К общему удовольствию Маргариты и Изабеллы, дорожную скуку развеял императорский курьер, очень приятный и обходительный мужчина, ехавший вместе с ними. Его общество скрасило их длительное путешествие. Вскоре после отъезда из Петербурга им пришлось сменить карету на сани, но, несмотря на все тяготы зимнего пути, на всех почтовых станциях для них всегда были наготове свежие лошади. Как уверил их курьер, все они ехали по государственной надобности. Во время одной из ночевок в придорожной гостинице Изабелла, улучив момент, поделилась с Маргаритой своими страхами.

— Мне казалось, что я никогда не смогу выйти замуж, — делилась Изабелла. — Ужас, который наводил на нас с матерью отчим, внушил мне отвращение к браку. Но с тех пор, как я познакомилась с Михаилом, — призналась она, — с тех пор, как я полюбила, все мои прежние страхи куда-то подевались.

— Конечно, все так и должно быть, — успокаивала ее Маргарита, перед глазами которой возник образ доброго и нежного юноши; она смотрела на него влюбленными глазами Изабеллы.

— А что, если Михаил будет считать меня дурной и испорченной? — отчаянно спрашивала Изабелла, от страха стиснув пальцы в кулаки.

Маргарита взглянула в полные слез глаза девушки и не без сожаления сказала то, что должна была сказать.

— Тебе самой хорошо понятно, что после вашей свадьбы он непременно узнает о том печальном событии, которое стряслось с тобой в детстве. Ты больше не девственница, и этого никак не скроешь. Тебе надо все решить самой. Так или иначе, но ему надо обо всем рассказать, лучше все-таки до свадьбы, хотя тогда придется испытать на себе его злость и разочарование, когда он поймет, что ты принадлежала другому. Нельзя исключать, что его охватит ревность и ярость и он больше не станет слушать твоих объяснений. Возможно, что ваша свадьба расстроится.

— Как жестоки ваши слова! — вскрикнула Изабелла, но голос ее сорвался, она уронила голову на руки и зарыдала.

Маргарита ласково обняла девушку за сотрясавшиеся от рыдании плечи и попробовала утешить ее.

— Нет, они не жестоки, они правдивы. Давай посмотрим правде в глаза. Мне кажется, что ты забываешь о самом главном в любви. Если Михаил любит тебя по-настоящему, тогда ничто и никто не сумеет помешать вашей любви.

Изабелла, умолкнув, недоуменно приподняла заплаканное лицо. Дрожащим от слез голосом, в котором звучала твердая решимость, она сказала:

— В таком случае, будь что будет, я все открою Михаилу. Не стану я откладывать и тянуть со своим признанием.

Когда Маргарита вместе с Изабеллой приехали в Москву, то их поразила величественная красота московского Кремля. Блестевший на солнце снег покрывал верхушки кремлевских стен и башен, сложенных из красного кирпича. Сани въехали сквозь ворота внутрь Кремля, и они неожиданно очутились в сказочном городке, который, как им показалось, состоял из одних дворцов, церквей и старинных царских палат. Сани остановились возле самого большого дворца — это и была резиденция императрицы.

Одной из первых новостей, долетевших до слуха приехавших путешественниц, была весть о тяжелом недомогании великой княгини, вызванном неудачными родами. Почти две недели Екатерина находилась между жизнью и смертью, но теперь опасность миновала, она понемногу поправлялась, но была еще очень слаба. Как ни хотелось Маргарите повидаться с ней, увы, это было невозможно. Несмотря на все ее попытки, ей также не удалось добиться приема у императрицы, хотя все придворные дамы догадывались о том, что она должна была представить императрице какое-то особое платье для новогодних праздников.

Раздраженная всеобщим безразличием к себе, Маргарита решила наведаться в кремлевские швейные мастерские. Очутившись среди своих коллег по ремеслу, она, к своему удивлению, встретила едва прикрываемую злобу, что, видимо, было вызвано завистью перед успешной конкуренткой и страхом потерять хорошую работу. Больше Маргарита туда не ходила. Они с Изабеллой стали часто заходить в кремлевские храмы и церкви и подолгу там молиться.

Изабелла молилась страстно, с глубокой надеждой, желая только одного — чтобы Михаил все понял, когда она расскажет ему о себе. Письма от Михаила не приходили, но почта обыкновенно шла долго, поэтому она терпеливо ждала его ответа на оставленное ею письмо. Их путешествие из Петербурга в Москву, которому благоприятствовала погода, причем они ехали вместе с фельдъегерем на перекладных лошадях, длилось больше трех недель. Но, изнывая от любви, от желания послать своему возлюбленному весточку о себе, Изабелла писала в Петербург чуть ли не ежедневно.

