Надо было срочно спасать потерянное лицо… Но как?


И выход все же был найден, который, возможно, сможет кардинальным образом изменить направление нашей беседы и вывести ее из создавшегося тупика.

У меня оставалась одна особая просьба к Томасу, но я до сих пор сомневалась, хочу ли это сделать действительно или лучше оставить все как есть? Но тем не менее — как я могу уехать из Торнбери, не увидев… Его могилы? Я обязана почтить память моего любимого. Прошлое необходимо отпустить. Я почувствовала, что сейчас самый подходящий момент просить об этом Тома, как бы он не отнесся к моей просьбе, одно уже хорошо, она отвлечет его от прозвучавших глупых вопросов об его девушке…

— Томас, извините, что меняю тему… — Я видела, как он слегка нахмурился и с опаской взглянул на меня

— У меня есть еще одно, можно сказать последнее желание, извините за сарказм. Могу ли я увидеть могилу сэра Фитцджеральда? — наконец выдохнула я и сама испугалась прозвучавших слов.

Томас некоторое время удивленно смотрел на меня, изогнув дугой левую бровь, будто смысл сказанного не сразу дошел до его сознания, а потом с видимым облегчением ответил

— Конечно, я не вижу в этом никакой проблемы. Склеп находится рядом с часовней недалеко от поместья. Только Вы уверены, что это необходимо? Я не очень люблю это место… Оно, какое то…темное. Но, если есть желание, то мы может прямо сейчас туда отправиться, это займет от силы полчаса или час. Тем более погода обещает нас не разочаровать. Как думаете?

— Я только за, давайте прогуляемся, только обещайте не отходить от меня ни на шаг и… не пугать! — я улыбнулась, а Томас тихонько рассмеялся в ответ.

Как хорошо, что напряженность между нами исчезла. Несмотря на легкомыслие, я порой бываю сообразительной…

Выйдя из парка, мы свернули на лесную тропу, идущую в направлении часовни. Погода была прекрасная, по-летнему жаркая. Мне пришлось снять верхнюю кофту и, повязав ее на бедрах, идти в одной футболке.

Томас был одет более легко, в привычные светлые льняные джинсы и свободную клетчатую рубашку с закатанными до локтей рукавами.

— Элен, пока мы идем к месту упокоения и скорби, можно ли мне воспользоваться редкой возможностью и задать очень важный вопрос, интересующий меня, как исследователя семейной хроники довольно долгое время?

Я с удивлением взглянула на Томаса

(Какое торжественное вступление)

— Том, конечно, но смогу ли я на него ответить? Я же не знаю…

— Нет. Думаю, знаете. Этот вопрос касается лично Вас, Элен. Я так и не понял, читая записи дедушки, почему Вы в тот вечер решили неожиданно покинуть поместье? И что за опасность, по словам Фриды Вам грозила?

(Ну конечно….почему я раньше никогда об этом не думала?)

Невеселая улыбка заиграла на моем лице. Это действительно так и осталось тайной, унесенной бедной Фридой в могилу и мною в далекое будущее.

Вот и пришло время, расставить все точки над I. У Тома, оказывается, тоже были вопросы, на которые могу ответить только я одна.

— Томас, дорогой. Конечно, я скажу Вам, но только искренне опасаюсь, что правда покажется невероятной, но, тем не менее…

Томас остановился, слушая мое пояснение, он от волнения не мог сделать более ни шагу.

Я на миг закрыла глаза и невольно перенеслась в мыслях на двести лет назад. Мрачная картина готовившегося злодеяния вновь сжала все мои внутренности в комок, сердце заныло от страха и бессилия.

Собравшись с духом, боясь поднять на спутника глаза, я выпалила:

— Я была вынуждена покинуть Торнбери по просьбе Фриды, кормилицы Вашего предка…

— Почему? Почему Фрида попросила Вас это сделать?

— Томас, если Вы не станете меня перебивать, то скоро все поймете. Так вот…

(я глубоко вздохнула, будто перед прыжком) — сэр Лукас Фишерли, семейный врач семьи Коллинз дал Фриде сильнодействующий яд, который она обещала незаметно подсыпать мне в кофе, чтобы ночью произошел инфаркт, и наступила вполне естественная смерть, которую бы он подтвердил…документально. Но естественно она не собиралась исполнять его преступную просьбу и предупредила меня об опасности.

На Томаса страшно было смотреть. Он побледнел как полотно и, заикаясь, спросил

— Что? Повторите…

Я шагнула к нему и взяла под руку, потому что парня била крупная дрожь.

