Этого всего она не говорила тренеру. А спрашивала о том, как тренируются хоккеисты. Не в секции, не в кружке — это она знала сама. А по-настоящему, в реальных командах. Интересовалась нагрузками и графиком сборов. Хотя бы приблизительным. Чтобы больше понять.

Валерий Федорович отвечал не очень охотно. Но честно. Даже когда она о его браке спросила. Но при этом постоянно упоминал, что при желании со всем можно справиться, даже при самом загруженном графике. Валерий Федорович, похоже, был настоящим оптимистом. Потому как Настя не видела для себя оптимального выхода.

И потому не отмечала ничего странного в том, что эти оговорки тренера почему-то не проникали в душу. Видно слишком прочно там обосновались слова тети Наташи о том, что Настя будет только мешать Саше на пути к большому хоккею. И если честно, практически все, что она слушала из ответов тренера о ритме жизни игроков — подтверждало такое мнение.

— Вот это да, засиделись мы с тобой, егоза, — прервав ее мысли, вдруг проговорил Валерий Федорович, глянув на свои часы. — Смотри, время к восьми, тебя дома уже заждались, наверное. Давай-ка я тебя проведу домой. Ты поешь, выспишься, а утром поймешь, что со всем не так и сложно справиться.

Подмигнул ей тренер, поднимаясь со скамейки. И протянул руку, чтобы помочь подняться Насте.

Но она не приняла предложенную помощь, только посмотрела на Валерия Федоровича снизу вверх:

— А можно я здесь на ночь останусь, Валерий Федорович? — тихо попросила Настя. — Я не хочу домой. Там Саша меня точно искал. И он сразу придет, как только я появлюсь. А… Мне еще подумать надо, понимаете? Понять, что и как. А если он рядом будет — я не смогу. У меня мысли разбегаются, когда он рядом, — честно призналась она, ощущая какую-то грусть. — Вы не бойтесь, я не намусорю, и не сломаю ничего. В раздевалке посплю…

Валерий Федорович казался ошарашенным такой ее просьбой.

— Настенька, ты что? Егоза, не выдумывай! Тут спать негде. И ты наверняка голодная! Да и бабушка твоя, ведь точно волнуется! Ты подумала об этом?

— Я позвоню ей от вахтера, Валерий Федорович, — Настя обхватила себя руками, испытывая какое-то горькое и безнадежное отчаяние. — А ужин, кровать… — она помолчала. Облизнула губы. — Вы не переживайте, тренер. Мне не привыкать. На самом деле, вы даже не представляете, как здесь хорошо и удобно, — невесело улыбнулась Настя, вспомнив месяцы своего бродяжничества по стране. — Мне нормально будет. Только я не могу сейчас вернуться домой. Никак не могу, правда.

На самом деле, она испытывала такое отчаянное нежелание сейчас возвращаться, что даже если тренер не позволит остаться, знала — не пойдет домой. По улицам будет бродить, может, в каком-то подъезде спрячется, или в парке. Или на чердак в своей школе заберется. Там, на одной из запасных дверей замок давно поломался, и можно было при желании пробраться внутрь тайком от сторожа.

Валерий Федорович выглядел так, будто бы был крайне удивлен решением Насти. И даже начал было что-то говорить. Точно собирался рассказать, что она обязана идти домой. Настя вздохнула и поднялась. Нет, он ей тут не позволит остаться. Да и была она согласна, что бабушке Ане стоит позвонить, предупредить. Возможно, сказать, что она осталась на ночь у какой-то подруги. У бывшей одноклассницы. Пообещать потом все объяснить… Что угодно, лишь бы не возвращаться сегодня домой. Только бы не видеть любимого человека. Потому что тогда (Настя не сомневалась в этом), она не сможет все до конца обдумать. Не сумеет отстраненно посмотреть на ситуацию со стороны, а просто вцепится руками и ногами в Сашу. И ни за что не позволит ему отстраниться. А если это неправильно? Если этим она ему жизнь разрушит?

Нет, Настя должна была все обдумать.

— Спасибо, что поговорили со мной, Валерий Федорович. Что просидели тут столько, — она даже не заметила, что ссутулилась и втянула голову в плечи, вновь ощущая себя позабытой всеми девочкой из интерната. — Я понимаю, что тут нельзя. До свиданья.

Не глядя на тренера и не дожидаясь, пока он начнет опять ее убеждать идти домой, она повернулась и пошла по проходу между скамьями к выходу из зала.

