К сожалению, наш вчерашний разговор так и завершился бокалом принесенного коньяка. Когда его тепло разлилось по телу, я полностью потеряла способность логически мыслить, разум срочно потребовал покоя. Томас поспешил вызвать такси и довезти меня до дома, помню лишь, что пообещала обязательно встретиться с ним через день, а сейчас я дома, и есть возможность разложить мысли по полочкам. Господи, только не лишай меня разума!!


28 августа 2009


Томас будет ждать меня на Пушкинской площади в восемь часов вечера. Как медленно тянулось время… Я целый день думала о нашей предстоящей встрече, мне не терпелось вновь увидеть до боли знакомое лицо, глаза, губы. Сладкое чувство томления от встречи с человеком, как две капли воды похожим на моего потерянного любимого, в течении всего дня бросало меня то в жар то в холод, приводило мысли в абсолютный хаос, и никакая рабочая обстановка не помогала вернуться в реальность. Я постоянно возвращалась к нашей беседе в Дез Артистс, я по сто раз вспоминала каждое слово, сказанное Томасом, обдумывала его с разных сторон, и, наконец, поняла одно, не стоит торопиться осмыслить случившееся накануне лишь со своей собственной точки зрения — мой бедный разум субъективно исказит картинку. Надо дождаться объяснения и попытаться вместе реконструировать события шаг за шагом. А пока, исходя из уже известных мне фактов, следует…

Мой дорогой сэр Фитцджеральд вел дневник, где описал все произошедшие чудесные события и даже указал дату и год, откуда я попала в его время и куда, по его правильному предположению вернулась. Этот дневник был не утерян, а передан потомкам, последним из которых был Томас Коллинз, милый застенчивый молодой человек, который ждет меня сегодня в восемь у памятника Пушкину. Томас досконально изучил записи своего предка и изобрел весьма оригинальный способ отыскать меня. Итак, пока все абсолютно логично, на этот раз никаких чудес, мистики и временных перекосов, так что же гнетет меня? Что меня пугает в этой ситуации? Чувство опасности, возникшее после приснившегося кошмара до сих пор не оставило мою душу, неужели видения были связаны с произошедшими в дальнейшем событиями? Как не пыталась я найти неизвестного врага и определить, в чем заключается потенциальная опасность, безуспешно, мне пришлось положиться на время, скорее всего враг, если он существует, еще раз проявит себя и будет опознан.

Но пока ничего из происходящего явной опасности не представляло, Томас захотел проверить семейную легенду, с которой жил с самого раннего детства, когда дедушка впервые рассказал ему об удивительной истории, произошедшей с его предком. Маленький мальчик поверил в волшебную сказку, и стоило ему подрасти, он вспомнил о ней и решился посмотреть, неужели история была правдивой, и странная женщина действительно существует, живет на этом свете, лишь в другой стране, до которой всего несколько часов полета.

Я ехала на встречу с ним и думала, кому из нас сейчас тяжелее осознавать текущую ситуацию. Мне, только оправившейся после временного феномена и неожиданно встретившей двойника своего потерянного друга, хотя теперь их сходство было вполне объяснимо, или бедному Томасу, у которого сказка стала явью?

Всю жизнь я была его и дедушкиной фантазией, легендой, мечтой, исподволь ими самими наделенная предполагаемыми чертами и свойствами характера, а теперь обрела жизнь и оказалась обычным человеком из плоти и крови. Как мне не хотелось разочаровать парня и развеять его иллюзии! Интересно — какой он меня выдумал?

Поднявшись по лестнице из метро, я не сразу увидела Томаса, который сидел за заграждением на мраморном пьедестале за спиной Пушкина, держа в руках желтую розу. На мгновение я приостановила шаг и внимательно посмотрела на него. Он ничем не отличался от обычных московских парней, поджидавших своих девушек на самом известном для свиданий месте в Москве, только немного грустный, какой-то уставший, поникший. Возможно до сих пор не смог прийти в себя от воплотившейся в жизнь фантазии (неужели я его так разочаровала?). Черная футболка с логотипом Найк и линялые голубые джинсы с художественно растрепанной дыркой на колене смотрелись на нем вполне современно и даже немного сексуально (о чем это я?) Он пока не видел меня и продолжал сидеть, чуть сгорбившись с опущенным вниз лицом, погруженный в неведомые раздумья. В этот момент у меня возникло странное щемящее чувство жалости — показалось, что он потерялся в нашем огромном городе и ему сейчас очень одиноко и тоскливо, я поспешила подойти и поддержать его. Но в этот миг Томас поднял отсутствующий взгляд, и я вновь натолкнулась на глаза Фитцджеральда. Я остановилась как перед невидимой стеной, сморгнула, и сладкое наваждение моментально развеялось, Томас поднялся и пошел, радостно улыбаясь мне навстречу.