— Томас, ради Бога! Если Вы не успокойтесь, то я ни слова больше не скажу!

Мы некоторое время стояли молча, не сводя друг с друга напряженного взгляда, потом он прерывисто вдохнул и сказал

— Продолжайте, пожалуйста. Я успокоился. Если быть откровенным — то я предполагал что-то подобное… Но из Ваших слов следует, Фрида призналась Вам в дьявольским замысле доктора и… ценой собственной жизни спасла Вас? Я никогда не верил в причину ее смерти от внезапного разрыва клапана, как писал в дневнике сэр Коллинз, слишком не вовремя это произошло… или наоборот. Выходит, это он отравил ее?

— Да, Том, я жива только благодаря ей. Потом доктор должен был избавиться от свидетелей. Он, полагаю, одним из первых узнал, что произошло в лесу, что более на пути его племянницы нет преград. Он до смерти испугался, что Фрида разоблачит его намерения и незамедлительно подсыпал отраву… О ее смерти я узнала лишь недавно из дневника Фитцджеральда и была потрясена до глубины души его хладнокровным преступлением и тонким расчетом.

Томас несколько мгновений стоял, сгорбившись, прикрыв руками лицо, а потом резко развел их в стороны, как будто срывая с лица невидимую маску. Его голос прозвучал более уверено

— Теперь мне все ясно. Планы доктора сейчас как на ладони. Избавившись от Фриды, он довершил задуманное еще родителями Фитцджеральда и Анны, соединил две семьи, два древних рода и два дома. И я являюсь потомком этого проклятого союза….

— Томас, стой. Почему проклятого? Вы ошибаетесь, из записей Фитцджеральда я поняла, что леди Анна любила его и простила перед свадьбой…

— Да. Перед свадьбой да, но потом к ней пришло безумие. Не говоря уже о том Зле, что проросло в ее бедной душе, неся семя леди Кетрин и всей семьи Мортон. Вы многого не знаете, Элен! Вы ничего не знаете о сборище фанатиков, распространявших слухи о Вас, как приспешнице дьявола. Долгое время я не мог понять, кто руководил толпой, кому было выгодно распускать нелепые сплетни… Я полагал, что во всем виновато исполненное злобой сердце леди Кетрин, но сейчас очевидно, что ее родной брат имел самое непосредственное отношение к тому страшному случаю. Как был слеп сэр Фитцджеральд…

— Какому случаю?

— О! Это очень долгая и жуткая история. Большая часть из нее правда, но некоторая основывается на слухах и, безусловно, лжива. В то смутное время как раз перед войной с Наполеоном существовало тайное общество заговорщиков, но скорее просто душевнобольных, одержимых сластолюбцев, членами которого были высокопоставленные люди, скрывавшие свои лица под масками ортодоксальных католиков, а на самом деле поклонявшиеся падшему Ангелу Света, не стоит к вечеру произносить вслух его имя. Несколько раз в соседней деревне пропадали маленькие дети и молодые невинные девушки. Пропадали бесследно. Слухи о Белой Ведьме разносились со скоростью лесного пожара, и скоро вся округа сошла с ума от страха перед ней. Надеюсь, Вы догадываетесь, кем была та несчастная Белая Ведьма? Чьим призраком?

— Да, Том, мне было бы смешно, если бы не было так грустно, извините за каламбур… Очевидно, что я здесь не причем… Догадываюсь так же, что мой образ была лишь прикрытием.

— Безусловно! Но Вы не догадываетесь, что в результате была сожжена ни в чем не повинная молодая женщина??

— Как сожжена? На костре?? В девятнадцатом веке?? Это невозможно!

(Но почему невозможно?? Ты сама пару дней назад была на ее месте… во сне)

— Возможно. Заговорщиков так и не нашли, списав все преступления на произвол распоясавшихся чернокнижников и колдунов, окопавшихся в округе. Слухи о сектантах, поклоняющихся Падшему Ангелу дошли до двора, и нужен был незамедлительный результат. Огонь и только огонь уничтожает следы и чужие грехи. Половина жителей деревни была обвинена в преднамеренном ритуальном убийстве, а истинных зачинщиков злодеяния так и не схватили. К сожалению, истории неизвестно имя той несчастной, пострадавшей в угоду философским изысканиям моих далеких родственников и их последователей…

— Стойте, что Вы имеете в виду под философскими изыск…

— Доктор Лукас был одержим поиском источника власти над людьми, он мечтал научиться управлять толпой, самой разрушительной силой в мире. Но искал он ее не только на стороне Света, а в последние годы жизни, он пытался получить ее другими, так сказать альтернативными способами

— Ему удалось?