— Настя! Стой! — Валерий Федорович резко окликнул ее, заставив Настю вздрогнуть. А потом, не ожидая, пока она обернется или остановится, а может, понимая, что она не сделает этого, в несколько шагов нагнал ее. — Ты ведь не пойдешь домой, да, егоза?

Он остановился так, что Настя никак не могла проскользнуть мимо. И, видя, что она уставилась себе на ноги, к тому же протянул руку и несильно сжал ее плечо, вынудив посмотреть на него. Тренер не выглядел довольным тем, что угадал ее решение. И он точно не одобрял намерение Насти брести «куда глаза глядят». Об этом явно свидетельствовали нахмуренные брови и неодобрительно сжатые губы Валерия Федоровича.

Она не испугалась. Хоть Насте и стало немного стыдно перед тренером. В конце концов, Валерий Федорович был очень хорошим и всегда старался помочь всем своим воспитанникам, в том числе и самой Насте. Но она все равно не могла прислушаться к его словам.

И он будто бы прочитал это все по лицу Насти. Тяжело вздохнув, Валерий Федорович опустошенно взъерошил ладонью свои волосы. И что-то беззвучно пробормотал сквозь сжатые зубы.

— Пошли, — отпустив ее плечо, он вместо этого крепко ухватил ладонь Насти. И сам пошел к выходу, потянув ее за собой.

Но Настя заупрямилась, стараясь освободиться:

— Нет, Валерий Федорович! Нет, не могу я домой, ну поймите!

— Да понял я, что ты готова скорее ночью по улицу шляться, чем домой пойти! — неожиданно сердито огрызнулся тренер. Замолчал, видя ее отчаяние. И еще раз тяжело вздохнул. — Успокойся, егоза. Не буду я тебя силой тащить домой. Но и бродить никуда не пущу. У меня переночуешь, — уже спокойней объяснил он. — И я сам поговорю с твоей бабушкой по телефону, чтобы она не волновалась.

От этого решения Настя растерялась. И смутилась. Но одновременно с этим испытала некоторое облегчение. Она очень нуждалась в передышке, в какой-то паузе. И в поддержке. Блуждание по ночным улицам тут слабо бы помогло, только добавило бы ей усталости и ощущения одиночества. А Валерий Федорович чуть ли не силой дал ей возможность все это получить.

Наверное, стоило бы отказаться, не отягощать тренера своими проблемами еще больше. Но у Насти не хватило для этого душевных сил. И тихо пробормотав «спасибо» она уже без принуждения пошла за ним.


Валерий Федорович жил в двухкомнатной квартире в старом, еще «сталинской постройки» доме, расположенном в двух остановках от дворца спорта. Обстановка там была куда лучше, чем у бабушки Ани, и Настя решила, что это следствие его недавно оборвавшейся спортивной карьеры.

— Проходи, — тренер подтолкнул ее, видя, что Настя замерла на пороге. — Сейчас посмотрим, что у меня на ужин сообразить есть. А ты пока звони бабушке, — распорядился он.

Прошел сам в коридор следом за Настей, быстро переобулся и пошел на кухню.

А Настя так и застыла у вешалки, испытывая какую-то тягучую и тяжелую, смущенную неловкость. Ей вдруг стало так стыдно, что она навязалась Валерию Федоровичу: у человека могли быть планы на вечер, или просто желание отдохнуть, расслабиться. А тут она со своими проблемами, нервами, причудами.

— Настя? — Тренер вновь появился в коридоре и внимательно посмотрел на нее, приподняв брови. — Ты звонишь? — он выразительно глянул на телефон, стоящий на полке в коридоре.

— Да, звоню, — опасаясь еще больше навязываться и мешать Валерию Федоровичу, Настя подошла к телефону и набрала домашний номер.

Как ни странно, но бабушка Аня нормально восприняла известие о том, что Настя сегодня не вернется домой. Конечно, было слышно, что она волнуется и переживает о воспитаннице. Но убедившись, что та у Валерия Федоровича, почувствовала себя спокойней за судьбу приемной внучки. Бабушка Аня была лично знакома с тренером, поскольку несколько раз приходила в секцию с Настей. Да и неплохо знала Эдуарда Альфредовича, поддерживая с ним связь и сейчас, пусть больше по телефону, так как обоим было уже тяжеловато ходить по гостям. А тот всегда хорошо отзывался о своем приемнике и считал его хорошим и честным человеком.

