И это не было простой задачей, прошло много времени и безуспешных попыток, внезапных выбросов из сна, пока я, наконец осознанно в астральном мире не высказала намерение увидеть Того, кто носил имя Фитцджеральд Коллинз. Слишком сложно дать полностью осознанный приказ своему подсознанию, в то время, когда оно привыкло безраздельно властвовать над нами, вложив в него всю силу своего желания, четко произнеся его во сне, не оглядываясь на постоянно возникающие и мешающие задуманному второстепенные образы и видения. Но тем не менее, мне удалось четко произнести слова моего намерения, и оставалось только ждать. Постепенно образы, похожие на моего любимого друга стали все чаще появляться в моих снах, но стоило мне лишь приблизиться, как видение размывалось, образ искажался, и человек, вначале принятый мною за сэра Фитцджеральда вблизи оказывался незнакомцем. Я бродила среди вызванных фантомов, как в лабиринте, но так и не могла найти своего друга.

И, наконец, однажды под утро, когда мой разум уже отдохнул, был чист и готов к восприятию, пришел странный сон.

Как обычно мягко спустившись из окна на землю, я в первые так осозналась в своем сне, что сначала спутала его с полным пробуждением, я полностью ощущала движение своего тела, я чувствовала каждую его клеточку, как в жизни, слышала аромат цветов, пение птиц и теплоту легкого летнего ветерка. Я была в совсем чужом городе, но как ни пыталась я прочесть название улиц, мне не удавалось, потому что буквы постоянно разбегались во все стороны и меняли свое положение, помню только, что название шло на латинице, а указатели улиц были синие, на старых потрескавшихся от времени щитках. Город по своей архитектуре был мне совершенно незнаком, дома, что я видела вокруг, не должны существовать в действительности, они были много-аркадными, от низа доверху по каждому зданию уходили ввысь спиральные колоннады. Вокруг я слышала голоса людей, но не они привлекли мое внимание, я проходила мимо, даже не вглядываясь в их лица, а они проплывали размытыми фантомными пятнами. Я шла на плач, тихий, бесконечно грустный плач ребенка, и, наконец, увидела маленького худенького мальчика с взъерошенными светлыми волосами, сидевшего на краю круглого пересохшего фонтана. Его маленькое тельце вздрагивало от рыданий, малыш сидел, низко опустив голову и размазывая маленькими кулачками по грязным щекам слезы. Чувство безмерной жалости захлестнуло меня, я подошла к нему, присела на корточки и тихонечко дотронулась до маленького щупленького плечика.

— Солнышко, что случилось с тобой, кто-то обидел? Почему ты так горько плачешь? — спросила я мальчика

Но он молчал, растирая слезы грязными кулачками, не поднимая на меня глаз, правда, плакать он уже перестал, просто тихонько хныкал. Как же мне было его жалко, бедное, одинокое, маленькое создание. Я погладила его по мягким как пух одуванчика беленьким волосам.

Мальчик всхлипнул и, наконец, взглянул на меня нереально большими серыми глазами, он внимательно смотрел на меня и молчал, и я была потрясена выражением его лица, это было грустный скорбный лик взрослого человека, но никак не ребенка. Тем не менее, передо мной сидел маленький мальчик лет шести, и лишь выражение его глаз рождало столь странную иллюзию. Он продолжал молча смотреть на меня, уже совершенно перестав плакать, и я в свою очередь не могла отвести от него взгляд, потому что в этом тонком мире мы начинаем знать друг о друге абсолютно все, лишь вступив в физический или визуальный контакт. Маленький мальчик смотрел на меня грустными глазами моего друга. Вот он — мой долгожданный шанс, главное не разволноваться, только бы не поддаться эмоциям, которые могут моментально вынести меня в реальность. Я быстро отвела от ребенка глаза, чтобы не потерять его образ и стараясь более не фиксировать на нем взгляд, задала самый важный вопрос

— Как зовут тебя, малыш?

Мальчик вздрогнул, но продолжал хранить молчание, тогда я, стараясь не смотреть ему в глаза, взяла маленькую ручку и прижала тоненькие пальчики к губам

— Не бойся меня, я не причиню тебе вреда, просто скажи мне свое имя.

Я видела, что мальчик расслабился, опустил голову, прерывисто вздохнул и, наконец тихо- тихо произнес

— Я — ТОМ, я потерялся и не знаю, где моя мама? Тетя, скажите, Вы ее не видели? — его голосок задрожал, малыш был готов опять захныкать

— Ты мой хороший, только не надо плакать, Том, ты же большой мальчик, ну-ка иди ко мне, я отведу тебя домой.

