенно незнакомого человека.

Эту ночь и следующую Пауль провел в ее спальне.

После Стефана, у Мари еще не было длительной связи с мужчинами и, наслаждаясь ласками нового знакомого, она просила себя лишь об одном — Не смей привыкать! Он исчезнет из твоей жизни уже завтра.

Но Пауль и не собирался исчезать. В день ее отъезда, он уговорил Мари воспользоваться предложением отвезти ее в аэропорт Цюриха, и она послушно согласилась. Ей самой хотелось как можно дольше находиться рядом с ним, и поэтому она с удовольствием расположилась в его новом маленьком BMW, ожидавшем хозяина на стоянке в соседнем городке Тэш. Церматт всегда был городом, лишенным автомобильного движения.

По дороге в Цюрих, которая занимала всего два часа по скоростному шоссе, часть которого проходила через самый длинный горный тоннель, Пауль успел вкратце рассказать ей о себе. Он жил с родителями в маленьком городке Виизенталь в пригороде Дортмунда и заведовал собственной фирмой по сервисному обслуживанию олдтаймеров, машин с годами выпуска начала 2000 года. Он прошел через очень тяжелый развод с женой, в результате которого сын пятилетний Матиас остался жить с отцом, потому что бывшая жена Пауля, бельгийка по происхождению, отправилась за лучшей долей из надоевшего маленького заштатного немецкого городишки во Францию, где и затерялась без следа, забыв о собственном ребенке. В Церматт Пауль поехал по приглашению друзей, женатиков со стажем, желавшим отвлечь одинокого отца от постоянных забот о престарелых родителях и подрастающем поколении. Так случилось, что я познакомился с тобой, Мари и теперь даже боюсь представить, что через час ты будешь так далеко от меня…. В машине воцарилось долгое молчание. Мари, не знала, что ей ответить, если сказать, что и ей жалко расстаться с Паулем, что было истиной, неминуемо последует предложение о продолжении знакомства, а это чревато возможной болью, которую Мари не в силах была себе позволить. Страдание от разлуки неизбежно и прямопропорционально силе привязанности, которую она уже испытывает к симпатичному немцу. Так что лучше все оставить как есть, без лишних эмоций.

Пауль как будто понял ее мысли и постарался сменить тему для разговора.

Но, тем не менее, прощаясь с Мари у стойки регистрации на рейс в Лондон, он попросил ее контактный код коммуникатора, и девушка безропотно его дала. И не успев еще подняться в воздух, она уже сто раз отругала себя за глупость и наивность — теперь придется невольно ждать его вызова. А если этого не случится, то разочарование ей обеспечено.

Но все складывалось на удивление хорошо, Пауль соединился с ней уже на следующий день после приезда. И они не прекращали поддерживать отношения уже полгода. Правда пока лишь визуальные, по видео коммуникатору, но тем не менее, отношения, которые были в диковинку для одиночки Мари. И сейчас она стояла перед тяжелым выбором, разрешить своему новому другу приехать к ней в Лондон, чем перевести их связь на другой, особенный близкий уровень, или попросить его более не искать с ней встреч.

Сначала это тяжелое решение было отложено из-за внезапной смерти дедушки, а сегодня, услышав его вызов, Мари растерялась и не готова была увидеть его взволнованные, грустные, но очень красивые глаза на экране. Она не готова была к новому чувству, к ответственности за чужого ребенка, его сына, к возможности начать новую счастливую жизнь, считая себя недостойной, ущербной. Мари больше всего на свете боялась будущей боли от разрыва связи, которая могла бы не сложиться.

Ей намного комфортнее жить одной, отвечать лишь за собственную жизнь и не испытывать лишних эмоций и потрясений. Тем более, что в свете текущей работы в судебных органах и ведущихся научных исследований по основным признакам органических изменений в гипофизе серийных убийц, Мари была очень далека от нормальных человеческих отношений. Ей куда ближе и привычнее находиться в обществе психопатов, чем рядом с нежным и любящим ее мужчиной. Она отвыкла жить в мире здоровых людей.

Сколько раз леди Элен пыталась говорить с ней о невозможности провести жизнь в одиночестве, рассчитывая лишь на себя одну, о необходимости доверять и верить в людей, в их чувства. Но пока все ее попытки были безуспешными. Мари намеренно натягивала на себя маску Холодного Сердца и уходила в работу с головой.

Поэтому и сейчас, безучастно посмотрев на умолкнувший зуммер звонка, Мари, медленно допив кофе, поднялась к себе в спальню, чтобы продолжить чтение Хроники.


2009


Сегодня 30 июля 2009 года. Вчера вечером я закончила хронику произошедшего со мной, или уже скорее привидевшейся мне совершенно невероятной истории. Сколько бы я не рассуждала о логике и физике произошедшего, сколько бы не искала объяснений в научной литературе, для меня так и остались не постижимы временные парадоксы, процессы его относительности, трансформации и сжатия. Каким образом в течение нескольких часов одного дня 2009 года я прожила почти три месяца в году 1810? Допускаю, что законы и феномены времени еще совершенно не изучены и не классифицированы современной наукой. Поэтому сколько я не пыталась найти объяснение случившемуся — все было бесполезно. Мне пришлось принять это как свершившийся факт, как данность.

