- Что-то опять натворила? - вкрадчиво, бархатным голосом осведомился Лан. - Что привело тебя в эти стены?

  - Вот, нервишки подлечить хотела, - девушка и правда выглядела взбудораженной, - знаешь ли, последствия моего с вами общения. То глаз дергается, то губы. Ты бы шел, это, что ли... А то вдруг, нервный тик - вещь заразная?

  - Я так понимаю, это твоя единственная проблема?

  Образ Никольского в данный момент ассоциировался у Мари с собакой, взявшей след. Он тоже хорошо успел изучить девушку и понимал, что за подобного рода ответами она явно что-то скрывает. Лан устроился по удобней: не выяснив что именно, он уходить теперь точно не собирался.

  "Вот щас ты выдала себя с головой", - мысленно отругала себя девушка, - "думай, думай. Ааа.. Помогите!"

  Словно бы телепатически услышав ее вопль, в палату зашел Руслан и с ходу оценил обстановку. Марисса так жалобно, умоляюще смотрела ему в глаза, что он быстро сообразил - надо спасать подругу.

  - Привет, Лан. Ты меня искал?

  - Да. У Мари что-то серьезное?

  Руслан ни капельки не спасовал под пронзительным тяжелым взглядом Никольского. Он бодро соврал, не моргнув глазом.

  - Ерунда. Расстройство желудка и чирей на заднице. Нечего в рот тащить, что попало. А чирей у нее всегда был. Ничего вылечим. И не таких вылечивали.

  "Спасибочки за диагноз", - прошипела про себя Мари. - "Я сейчас даже на глистов согласна, лишь бы Лан свалил поскорее".

  По лицу Алана ничего не возможно было прочесть: поверил, не поверил. Он перевел взгляд на Мариссу: она невинно моргала глазками. "Скорее всего не поверил", - решила Мари, - "Ну и фиг с ним. Где наша не пропадала. Выкрутимся как-нибудь".

  - Ладно, - Лан поднялся, - увидимся еще, - это он Мариссе, сверля ее рентгеновским зрением.

  - Я тебя в кабинете подожду, - бросил он Русу и вышел.

  - Русик, миленький, - девушка порывисто вскочила с кровати и трогательно сложила ладошки в молящем жесте, - не выдавай. Я не смогу больше все время жить в страхе. В постоянном ожидании, что что-то обязательно должно случиться. Под вечной угрозой - это неотъемлемая часть их жизни. Мой ребенок - я так боюсь за него. Ай!

  Она согнулась, схватившись за живот, и издала утробный стон.

  - Как больно. Русик, Русик, мне больно...

  Под ее ногами расплывалась лужа. Руслан вынул телефон:

  - В десятую палату. Срочно. Готовьте родблок.


   Глава 3.


  На следующий вечер в палату к Мариссе опять заявился Никольский.

  - Как ты себя чувствуешь?

  - Вопрос риторический? - девушка сразу приняла воинственный вид.

  Алан вздохнул и пристально посмотрел на Мари.

  - Марисса, я тебе не враг.

  - Но и не друг. Не мой друг, - уточнила она.

  - Я не могу быть твоим другом, Мари. Я несколько иначе к тебе отношусь...

  Марисса даже зубами клацнула: "Это он сейчас на что намекает? Чего задумал, упыреныш? В какие игры опять со мной играть вздумал?" Она сердито и настороженно следила за Никольским, за каждым его движением, как будто бы каждый его вздох, каждый жест несли в себе угрозу ее жизни и ее будущему.

  Лан подошел к колыбельке, долго и внимательно рассматривал маленький спеленатый кулечек с розовым сморщенным личиком и черными волосиками на голове. Ребенок открыл свои темно-карие глазки, обрамленные густыми длинными ресничками и внимательно посмотрел на мужчину.

  - Рен постарался? - от этого вопроса Марисса дернулась.

  На какое-то мгновение их взгляды скрестились, как клинки. Алан еще раз взглянул на младенца: сомнений быть не могло - уменьшенная копия Ринара вновь принялась сладко посапывать.

  У Мари как будто щелкнул переключатель и она резко сменила тактику.

  - Лан, не говори ему ничего, пожалуйста, - девушка всхлипнула. - Я умоляю тебя. Не надо. Я очень тебя прошу.

  Алан обернулся и посмотрел в лазурный океан боли с застывшими непролитыми слезами на бледном измученном лице. "Нет, так сыграть невозможно", - подумал он.

   - Почему ты ему сама не сказала? Это своего рода месть? Так?