Я взяла на руки почти невесомое тельце, малыш обнял меня за шею, но продолжал потихоньку всхлипывать.

Ощущение неземного блаженство тронуло меня, когда я нежно прижала его к груди и вдохнула медово- молочный запах пушистых волос.

— Все будет хорошо, Том, сейчас мы вместе найдем твою маму.

И мы пошли по улице, в надежде, что сейчас появится ее образ. Но чем дольше я шла, тем меньше ноги слушались меня, они словно налились свинцом, и каждое движение предполагало невероятные усилия. Но эту интересную уловку сна я знала очень давно, ее можно легко обойти, стоит лишь повернуться и начать идти задом наперед. Поверьте, это верное правило и всегда срабатывает. Сны — лишь иллюзии перевертыши, они всегда предполагают нестандартные и оборотные решения. По мере того, как я передвигалась по улице, шагая назад, малыш на моих руках перестал всхлипывать и начал меняться, я не видела, как именно, но он становился все тяжелее, а под конец я уже не могла его удержать и без сил опустила на землю.

— Вот мы и пришли,-

услышала я совершенно взрослый голос и сильно удивившись, резко посмотрела в сторону, но, как я могла забыть, что ничего с приставкой ' сверх' делать нельзя, изображение окружающего мира начало плыть, но все же я успела ухватить силуэты двух людей, стоящих передо мной. Это была молодая красивая испанка, в белом платье, украшенном крупными розами, радостно протянувшая руки к мальчику. А вот второй образ уже почти потерялся, он испарялся на глазах, но тем не менее как это было привычно для мира сновидений, я уже знала об этом человеке все, не видя его, я его почувствовала своей оболочкой, это была ЕГО ипостась, ЕГО сущность, ЕГО иллюзия, одного знакомого мне врача- убийцы, который запомнился под именем доктор Лукас Фишерли, что за имя носил он здесь — было неизвестно. То, что малыш сейчас уйдет с этим чудовищем, вызвало у меня животный ужас, и я в отчаянии замахала руками, чтобы увести молодую испанку с ребенком от образа доктора. Но было уже поздно, я нарушила все возможные законы пребывания в спокойном мире осознанных снов, превысив уровни эмоций и амплитуды движений — меня резко вынесло из сна в реальность.


Некоторое время я лежала в кровати, бессмысленно глядя в потолок. Что это было? Сон я помнила до мельчайших подробностей, я до сих пор ощущаю теплое хрупкое тело ребенка на своих руках, шелк его тонких волос и особый запах сладкого теплого молока? Или цветов? Итак, мне наконец то удалось разыскать моего любимого Фитцджеральда, но образ, что он выбрал для появления в моем сне немного озадачил, возможно, мне явилась его незащищенная страдающая душа, он чувствовал себя брошенным и потерянным, как и маленький Том (теперь это его имя Там?), хорошо, что Фрида (а то что это была именно она, я была абсолютно уверена, даже не взглянув в ее лицо) осталась с ним навеки и даже в мире сновидений охраняла своего сына. Но что там делал образ злого гения доктора Лукаса? Какую мерзкую роль он продолжал играть? Почему он явился в мой сон? Мне необходимо это обдумать, а пока, стряхнув остатки грез, я встала и пошла на кухню, готовить завтрак, в реальной жизни пора было собираться на работу.


25 августа 2009


Этот день начался как обычно, с пикания будильника и поспешных сборов.

Я провела ночь без сновидений, или точнее сказать, так устала накануне на работе, что не запомнила все привидевшиеся сны.

В офис приходилось ехать через весь город. Ничего не поделаешь, работу мы не выбираем, скорее она выбирает нас, и чтобы безбедно существовать в эпоху гуманного капитализма с человеческим лицом, я должна была, не покладая рук зарабатывать деньги. Мой офис находился на юге Москвы, то есть на противоположном конце города и дорога до него и обратно занимала каждый день около трех часов, но ко всему привыкаешь, меня устраивали ежедневные долгие переезды в метро с увлекательной книжкой в руках, тем более, что заниматься полезным и приятным делом — как продавать людям отдых и хорошие впечатления, разве это не здорово?