К тому же, как поняла Настя из оговорок, бабушка Аня сделала свои выводы о причинах такого поведения внучки. Очень схожие с выводами Валерия Федоровича вначале сегодняшнего вечера. Она решила, что они с Сашей поссорились и теперь Настя пытается подумать. Второй вывод был не так и далек от истины. А о первом Настя уже не могла спорить. Тем более после того, как бабушка рассказала, что Саша уже раз пять приходил, волнуясь и переживая, куда она подевалась? Уже обошел все обычные места, где можно было бы ее обнаружить. А сейчас — сидит на лавочке перед подъездом, чтобы не пропустить возвращения Насти.

— Ты бы хоть позвонила, поговорила и с ним. Чтобы парень не торчал всю ночь на улице. Чтобы там у вас не стряслось, — со вздохом заметила бабушка. — Хочешь, я его позову?

— Не надо! — Охваченная жгучим чувством стыда и боли из-за того, что доставила столько проблем любимому, она все же не ощущала себя в силах разговаривать с ним. — Я позвоню. Поговорю. Только чуть позже. Пожалуйста, — чуть ли не умоляя, прошептала она в трубку.

Бабушка вздохнула:

— Хорошо, Настасья. Ты уже не маленькая, и надеюсь, знаешь, что делаешь, — заметила она.

Настя не была в этом уверена. Но…

— Не говори ему, где я. Пожалуйста. Это… Это важно, — попросила Настя.

Та пообещала.

Попрощавшись с бабушкой, она зашла на кухню и предложила свою помощь Валерию Федоровичу в приготовлении ужина, чтобы хоть как-то компенсировать все причиненные неудобства. Трапеза вышла нехитрой: вареная гречка, которую тренер решил «обогатить» добавкой жареных яиц, да овощами. А Настя, хоть и еще очень стесняясь, вдруг поняла, что очень, очень проголодалась, ведь с самого утра ничего не ела.

Они поужинали в неловкой и тягучей тишине. Настя первая подхватилась мыть посуду, чтобы занять руки и оправдать свое пребывание здесь. Валерий Федорович попытался ее успокоить, кажется, поняв причины, по которым Настя все время дергалась. Но и сам, наверное, чувствуя себя не очень удобно, с очередным вздохом сдался и, сказав, что найдет ей подушку и одеяло, пошел в комнату.

С парой тарелок оказалось не так и сложно справиться. Быстро покончив с этим, Настя села на табурет, поглощенная все теми же непростыми мыслями, которые владели ею весь этот день. Подперла ладонями подбородок, перевела глаза на окно. И тут подскочила, будто ужаленная. Саша же там, на улице, где-то у них под домом, сидит и ждет ее. Нервничает.

Господи, сколько же она проблем и волнений ему причинила сегодня! А сможет ли объяснить, в чем дело?

Настя не знала. У нее не было секретов от Саши, ни раньше, н теперь. До этого момента.

Стоило ли рассказывать любимому о визите его матери? Имела ли она право войти его жизнь со всеми теми последствиями, о которых говорила тетя Наташа?

Терзаемая этими мыслями, но и не в состоянии дальше мучить любимого, она вновь пошла в коридор и робко взялась за телефон.


Пока бабушка Аня звала Сашу, Насте казалось, что она умрет от страха, волнения и сомнений, таких непривычных и несвойственных их отношениям. У нее ослабели ноги и начало подводить живот. И Настя села на пол, не сумев поднять глаза на Валерия Федоровича, который выглянул в коридор, проверяя, все ли у нее в порядке.

— Стася! — Голос Саши, такой родной и любимый, был полон неподдельной тревоги и волнения. А еще усталости. — Стасечка, солнышко мое, ты где? Куда подевалась? Что случилось? Я тебя целый день ищу. Что с тобой?

— Саша… — Настя почувствовала, что вот-вот разрыдается, и ей пришлось замолчать, чтобы совладать с собой.

Она так его любила. И чувствовала себя такой виноватой перед ним. И перед его родителями. Перед всеми людьми, которым она причиняла столько хлопот и которые меняли свои жизни из-за ее поступков.

— У меня все нормально, Саша, — хрипло проговорила Настя. — Я… Я у друга. Не беспокойся. — Отчего-то она не решилась сказать, что сидит у тренера. Побоялась, что Саша решит приехать сюда. — Иди домой. Не сиди на улице…

— У друга? — удивленно переспросил Саша. — У кого? Настя, что случилось? Я не понимаю, почему ты пропала? Я тут с ума схожу, ищу тебя…

И она вдруг четко поняла — тетя Наташа права. Настя будет мешать и отвлекать любимого. Она не даст ему нормально тренироваться, принесет в его жизнь кучу проблем и лишних хлопот. Как сейчас. А Саше о хоккее надо думать. О достижении своей мечты.