— Не думаю, скорее нет. Потому что жизнь свою он закончил самым плачевным образом, и в сто крат хуже, чем его злобная сестра.

Леди Кетрин просто-напросто сошла с ума от остервенения и до конца жизни продолжала изводить приставленных к ней сиделок и санитаров.

— А он? — спросила я и уже заранее содрогнулась.

— А он, был сожран плесенью с головы до ног!

Я похолодела и на короткий миг вокруг меня померк свет.

— Не удивляйтесь, Элен, доктор Лукас, хотя и был убийцей, он оставался гениальным и фанатичным в своем упорстве врачом. Он старался найти лекарство от всех болезней и получить, таким образом, власть над людьми. В его голове возникла сумасшедшая на то время идея, что именно в плесневых грибках находится панацея. И до конца жизни он не прекращал эксперименты не только на бедных обреченных больных, но и на себе самом.

Последний оказался неудачным, грибок, искусственно выведенный доктором сожрал его живьем за несколько дней. Вот такой страшный конец, Элен. И ироничный, по сути, потому что через несколько десятилетий был изобретен пенициллин, спасший мир от множества бед и навеки прославивший доктора Флеминга.

Пораженная рассказом Томаса до глубины души, я молча шла и думала — неисповедимы пути твои, Господи…Значит Ты вложил тогда в мои слова силу, и участь злодея была заранее предрешена, я невольно смогла отомстить ему за себя и за Фриду. Кара Божья неминуема и настигла его.

Мне стало не по себе, и ледяная дрожь пробежала по телу.

Нет, надо срочно сменить тему.

Вдохнув в легкие больше теплого, пропитанного светом и Солнцем воздуха, я сказала

— Томас, давайте больше не будем возвращаться к ним. Прах к праху. Пусть покоятся с миром и отмаливают свои грехи. Расскажите мне лучше о Гае. Ваш друг весьма одиозная личность. Кто он? Вечный клоун или злодей, скрывающийся под маской Арлекино? Как вы познакомились?

Томас так же был рад смене темы, он весело и непринужденно рассмеялся

— Бросьте, Элен, какой из него злодей! Он славный придурок! Если бы не Гай, то я бы превратился в обычную архивно — библиотечную крысу, он всегда как глоток свежего воздуха, как яркий воздушный шарик в грозовом небе! Он мой единственный друг, самый лучший. Поверь, это так!

(Как интересно, ради Гая, он даже перешел со мной на ты… однако)

Томас заметил мое удивление

— Элен, я давно хотел сказать — давай говорить друг другу — Ты. Я полагаю, что уже пора, как считаешь?

(Если ты будешь продолжать мне так улыбаться, застенчивый красавчик, то я готова не только говорить тебе — Ты… Черт! Елена, держи себя в руках!)

— Конечно, давай! Я хочу, спросить — а где вы, то есть ты с ним познакомился?

Том остановился, засунул руки в карманы джинсов, мечтательно закрыл глаза и запрокинул голову вверх. Его задумчивое лицо расплылось хитрой довольной улыбкой Чеширского Кота.

— Ммм, это была супер вечеринка, первая студенческая вечеринка на первом курсе университета. Я никогда еще не видел таких потрясающих девушек, которых привел незнакомый парень, приглашенный одним из моих сокурсников. Он тогда одним мигом совратил нас, зеленых юнцов, всех до одного. Это и был Гай, студент финансового факультета, так мы познакомились с этим оторвой и больше уже никогда не расставались.

Ярко лимонное пятно мелькнуло у меня перед глазами, опустившаяся на плечо Томаса бабочка грациозно сложила желтые узорные крылышки. Ее усики — антенны зашевелились во все стороны, изучая выбранный плацдарм. Я не удержалась и тихо накрыла ее ладонью, но не тут то было, юркая красавица молниеносно выпорхнула из под пальцев и скрылась. Моя рука так и осталась лежать на плече Томаса, накрытая его рукой. Его пристальный взгляд поймал меня в ловушку и не позволял отвести глаза. Томас шагнул ближе, его вторая рука осторожно обвила талию, он немного наклонил голову, и я почувствовала теплое прерывистое дыхание на щеке, а полуоткрытые манящие губы закрыли весь мир. Еще одна секунда и я поверну голову и прикоснусь к ним, еще одно мгновение и я…. Пылающая стыдливая волна прилила к щекам, предательский ком встал в горле, мешая дышать. Пряча смущенное от волнения лицом, я неловко уткнулась в плечо спутника, пытаясь собрать разбежавшиеся во все сторону испуганные мысли.