Михаил тоже часто писал в Москву, даже не догадываясь, что его письма к Изабелле никогда не покидали пределов Петербурга. После своей первой встречи с Розой, после того, как она принесла ему письмо Изабеллы, он доверился ей целиком. Более того, будучи введенным Розой в заблуждение, Михаил отдавал ей все свои письма. Она уверила его, что у нее во дворце есть знакомый лакей, который собирает дворцовую почту и отдает ее курьерам и фельдъегерям, мчащимся в Москву, что она будет передавать тому лакею все его письма к Изабелле, а курьеры будут быстро доставлять их по назначению. Ничего не подозревавший Михаил стал очень часто встречаться с Розой. Она была симпатичной и веселой, откровенно кокетничала с ним, они даже целовались. Михаил и раньше встречался с такими легкомысленными девушками, в его голове все чаще мелькала мысль, смысл которой лучше всего передавала старая поговорка — «одна девушка для женитьбы, другая — для постели».

Первым письмом, которое пришло в Москву, к немалому удивлению Маргариты, было послание от миссис Уоррингтон. Письмо от Сары дошло так быстро благодаря случайной оказии. Один знакомый англичанин, поехавший по делам в Москву, взялся доставить его адресату.

Сара писала, что вскоре Том будет в Москве, тогда как она останется в Петербурге, потому что у нее слабое здоровье и она не вынесет длительного путешествия холодной зимой. Большая часть письма содержала малоинтересные сведения об их общих знакомых. Маргарита скомкала письмо в руках и задумалась.

В канун Нового гола Маргарита с помощью Изабеллы принесла опаловое платье в покои императрицы. Покрывало из легкой ткани закрывало платье от посторонних взглядов. Елизавета потребовала, чтобы никто, даже ее фрейлины, не видел нового платья до тех пор, пока она сама не появится в нем на новогоднем торжестве. Когда Маргарита и Изабелла вошли, то императрица стояла в туго затянутом корсете и в нижней юбке, уже полностью готовая надеть свое новое платье.

Маргарита окончательно поправила на ее плечах платье, а Елизавета взяла с туалетного столика приготовленные драгоценности и надела их. Завершив свой туалет, она, оглядев себя в зеркале, с довольным видом кивнула Маргарите.

Елизавета ни словом не похвалила Маргариту, а, повернувшись к ней, сухо сказала:

— Ступайте и переоденьтесь в ваше лучшее платье. Затем идите в Малахитовый зал и ждите там дальнейших распоряжений.

Маргарита, обеспокоенная малопонятным для нее повелением императрицы, поспешно удалилась вместе с Изабеллой. У себя она, воспользовавшись помощью Изабеллы, быстро переоделась в свое новое платье, которое она надевала лишь один раз на свадьбу Софи. Ее праздничный туалет завершали жемчужные серьги и ожерелье, доставшиеся ей от умершей сестры.

— Какая вы красивая! — прошептала Изабелла, отступая на шаг и окидывая Маргариту восторженным взглядом.

Малахитовым зал назывался потому, что весь был облицован чудесным малахитом. Стены, колонны, столы, вазы — все мерцало различными оттенками зеленого цвета. Из соседней залы до слуха Маргариты доносились звуки музыки, видимо, там играл дворцовый оркестр. Маргарита сидела, страшно волнуясь, но старалась не подавать виду. Вдруг в зал вошли две фрейлины.

— Кто вы такая? Что вы здесь делаете? — высокомерно бросила одна из них.

— Я здесь по повелению ее императорского величества.

Дама пожала плечами и, усевшись рядом с другой, начала о чем-то с ней шептаться. Обе дамы не обращали на Маргариту никакого внимания. Когда в соседнем зале звуки фанфар возвестили о появлении там императрицы, обе дамы вскочили на ноги, суетливо оправляя на себе платья, прически, туалеты. Через минуту обе створки громадных дверей, также инкрустированных малахитом, распахнулись и возникший в дверном проеме лакей подал дамам знак входить.

Маргарита сидела, не зная, относится ли это также к ней или нет. Лакей тут же развеял ее сомнения:

— Вы тоже, мадемуазель!

— Что происходит? Объясните мне, пожалуйста.