— Привет! Я подумал, что Вы любите желтые розы? Не ошибся?

Я улыбнулась в ответ и молча взяла цветок (конечно, ведь ты это знал)

Мы ничего не планировали на этот вечер, если только немного повеселиться и развеяться перед его отъездом домой. Томасу хотелось поближе познакомиться с жизнью обычных москвичей, и он попросил меня отвести его в какой-нибудь ночной клуб. Мое же предложение прогуляться по вечерней Москве не вызвало у него энтузиазма и было вежливо отклонено. Томас пояснил отказ, что за время своего пребывания в столице его агент уже организовал несколько интересных экскурсий, в Кремль, Третьяковскую галерею, в Новодевичий Монастырь и в пару усадеб в черте города. Так что его культурная программа должна обязательно закончиться посещением клуба и знакомством с ночной жизнью города.

То, что он отказался от моих услуг потенциального гида, сняло значительный груз с души. Потому что, спеша на встречу с ним, я судорожно вспоминала, что следует показать гостю столицы, если он проявит желание, мало того показать, но и рассказать, а экскурсовод из меня вряд ли получился достойный, поэтому, получив вежливый отказ, я незаметно вздохнула с облегчением. Как работающая москвичка(каюсь), я уже забыла, когда последний раз посещала Третьяковскую галерею или Музей Искусств им. Пушкина. Все время, откладывая это мероприятие на Ночь Музеев, а потом еще и еще… Большинство москвичей каждый день проходят по одному и тому же проторенному маршруту Дом — Работа — Дом, с небольшими поправкам в выходные, когда еще добавляется Магазин или Кино, в лучшем случае Театр. Безусловно, у каждого из нас есть в городе особенно драгоценные и трепетные места, куда мы возвращаемся раз от разу за ностальгическими воспоминаниями о минувшей юности. Как я порой просиживаю в обнимку с Бегемотом несколько часов кряду под старыми липами Патриаршего пруда, безучастно наблюдая через призму времени за спешащими москвичами, а потом по тихим тенистым переулкам пробираюсь на Арбат…и ныряю в метро. Так обычно заканчивается мое возвращение в прошлое, мое личное прошлое… Мне порой бывает очень стыдно за недостаточно высокий уровень духовного развития, но офис забирает каждый день львиную долю энергии, остатков хватает лишь на дорогу домой, заботу о дочери и на чтение книг. Обычно муки совести успокаиваются самым действенным убеждением — спасительной мыслью — доживу до пенсии — буду ходить по музеям. Подождем немного!

Итак, клуб! Это предложение выглядело немногим лучше посещения музея, потому что на ночные заведения у меня остается еще меньше времени, чем даже на кино и театр, но делать нечего, желание гостя — закон. Чтобы далеко не ходить, я повела Томаса в Гараж, который как раз находился на Пушкинской площади.

Странно, что могло заинтересовать Томаса в клубной московской жизни после знаменитых ночных тусовок Лондона! Полагаю, сравнение будет не в нашу пользу. Идя к Гаражу, я лишь надеялась, что наш внешний вид соответствует изысканному вкусу охранника, его представлению о благонадежности, и мы сможем беспрепятственно пройти фейс-контроль. Но, подойдя к входу, я шепотом попросила Томаса говорить со мной погромче на английском, этот примитивный метод сработал как всегда на ура, иноземцы у нас велкам форевер, пусть даже одеты с сейлов. Виват!!

Внутри уже было довольно много народу и нам с трудом удалось найти укромный уединенный уголок, где техно не так сильно утомляло слух, и была возможность пообщаться.

Мое настроение сегодняшним вечером сложно было назвать адекватными в силу невероятного количества бредовых идей, рождающихся и умирающих в голове в течение всего дня, поэтому решение расслабиться и повеселиться не должно оказаться лишним. Не только для меня, но и для Тома, странное состояние которого невольно бросалось в глаза, очевидно, что его что-то тревожит, поэтому он выглядит замкнутым, подавленным, часто хмурится и прячет взгляд. Даже мои расспросы и попытки завести непринужденный разговор натыкаются на односложные ответы и продолжительное молчание. Наконец, пара коктейлей оказала магическое действие, и Томас сменил напряженную позу, откинулся на мягкую спинку дивана и блаженно прикрыл глаза. Пока он наслаждался пульсирующими ритмами, доносящими от ди-джей пульта, я тайком рассматривала его. Какой же он нелепый, застенчивый, трогательный, поэтому выглядит даже младше своих ровесников, ему сейчас дашь от силы лет двадцать пять не более…. Мне сложно было охарактеризовать то незнакомое чувство, что потихоньку рождалось в моем сердце. Это было нежное, трепетное стремление заботиться о нем и оберегать от возможной беды. Почти материнское чувство к взрослому мужчине, такое было со мной впервые, и немного настораживало.