Рабочий день начался как обычно с прочтения писем в электронном ящике, из которых добрая половина всевозможной ерунды и рекламы сразу же улетела в корзину. Итак, пока ничего серьезного, ни одной конкретной заявки от агентств на бронирование отелей, можно немного отвлечься и полазить по сети. На моей почте в Мейле так же не оказалось непрочитанных сообщений, что же, отлично, я никому не нужна в это утро, есть шанс побыть ненадолго предоставленной сама себе. Живя в нашем огромном городе с возможностью связаться с любой точкой земного шара за несколько секунд, мы, тем не менее, очень ценим покой и одиночество, возможность побыть со своими мыслями. Пока никто не достает тебя новостями, вопросами, предложениями, можно прекрасно чувствовать себя в раковинке собственного мира, в защитной оболочке, без которой уже не выжить в 21 веке. Какое счастье, что никому ничего от меня не надо, и я с облегчением отправилась смотреть последние новости на сайте газеты.

Звонок телефона отвлек от прочтения очередной светской сплетни о возможном скором разводе известного актера, это был Игорь, друг моего бывшего мужа. Я знала, что он испытывал ко мне легкую симпатию, и после развода всегда оставался на связи.

— Привет, дорогая! Как твое Ничего? — услышала я его мягкий вкрадчивый голос. (Интересно, что ему понадобилось с самого утра? Пригласить меня как обычно в кино? Как бы вежливо отказаться?)

— Привет! Да все Ничего, все как всегда, без изменений (Хотя знал бы ты…..- наверное умер бы от удивления) Как твоя жизнь? Бьет ключом?

— Ага! Да только все по голове! Короче, Склифосовский — вот чего я звоню

(Странные у него однако ассоциации)

Ты тока не подумай, что я того, сбрендил, но я сейчас со смены возвращался, так пока пробку объезжал, проскочил мимо Третьяковской, по Ордынке, так там, на рекламном щите, ты мне, конечно, не поверишь, я сам глаза сначала протер от удивления, но там ТЫ, Ленок! Я честно сказать так не понял, что именно ты там рекламируешь? Ты когда успела то? Хорошо заплатили, колись?

Я решительно ничего не понимала из его слов.

— Игорь, подожди. Подожди, я ничего не понимаю, о чем ты говоришь?? Какая реклама к черту? Я не снималась ни в какой рекламе! Ты уверен, что это я, а не похожая на меня модель (сказав это, я ужаснулась, какая может быть на меня похожая модель? С моей среднестатистической внешностью серой мыши?)

— Блин, Лен, Ты считаешь, я совсем? Я даже из машины вылез, чтобы получше разглядеть. Платье там на тебе такое красивое, просто супер. Короче — не веришь — сама поезжай — щит прямо около метро, не потеряешься. Ну, все, пока! Да!! И не забудь проставиться, Звезда! — он отсоединился.

Я некоторое время молча держала трубку перед собой, не решаясь поставить ее на базу.

Что все это значит? Конечно, Игорь меня с кем-то перепутал, безусловно, мне очень приятно, что девушка на рекламе походит на меня, ведь я и рядом не стояла с длинноногими глянцевыми красотками. Тем не менее, я не могла дождаться обеденного перерыва, чтобы съездить на Третьяковку, благо, это совсем не далеко от моего офиса на метро.

Выйдя из подземки, я стала с нетерпением оглядываться по сторонам, ища рекламный плакат. Но вокруг его не было. Обычные киоски с пивом и сигаретами, краденными сотовыми телефонами и китайским ширпотребом… Вот, урод, он разыграл меня, я уже мысленно готовила план мести Игорю, как резко взлетевшая стая голубей заставила меня посмотреть вверх, и в этот момент сердце мое заколотилось как сумасшедшее, сознание слегка помутилось, а голова пошла кругом. Каюсь, я по настоящему испугалась, что в самый разгар дня, на глазах огромного числа снующих москвичей и гостей столицы грохнусь в обморок. Потому что прямо со стены дома, находящегося за входом в метро Третьяковская на меня смотрел мой собственный портрет, написанный в 1810 году рукой неизвестного, но очень талантливого художника.

Я стояла как истукан, подняв голову и уставившись в свое изображение, прохожие люди обходили меня, спускаясь в метро, кто спокойно и тихо, кто чертыхаясь, но я не могла даже сдвинуться с места, до такой степени ситуация казалась невозможной, ирреальной, сказочной.

Из состояния ступора меня вывела старая дама, она подошла ко мне и, дотронувшись до локтя, тихо спросила

— Деточка, Вам нехорошо? Я вот долго смотрю на Вас, что-то Вы так побледнели? Обидел кто? Может милицию позвать?..