  - Нет, Лан, Нет, - поспешила заверить его Марисса. - Ты все не так понял.

  - Так объясни. Я никуда не тороплюсь.

  Алан взял стул и уселся напротив девушки. Мари замерла под его испытующим взглядом. В нем не было ничего: ни злости, ни жалости, ни участия. Ничего, кроме простого интереса, словно она должна была сейчас поведать ему что-то жутко занимательное.

  - Это не то, что ты думаешь, Лан, - начала Марисса.

  - А что я думаю?

  - Наверняка не знаю, но все точно совсем не так... Я вовсе не собиралась ему мстить, чего-либо от него добиваться и не преследовала никаких других целей, кроме одной единственной: сохранить жизнь себе и своему сыну. Не уверена, рассказывал ли Рен тебе о том, как я потеряла нашего первого ребенка... Но поверь, такое не забывается... Я еще не догадывалась о своем состоянии, когда подписывала бумаги на развод...

  Марисса говорила сбивчиво, прерывисто, комкая нервно в руках край одеяла и пытаясь сдержать рыдания. Она не хотела так явно демонстрировать свой страх и отчаянье, свою слабость. Несмотря на то, что и так было ясно, что в данный момент она уязвима и беспомощна, как никогда.

   - А потом, - продолжила она, - я поняла, что все сложилось самым удачным образом. Это лучший способ обезопасить себя и сына: чтобы все позабыли о нашем существовании. И приложила к этому максимум усилий. И еще: я даже представить себе не могла, как Рен отреагирует на эту новость. Ни тогда, ни теперь. Мне было банально страшно. Я ему сильно осложняла жизнь, а ребенок осложнил бы ее еще больше. Я не собираюсь создавать ему лишних проблем. Он не нужен был бы ему. И я не нужна... У него уже была другая женщина. Зачем было все портить? Если он счастлив с ней - я рада за него. Правда.

  Никольский усмехнулся, не скрывая своих сомнений в ее последнем утверждении. Он не сводил глаз с ребенка.

  - Как ты его назвала?

  - Богдан.

  Алан недоуменно приподнял одну бровь. Так обычно делал Ринар. Марисса вздрогнула. В сердце больно екнуло. И от этого стало еще хуже.

  - И кто по документам его отец? - продолжал допрос Никольский.

  - У него нет отца. Не по документам, никак. Неужели ты не понимаешь? Я не могу так рисковать своим сыном. Я не хочу, чтобы про него кто-то узнал. Сейчас о нем знают только три человека: Руслан, Лия и Рита. Мне нужна была их помощь. Но они никому не скажут. Я им верю. И теперь еще ты. Но Рен... Ему не нужно знать... Пожалуйста...

  Лан пребывал некоторое время в задумчивости. Он сидел, уставившись в пол, сцепив руки прямо перед собой. Затем провел пальцами по волосам, как бы поправляя и без того безукоризненную прическу. И воззрился на девушку. У Мари дрожали губы, а по щеке уже скатывалась предательская слеза. Она была настолько напряжена, что это ощущалось даже физически.

  - Возможно, ты права, - медленно произнес он. - Не нужно ему говорить. Пока не нужно.

  Девушка недоверчиво уставилась на Никольского, не в силах поверить своему везению. Неужели он дает ей отсрочку? Так ведь это все, что ей нужно. А потом она что-нибудь придумает. Обязательно придумает. Но долго веровать в свою удачу Лан ей не дал.

  - Но у меня есть одно условие...

  - К..какое? - выдохнула, тут же задохнувшись Марисса.

  - Ты выйдешь за меня замуж.

  Глаза Мари стали похожи на блюдца.

  - А как же Сандра?

  - Я с ней развелся еще неделю назад. Надоела.

  - Зачем я тебе? В какую игру ты на этот раз хочешь меня втянуть?

  Алан усмехнулся:

  - Ни каких игр, Мари. Больше никаких игр.

  Он направился к выходу. У двери остановился и добавил:

  - Я люблю тебя. Давно. Я просто хочу, чтобы ты была, наконец, счастлива.

  И ушел, оставив Мариссу пребывать в состоянии прострации. Нет, скорее, в состоянии транса. Она отупело смотрела прямо перед собой, пытаясь поймать мысли. Ну, хоть одну. В конце концов, ей это удалось.

  - Это не справедливо. Это не честно, - рыдала она. - Дать почувствовать вкус свободы. Поверить, что все будет хорошо. А затем разрушить весь мой уютный мирок, в котором я действительно была счастлива. Вот уже несколько месяцев.