Я подсела к нему поближе и, прислонившись к уху, спросила

— Томас, у Вас все хорошо? Меня очень удивляет Ваше настроение сегодня. Что-то определенно случилось?

Томас устало приоткрыл глаза, не меня позы и вдруг широко улыбнулся. Боже мой! Опять ТА ЖЕ родная улыбка, сказочно осветившая лицо, мое сердце с хрустальным звоном безнадежно скатилось на поблескивающий от огней софитов глянцевый пол. Черт его подери! Он может быть невероятно милым и притягательным, и, пожалуй, сам знает за собой это достоинство, сочетающее врожденную скромность вкупе с искрящейся открытой улыбкой и глазами, населенными чертиками, влекущими в загадочный мир. Застенчивый сердцеед — вот кто сидел передо мной, небрежно закинувший ногу на ногу и спокойно разглядывающий то меня, то танцующих молодых девушек в центре зала. Я усмехнулась и опустила глаза. Да, они, безусловно, совершенно разные, но оба чертовски хороши, каждый по- своему.

— Томас, Вам здесь нравится? Вы часто ходите дома в подобные заведения?

Молодой человек приподнял голову с дивана и посмотрел мне прямо в глаза со странным укором.

— Если честно, Элена, то второй раз, не смейтесь! Первый раз меня затащили после защиты диплома мои однокурсники, это было в Сохо, но, если честно, то мало, что осталось в моей памяти после той страшной вечеринки, помню лишь, что напился как свинья и два дня не мог доехать до дома… Дедушка был готов заявить в полицию, чтобы меня начали разыскивать… Хмм, после этого у меня аллергия на клубы. А ты? Извините, Вы?

Я весело рассмеялась, представив Томаса в аморфном состоянии ползучего растения. Если честно, то я не была сильно удивлена тому факту, что парень не любит ночные заведения, Томас казался самым симпатичным и обаятельный ботаником всех времен и народов.

— Если честно, Томас, то, по-моему, тоже второй или третий раз. У меня катастрофически не хватает времени на вечернюю жизнь, только лишь на работу и семью, но я не считаю, что теряю что-то важное, не посещая такие места. Каждому — свое!

— Да, каждому-свое! De natura deorum… Неплохую фразу придумал великий Цицерон. Правда он не учел ее последствия… Элена, пойдем, потанцуем, хорошая музыка, наконец- то спокойная…

Он, почему-то испуганно взглянул на меня, видимо опасаясь, услышать немедленный отказ.

Я улыбнулась, и его лицо вслед расцвело родной волшебной улыбкой. Всего несколько мгновений мы смотрели друг на друга, но я успела почувствовать, что вернулась домой после долгих скитаний на чужбине, мне впервые за долгое время стало тепло и спокойно.

Мы приблизились к нескольким танцующим парам, Томас нежно и очень бережно прижал меня к себе, я обняла его за плечи и прикоснувшись к шершавой щеке вдохнула… его запах. Его запах был совсем другим, легким, спокойным, расслабляющим, с примесью хвойных и древесных ноток, я закрыла глаза и блаженно растворилась в нежно обволакивающих звуках музыки. Когда отель Калифорния закрыл двери, мы вернулись в наш укромный уголок, и опять уединились от мира. Магия света и тени сыграла свою потаенную роль, я смотрела на Томаса, уютно устроившегося в уголке дивана с бокалом в руках, и с удивлением наблюдала, как одна за другой исчезали его веснушки, черты лица становились более строгими и резкими, а взгляд, обращенный на меня более выразительным. И чем дольше я вглядывалась в него, тем четче проступал образ Фитцджеральда, и в какой то момент мне стало не по себе, потому что следом за Томасом начал медленно меняться окружающий его мир, вместо мигающих софитов и крутящихся зеркальных шаров, в его глазах начали отражаться пляшущие на сквозняке, дрожащие языки свечей в канделябрах, пламенные отблески от тлеющих углей камина и…, в этот момент мое сердце забилось с такой бешеной скоростью, что я не могла более удерживать желанную иллюзию, глаза защипало и невольно сморгнув, я опустила голову. Что же происходит?