— Вас удостоили высокой чести присутствовать на вечерней церемонии вручения портрета императрицы, во время которой ее императорское величество лично вручает придворным дамам, снискавшим ее особое благоволение, небольшой свой портрет, усыпанный бриллиантами. Две присутствующие здесь дамы — баронесса Борисова и графиня Михайлова должны получить сегодня эту почетную награду. Это один из самых высоких знаков отличия при дворе императрицы.

— Мне будет чрезвычайно интересно все увидеть! — Маргарита встала, польщенная великодушием Елизаветы, которая, судя по всему, позволила ей присутствовать на почетном и церемониальном награждении, предназначенном для особо приближенных к императрице дам.

Маргарита вошла в огромный, ярко освещенный и пышно украшенный зал и, быстро оглядевшись вокруг себя, скромно встала возле стены. Зал был настолько велик, что, несмотря на то что в нем находилось несколько сотен гостей, не возникало ощущения скученности и тесноты. Приглашенные стояли, вытянувшись вдоль длинных стен зала, образуя между собой широкий проход, ведущий прямо к подножию трона. На троне под красным балдахином на фоне двуглавого российского орла восседала Елизавета. Справа от нее стоял Петр, слева — Екатерина, похудевшая, осунувшаяся и, вероятно, очень бледная, если бы не обильно наложенные румяна.

Как только приблизившиеся к трону две дамы склонились в низком реверансе, Елизавета встала. После того как придворный зачитал вслух хвалебный панегирик заслуг графини Михайловой перед троном, императрица взяла один из двух бриллиантовых портретов, лежавших на бархатной подушечке, которую держал, стоя на одном колене возле трона, юный паж. Приколов портрет к корсажу платья графини, Елизавета расцеловала ее в обе щеки.

Как только графиня отошла в сторону, вперед выступила баронесса Борисова. Помрачневшая Елизавета окинула самодовольное лицо баронессы с плохо скрытой неприязнью. Елизавета прекрасно помнила, как однажды баронесса посмеялась над ней, когда она, случайно поскользнувшись, едва не упала. Более того, это несносная баронесса распускала сплетни, будто она, императрица, платит своим любовникам! Это она, красотой которой до сих пор восхищаются мужчины и бегут к ней, стоит ей только поманить пальцем.

— Постойте! — хриплым голосом прервала она придворного, начавшего было зачитывать наградной лист. — Тут явное недоразумение. Баронесса Борисова не заслуживает столь высокой награды за свою надменную двуличность и презренную ложь. Убирайтесь прочь с моих глаз, баронесса Борисова. Ваше присутствие крайне нежелательно при моем дворе.

Баронесса была унижена и повержена. Она побледнела, ее лицо приобрело пепельный оттенок. Она отшатнулась назад, бормоча что-то в свое оправдание. Елизавета махнула ей рукой, делая знак удалиться. Расстроенная баронесса упала бы в обморок, если бы ее не подхватил на руки ее муж, поспешивший на помощь. Гул в зале стих, все стояли молча, словно пораженные громом. Придворный, читавший наградные листы, получил знак продолжать читать дальше, его высокий голос гулко раздавался под сводами зала. Из-за спин придворных, где-то около выхода, раздавались приглушенные рыдания баронессы.

— Вторая награда достается мадемуазель Маргарите Лоран, чье несравненное мастерство и вдохновенное творчество позволили создать ряд непревзойденных шедевров! Ее платья будут бережно храниться, чтобы в будущем потомки могли видеть их и восхищаться ими.

Маргарита от изумления окаменела. Константин Дашкин, присутствовавший среди гостей, тихо подкрался к Маргарите сзади и подтолкнул ее вперед, прошептав на ухо:

— Иди быстрее! Ты заставляешь ждать ее величество!

В зале повисла гнетущая тишина. Маргарита нерешительно двинулась вперед — к трону императрицы. Всеобщее удивление возбудил не внезапный поворот в церемонии награждения — императрица и раньше награждала людей из более низкого сословия, тем более что придворные и прежде сталкивались с подобными проявлениями противоречивого и вспыльчивого характера ее величества. Больше всего возмутило придворных унижение баронессы на глазах у всех наряду с возвышением какой-то простой вышивальщицы — слишком разителен был контраст. Именно поэтому они с нескрываемой враждебностью смотрели на шедшую к трону девушку, густые волосы которой отливали то золотом, то медью под светом множества свечей. Молча, словно отказываясь верить своим глазам, все наблюдали, как императрица, улыбаясь и что-то говоря по-французски, прикалывала свой портрет к корсажу вышивальщицы.