Грех было жаловаться — все сложилось как нельзя лучше, никто из близких даже не заметил моего отсутствия, не считая только маленькой Юленьки, она несколько раз пыталась дозвониться маме на мобильный и сказать, что пойдет переночевать к подруге, и, в конце концов, поставив в известность бабушку, с чистой совестью ушла из дома и совершенно забыла о маме…

Итак, никто не терял меня, не беспокоился, не обращался в милицию, не сходил с ума от горя и отчаянья и не оплакивал мое исчезновение. Никто не подозревал, что пока время отчитывало часы, я отсутствовала месяцы, и, наконец, вернулась совсем другая и из другого мира. Когда я, любезно подброшенная бригадой скорой помощи, поднялась домой к маме за запасными ключами, потому что дома мне никто не открывал, и увидела ее изумленное лицо, при взгляде на мою странную, заляпанную грязью, мятую одежду, тогда только заканчивался памятный день 20 мая 2009, и никогда и ни для кого в мире он не был таким длинным… наверное.


31 июля 2009 года.

Пожалуй, продолжу…

Итак, прошло больше двух месяцев после моего чудесного возвращения. Пару недель я не могла ходить на работу, попросила больничный, сославшись на низкое давление и на обморок в парке, врачи скорой любезно выписали мне направление на обследование.

Мне понадобилось продолжительное время, чтобы прийти в себя от потрясения, и жизнь моя в те дни напоминала мироощущения человека, только что очнувшегося от долгого летаргического сна, вернувшегося из комы, постепенно привыкающего к обычным вещам, которые окружали его всегда, но были вычеркнуты на время из памяти. Если бы не испачканное в грязи парка платье и длинная шерстяная накидка, то могло показаться, что я действительно вернулась из мира грез, а не пережила временной феномен. Хотя, нет — еще оставалось кольцо, тяжелое золотое кольцо, последний подарок Фриды. Я старалась не снимать его днем, но к вечеру оно так отягощало руку, что я с радостью клала его на видное место отдохнуть, чтобы на следующий день одеть вновь. Так негласно я выполняла данное моей спасительнице обещание, не расставаться с ним.

Итак, должна признаться, что предсказания цыганки сбылись, точнее его общие детали, но не суть. Более несчастного человека, чем я сложно было даже представить.

Действительно, я вернулась домой по истечению почти ста дней после исчезновения, но только и всего. Так и остались загадкой ее слова о превращении Льва в Овечку и о Змее… А что она еще говорила…Бог мой! Она сказала — Кольцо вернет меня домой, но как ниточка за иголочкой за ним потянется Зло…Что-то тут не так. Скорее всего, цыганка неправильно интерпретировала видения, поэтому оставались некоторые непонятные моменты. Какая уже разница? Все в прошлом…

Тем не менее время лучший лекарь, и я постепенно восстановилась и начала жить как прежде, ходить на работу, думать о будущем, строить планы, все пошло своим чередом. В начале июля я проводила дочку в летний лагерь на море на две смены, практически до конца августа и была теперь предоставлена сама себе — своим грустным воспоминаниям. Несколько раз я пыталась найти хотя бы какие-нибудь ссылки в сети о поместье Торнбери, о семье Коллинз, о чем то, что подтвердило бы реальность произошедшего со мной, но в Интернете, кроме отрывочной информации о местонахождении дома в графстве Кент, и нескольких второстепенных ссылок на однофамильцев более ничего не отыскалось. Тем не менее одно меня обнадеживало, поместье действительно существует до сих пор, то есть я в действительности была в прошлом, а не в странном похожем на реальность сне, где старинный дом и проживающие в нем люди были лишь плодом буйного воображения.

Я училась жить с половинкой сердца, вторая так и осталась там, на лесной сумрачной тропе, около вечноцветущего куста боярышника. Каюсь, но несколько раз я пыталась найти в парке Покровское Стрешнево тайную дорожку, на которой впервые почувствовала опасность и где был, по моему мнению, временной перекресток, но тщетно. Мои прогулки ничем интересным не заканчивались, проход в прошлое навсегда закрылся.

Безусловно, меня мучил тот факт, что я никому, ни одной живой душе не могу рассказать о случившимся, разве кто- нибудь поверил бы в реальность произошедшего и не высмеял бы меня? Этой истории суждено было забвение, но я не могла позволить ей постепенно умереть в моем сердце, это было сродни предательству памяти о моем любимом, и решение описать хронологию событий немного успокоило и невольно придало сил. У меня так же появилась сначала надежда, а потом уверенность, что при благоприятных обстоятельствах и достаточности средств, я организую себе путешествие в Великобританию, в графство Кент и еще раз посмотрю на Торнбери. Как следовало из ссылки в Google, поместье бывает периодически открыто для посещения туристами, и тогда, дай Бог, я дотронусь до стен дома, где была счастлива более всего на свете, я еще раз вдохну воздух того места, где жил мой любимый человек, навеки канувший в небытие.