  Немного успокоившись, Мари смогла рационально размышлять: "Возможно, предложение Алана достаточно разумно. Все тайное рано или поздно становиться явным. Рен все равно узнает. Когда-нибудь. Рано или поздно. И тогда..."

   Вот от мыслей о том, что будет тогда, девушка похолодела, даже во рту пересохло. Перед глазами всплыла болезненная картинка: полуобнаженные Рен и Виктория в любовном гнездышке в "Кленовой роще".

  "Ладно, признаю. Наврала я Лану. Не рада я ни за Рена, ни за Вику. А идея о мести реально очень соблазнительна", - в душе вновь вколыхнулась обида. - "Пусть на своей шкуре мой милый прочувствует, что такое обман, предательство, унижение".

  "Если кто-то узнает про Дана, кто-то из врагов Тайгера - я не смогу обеспечить ему надежную защиту. Тогда, как Лан - сможет", - от напряженного мыслительного процесса у девушки разболелась голова. Она потерла виски. - "Когда тайна известно более, чем двоим людям - это уже не тайна. О сыне знают четверо своих и много чужих из персонала клиники".

  "Я поняла, у тебя много врагов? Что ты им всем сделала?" - вспомнила она слова Таси.

  - Я попрошу у Лана время на размышления. Как воспитанный человек, в этом он не сможет мне отказать, - резюмировала вслух Марисса. - А там будем действовать по обстоятельствам. Проблемы нужно решать по мере их поступления.


   Глава 4.


  Марисса бегала взмыленная по дому в спортивных штанах и майке, растрепанная с бутылочкой в одной руке и распашонкой в другой. Света убежала на свидание. Ребенок истошно орал. В горле першило, в глазах стояли слезы, грозящиеся с минуты на минуту хлынуть сплошным обжигающем потоком.

  А тут еще кто-то настырно названивал в дверь. Она выдала тираду из трехэтажной ненормативной лексики, схватила ребенка в охапку и побежала открывать, раздумывая по дороге, как с наибольшей жестокостью порвать непрошеного гостя.

  На пороге стоял Алан, весь такой безупречный, благоухая элитным парфюмом. В пепельно-серых брюках и белом джемпере, прическа - волосок к волоску, чисто выбрит. Он не давал о себе знать уже больше месяца, с тех самых пор, как привез ее с Даном домой из клиники, обещав позвонить. Марисса о нем и не вспоминала. Ей было не до мужчин, когда весь ее мир, вся ее жизнь сосредоточилась лишь на одном единственном, который недовольно мяукал у нее на руках, требуя кормежки.

  Вовремя припомнив о том, как не стоит выражаться благовоспитанным леди, Марисса удержала при себе "ласковое" приветствие, ограничившись лишь приглашающим кивком головы. Сама она прошествовала в комнату, села на диван и запихнула соску бутылочки в ротик вечно голодному младенцу.

   - Характер показывает? - усмехнулся Лан.

  - Ага. Весь в папочку. От осинки не родятся апельсинки.

   - А Света где?

  - Гуляет. Устраивает свою личную жизнь. Я не могу от нее требовать помогать мне с ребенком. Сама должна справляться.

  - Почему няньку не наймешь? Теперь ты можешь себе это позволить.

  - Я не хочу брать чужого человека в дом. Ты понимаешь, почему. Я уже всего боюсь, всех боюсь и не кому не доверяю.

  - Хочешь, я Галину к тебе пришлю? Она хорошая женщина.

  - А как же ты?

  - Справлюсь как-нибудь. Не маленький уже, - рассмеялся Алан. - И еще: нужно позаботиться об охране дома. У тебя даже нормального забора нет. Очень легкомысленно с твоей стороны. Я попрошу этим Артура заняться.

  - Ты подумала над моим предложением? - сразу без всякого перехода спросил Никольский.

  Марисса даже икнула. О чем, о чем, а об этом она думала меньше всего. Мари заглянула ему в глаза. Ни страсти, ни обожания, ничего. Она его совсем не понимала. Даник, насытившись, заснул, и она воспользовалась этим, чтобы скрыться от вопроса. Уложив сына в кроватку, Марисса спустилась на кухню.

  Алан варил кофе. Он обернулся и улыбнулся ей так нежно, обезоруживающе, согревая своей улыбкой, что Мари сразу передумала на него злиться. Просто не могла. Она взгромоздилась на подоконник, немного смущаясь своего взъерошенного вида, но потом решила не заморачиваться: "Можно было позвонить, предупредить как-то..."